Немецкий страх - German Angst. Sabine Bode, Klett-Cotta, Stuttgart 2006-11-14

1. Возможно ли лечение души целого народа?

Психология в 20-м столетии достигла огромного успеха в анализе и лечении душевных болезней, давящих на человека. Но успех этот относится к отдельному человеку, иногда - к маленьким группам, семьям, к рабочим коллективам. Но возможен ли такой подход к целому народу? Возможно ли говорить о болезни целого народа и его лечении?

Книга Сабине Боде "Немецкая болезнь" дает оптимистический ответ на этот вопрос. "Немецкий страх" - это понятие впервые было упомянуто американскими публицистами в 80-е годы. Они удивились немецкому пессимизму, тормозящему все решения и планы на будущее. Им показалось, что немцы даже от самых маленьких неожиданностей впадают в сомнение и пессимистические размышления. После объединения Германии - одной из самых богатых стран мира - в ней нарастали экономические и социальные проблемы, сопровождавшиеся инерцией в обществе и чувством безнадежности. Оказалось, что постепенная потеря социальной защиты открыла душевные травмы "детей войны": поколение, которое выросло во времена Третьего рейха и войны, быстро восстановило разрушенные города, но их души так и остались травмированными.

2. Немецкая болезнь: травмы "детей войны" и их детей

Мое поколение выросло во время экономического чуда: в 60-е, 70-е годы была общая вера, что Германия наконец-то полностью освободилась от прошлого, что она является крепкой и богатой страной. Наши родители успешно работали, и у нас было все, кроме прошлого и будущего. Хотя мы учили историю Германии в школе очень подробно, но так, будто она находилась на другой планете. Спрашивая наших дедушек и бабушек о Холокосте, о систематических убийствах коммунистов, помешанных, гомосексуалистов, мы получали одинаковый ответ: "Мы об этом ничего не знали", а если мы переспрашивали, они превращались в "жертвы": "Вот вы не можете понять, как нам было тяжело, потому что вы тогда не жили". Этим разговор и кончался. Они, родившиеся в 30-е годы, пережили в детстве эвакуацию, нескончаемые ночи в бункерах, побег в конце войны. К тому же они часто были беззащитными перед фашистской пропагандой в детских садах и школах, которая во время войны уже превратилась в сплошной гротеск.

"Час икс" стал моментом полной потери национальной идентичности и самосознания. Он не только был часом огромнейших разрушений городов и промышленности, но в такой же мере стал символом гибели и утраты немецкой культуры и истории.

3. Немецкая вина: самобичевание вместо слез

Итак, я вырос в этой стране с глубоким чувством отчужденности. Одна из самых глубоких причин этого чувства - это, наверное, "немецкая вина", которая стала официальным лозунгом самобичевания в Западной Германии (ГДР выкрутилась довольно просто: фашистами были другие). Этот лозунг должен быть показать другим странам, что мы сейчас все милые и хорошие люди, понявшие урок истории. А на самом деле никто конкретно не ощущал этой вины, почти никто не осмыслил собственного участия в фашистском режиме.

Этому феномену С.Боде дает много новых психологических объяснений. Самое глубокое - легче назвать себя виноватым, чем чувствовать собственную боль и беспомощность, именно когда боль велика: самобичевание вместо слез, самоистязание вместо осмысления прошлого. Автор показывает, что такое невосприятие усиливает страх и инерцию, когда возникают новые проблемы и опасности. Если целый народ постоянно отвергает свое прошлое, он не в состоянии воспринимать трудности как вызов, подобно невротику он повторяет все те же старые формы поведения, не замечая, что они уже давно устарели.

4. Немцы сегодня: жалобы и "мания контроля"

Я удивляюсь нескончаемым поводам немцев к жалобам, особенно, когда возвращаюсь из зарубежных поездок, где при более трудных условиях жизни люди более оптимистичны. Немцы жалуются на все с оттенком катастрофы в голосе: на дождь, на солнце, на холод и жару, на сырость и сухость, на самые мелкие изменения в обыденной жизни. Это звучит парадоксально, потому что немецкий характер во всем мире славится своей твердостью, доходящей иногда до жесткости.

Сабине Боде очень четко объясняет разницу между склонностью к жалобам и умением сочувствовать. Жалобы - это неосознанная маскировка статуса жертвы, а сочувствие к самому себе ведет к тонкому восприятию собственной ответственности.

Один из ярких признаков немецкой общественной жизни, и тем более политики, - это неограниченная вера в "контроль". Например, есть закон о форме изогнутости вешалок в школах. Есть самое большое в мире количество налоговых законов, которые иногда не знают даже чиновники финансовых учреждений. К тому же немцы страхуются по каждому поводу, а иногда несколько раз по одному и тому же. Как это объяснить?

Автор книги считает, что такую "манию контроля" можно понимать только как компенсацию страха. Народ, постоянно ожидающий худшего, не может представить себе нормальную жизнь, которая течет без постоянного напряжения и контроля.

5. А лечение?

Автор считает, что исцеление не только возможно, но оно даже не так сложно, как это многим кажется. Так, она рассказывает о заседании Бундестага в 1993 году, на котором решался вопрос об открытии выставки, посвященной преступлениям Вермахта. Как всегда, ожидались умные речи за и против, но произошло совсем другое. Политики различных партий вдруг начали рассказывать о семейных переживаниях, связанных с войной, и о травмах, давящих на них всю жизнь.

Автор Сабине Боде считает, что такие моменты и есть шаг на пути к исцелению "немецкой болезни".

А общество? Конечно, многие очевидцы тех событий уже умерли, но "дети войны", которым сейчас под семьдесят, тоже начинают осознавать, что с ними произошло. Они-то и пишут воспоминания, выступают по телевидению, в радиопередачах. Сабине Боде считает, что они смогут помочь в восстановлении утраченной памяти, если общество внимательно прислушается к ним.

Такие симптомы, как пробуждающееся сочувствие к самому себе и другим, свидетельствуют о том, что лечение "немецкой болезни" - все-таки реально для народа, создавшего и потерпевшего невероятную катастрофу в 20-м столетии.

ЦИТАТЫ В ПЕРЕВОДЕ

Сочувствие к самому себе, еще бы! А что потом? Жалость к самому себе. Мы бедные немцы, мы жертвы. Но это уже было однажды.

Но сочувствие полностью отличается от жалости. Оно имеет другое направление. Оно освобождает от умалчивания и от роли жертвы. Оно снижает стресс и способствует более яркому восприятию действительности.

...Мы больше не должны чувствовать себя жертвами и беспомощными, недооценивая себя. Нет причины к жалости, но есть причины для слез печали. Это может быть только тогда, когда человек и вся нация начинают чувствовать последствия прошлого. Только печаль о потерянном исцеляет.

С. 34

После войны в немецких семьях никто подробно не рассказывал о собственных переживаниях, а были только намеки на "Ивана" и "англичанина". Эти намеки не давали ни малейшего представления о прошедшей катастрофе, но рисовали расплывчатые картинки. Живая традиция передается иначе. Она состоит из цепи законченных историй, имеющих середину, начало и конец. Рассказанное хотя сопроцентно не соответствует историческим реялиям, но не в этом его смысл.

Истории семей должны внушать потомкам смысл. Они должны подкрепить чувство принадлежности к семье (к народу) и мужество. В них часто рассказывается о тяжелых временах, о бедах и их преодолении. Их смысл: кончилось хорошо, и поэтому и в будущем, в основном, все будет хорошо.

С. 65

Какие душевные силы должны быть у человека, чтобы преодолеть переживания, когда почва уходит из под ног. "Только вера, что в конце будет все хорошо", говорит проф. неврологии Геральд Хютер. Эта вера закладывается в детстве через хорошие традиции. Он говорит, что это могут быть семейные истории, сказки и библейские рассказы, это чаще всего рассказы о том, как люди спасаются. Они делают детей более крепкими и жизнеспособными, на их основе растет уверенность в себе.

С. 166

"Немцы всегда ожидают самого плохого. Они считают, что таким образом они уже никогда не будут разочарованы." (Даниил Гувдерт, бывший французский директор завода Форда в Кельне).

Мы немцы стараемся не желать и не верить, что Боги благосклонны к нам, что мы получаем незаслуженно что-то хорошее, без работы до потери сознания. Такой "подарок" мы бы не приняли. Уж лучше не надеяться ни на что, чем отдаваться несбыточным надеждам. Это уже однажды было: народ попал в состояние эйфории, начавшейся в 1933 году; а все кончилось манией величия и массовыми убийствами.

С. 156