В Москве прошел Второй книжный фестиваль. В ЦДХ собрались читатели и читательницы, будущие и прошлые, писатели и просто пришедшие попировать во славу литературы. На выходных в некоторые павильоны уже не так просто было протиснуться. Ознакомившись с программой еще до фестиваля, многие не без основания задались вопросом - имеет ли это отношение к литературе? Например, газета о развлечениях "Element" предположила, что "возможно, это не слишком связано с литературой, но это отличный праздник, особенно если вам недавно исполнилось пятнадцать". На самом деле это неплохой праздник и если вам за двадцать, и если за шестьдесят и у вас есть внук. Литературы в ЦДХ было достаточно, хотя, в отличие от визуальных искусств, она не бросалась в глаза.
В фильме "Аэроплан" работник аэропорта протягивает соседу листок с данными о сбившемся с курса самолете: "Что ты можешь из этого сделать?" "Из этого? - собеседник вертит листок в руке. - Птеродактиля!" Примерно это сделал с книгами Базиль Дулишкович в выставлявшейся на фестивале серии работ "EX LIBRIS D'UN PEINTRE". Книга в его концептуальных объектах - материал в физическом смысле слова. На книгах он рисует, оставляет послания загадочным людям, изящно рвет страничку, так что получается женский силуэт. Это опасный вариант развития сюжета "книжный фестиваль" (опасный для книг). Но, например, кино - совершенно другое дело. Наум Клейман, куратор кинопрограммы и директор Музея кино, приводит в пример посетителей музея, которые в большинстве своем много читают, и то, как после экранизаций классики исчезают с магазинных полок соответствующие книги.
Про музыку ничего плохого в этом отношении не принято говорить, она книжки не заменит, зато привлекает молодежь и создает атмосферу. Даже профессор философии Родольф Бюрже увлекается музыкой, а на фестиваль с ним приехал его друг поэт Оливье Кадио, даже не так - с ним приехал культовый французский поэт Оливье Кадио, читавший стихи под его музыку.
Музыка, кино и стрит-арт привлекают внимание в программе уже потому, что не ожидаешь увидеть их на книжном фестивале, но на деле литературная программа была все же шире и разнообразнее. Она состояла из встреч, дискуссий, презентаций, завтраков со звездами и таких эндемиков книжного фестиваля, как литературно-кулинарные шоу ("Съешь и выпей Шерлока Холмса") и видеопоэтический СЛЭМ.
Что до книг как таковых, в отличие от того же "Non-fiction", фестиваль не ярмарка, книг там продается немного, и не совсем понятно зачем: хиты продаж книжного магазина "Москва", собранные в небольшой палатке, не редкость и не деликатес, все это можно найти в городе в любое время. На Эдинбургском книжном фестивале, послужившем прототипом московскому, вся прибыль от продажи книг идет на развитие фестиваля - за счет независимой коммерческой деятельности подобного рода организаторы собирают 80 процентов средств на его проведение.
И вообще, книги присутствуют на фестивале, скорее, как дополнение к программе, а в центре внимания - некая нематериальная идея книги, ускользающая "книжность". Встречи с авторами, презентации премий и прочих окололитературных событий чередуются с кинопоказами и концертами не только по мотивам книг, но и вообще как-либо связанными с миром литературы. Поскольку, строго говоря, все так или иначе связано с миром литературы, иногда книжность ускользает настолько, что сложно ее заметить. Вот, например, верблюд. Верблюд - вьючное одногорбое или двугорбое животное из породы жвачных, очень большого роста, чрезвычайно выносливое. Верблюд символизирует смирение, потому что ему нередко приходится опускаться на колени. Но не на книжном фестивале! Здесь верблюд - король и с королевским достоинством принимает положенные ему внимание и почет. Книжность ускользает, но она поблизости.
"Теперь познакомиться и подружиться с ними предстоит и вам"
Верблюда в ЦДХ привезли для детей, как и много чего еще: "Мурзилку", мультфильмы-колыбельные, спектакли детских писателей и библиотекаря Российской детской библиотеки, которая на месте выписывала читательские билеты. А то, чего не привезли, сделали на месте - дети были, кажется, идеальной группой посетителей, для которой на фестивале всегда хватало интересного, от ролевой игры до творческой мастерской и уроков оригами.
ММОКФ изначально задумывался как семейно-ориентированное мероприятие. Пока юные читатели внимали, творили и играли, их старшим товарищам предоставлялся нелегкий выбор: зайти в один из павильонов на презентацию или дискуссию и быть поближе к детям или, положившись на недремлющее око организаторов, подняться в киноконцертный зал, где было все самое интересное. В павильонах не было скучно - напротив, там проходили интересные и важные мероприятия, разной степени привлекательности для праздного любителя литературы. Встреча с писателями-фантастами заинтересовала не многих будущих преемников, а на презентации премии за перевод русской литературы на английский язык собрались в основном переводчики.
Вряд ли на фестивале был человек, которому все было интересно, и, скорее всего, организаторы не рассчитывали на такого идеального посетителя. Фестиваль сам по себе подразумевает разнообразие, и многие приходили в ЦДХ на определенное событие, после чего все же возникал неизбежный соблазн посмотреть, что еще происходит вокруг. Это собрание интересных для узкого круга людей дискуссий - неразвлекательная сторона фестиваля - закономерно привлекает к себе не так много внимания, но не менее важно. Год назад, на первом фестивале, здесь вручали премию "Единорог и лев" за лучший перевод на русский язык литературы Великобритании и Ирландии, на этот раз в ЦДХ представили премию "Rossica" - за обратный перевод. Собравшись в одной палатке, представители "Rossica" и Британского совета заговорили наконец о необходимости консолидации и сотрудничества, а заодно выяснили, что мешает взаимодействию культур. Мешают, например, издательства, которые не посылают за рубеж книжки на рецензии; с другой стороны, во Франции этим занимается государство - в рамках программы французского МИДа "Пушкин", продвигающей французских авторов на зарубежные рынки. У нас в мире культуры с трудом представляешь себе такую бюрократически оформленную структуру, которая занималась бы делом, а не организацией собственных поездок за рубеж. Разве что в рамках нашего МИДа?
* * *
Ах да, запястье Терри Пратчетта! Кажется, встреча с британским писателем была самым популярным событием фестиваля. А Терри Пратчетт - шутник и острослов - начал с того, что не станет давать автографы, потому что у него от них уже разболелась рука - действительно, рука была в голубой повязке. Россия извела Гитлера и Наполеона, оправдался писатель, и вот теперь его рука. Затем он начал было читать фрагмент из своей книги, но вскоре утомился и стал рассказывать про свое детство, работу в библиотеке и о том, каково это - быть писателем. Ведь это, в сущности, гораздо интереснее. "Из книг, а уж тем более из специальных наставлений я мало вынес как писатель, - писал Уильям Сароян. - Чужие сочинения мне мало помогли, зато многому научило все, что я видел и слышал на улицах и в театрах".
В соавторстве со Степаном Морковью