По сложившейся традиции в первых числах октября, жюри, возглавляемое председателем (и бывшим ректором Литературного Института) Евгением Сидоровым, в которое также вошли критик Сергей Боровиков (Саратов), прозаик Марина Вишневецкая, актриса Евгения Симонова и прозаик Леонид Юзефович, - обнародовало список финалистов. Всего шесть романов, из которых "останется только один". Изменений по сравнению с предыдущими годами, как мы видим, нет, финалистов всегда было шестеро. Изменения коснулись длинного списка, - букеровский комитет решил, что, начиная с этого года, лонг-лист будет ограничиваться 24 фигурантами. Ранее число их колебалось от скандально короткого списка "аксеновского жюри" 2005 года - 21 финалист - до самого толерантного "кабаковского" 2006 года - 41 финалист. Нынешним летом жюри приняло изящное решение - не 24 кандидата, но 23, хотя наверняка многим из присутствующих на оглашении длинного списка хотелось бы видеть на "свободном", 24-м месте какого-то своего, полюбившегося, но по тем или иным причинам "пролетевшего" автора.
Шорт-лист, однако, у собравшихся журналистов, критиков и прочей литературной публики, никаких вопросов и нареканий не вызвал. Что, пожалуй, свидетельствует о том, что выбор жюри если и не стопроцентно верен (такого вообще не бывает, всегда, при любом раскладе найдутся недовольные), то вполне представителен.
Председатель жюри, Евгений Сидоров, выразился на этот счет вполне определенно: "Что бы ни говорили о "Русском Букере", Премия старается держать планку литературного качества и актуальных смыслов. Выбор нынешних финалистов обусловлен именно этим обстоятельством. В шорт-лист вошли книги, отличающиеся стилевым и жанровым разнообразием и, что важно, повышенным вниманием к сюжету, и потому - к читателю".
Заявление это носит программный характер - уже исходя из того, что оно процитировано в пресс-релизе - иными словами, никаких заумных экспериментов с романной формой, никаких "потоков сознания", ориентация на крепкую жанровую прозу, мало того - на прозу увлекательную. Тем не менее, предваряя оглашение шорт-листа, Евгений Сидоров посетовал, что, мол, в нынешней прозе "слишком много журнализма". И хотя, сказал он, нынешними авторами быстро схватываются приметы современности, они (авторы) редко останавливаются для уловления подспудного дыхания жизни"... Между этими двумя заявлениями остается довольно узкий коридор, и именно в этом коридоре оказались произведения нынешних финалистов.
Итак: в шорт-лист премии "Русский Букер"-2008 вошли: "Армада" Ильи Бояшова, "Библиотекарь" Михаила Елизарова, "Будьте как дети" Владимира Шарова, "Щукинск и города" Елены Некрасовой, "Таблетка" Германа Садулаева и "Графоманка" Галины Щекиной.
Бросается в глаза "политкорректность" нынешнего списка - Москва, Питер, провинция, заграница, да и феминистки должны быть довольны? Что же до собственно авторов и их текстов, то криптоисторическая (т.е. приписывающая реальным историческим событиям фантастические причины) эпопея Владимира Шарова "Будьте как дети" уже не только успела войти в шорт-лист "Большой книги", но и признана "Книгой Года" на ММКЯ. "Библиотекаря" Михаила Елизарова, в котором тайная секта библиотекарей, действующая на постсоветском пространстве, ведет борьбу за обладание чудодейственной Книгой, тоже иначе как криптоисторическим не назовешь. А постапокалиптическая "Армада" лауреата "Национального бестселлера" Ильи Бояшова - уже совершеннейшая фантастика. В романе "Щукинск и города" Елены Некрасовой мертвые действуют наравне с живыми, и Леонид Костюков в "знаменской" рецензии уже писал о "мифологичности", "эзотеричности" ее прозы. Герой романа Германа Садулаева "Таблетка" "живет двойной жизнью - наяву он влачит серое существование менеджера в офисе небольшой конторы, а в ярких снах пребывает среди древних хазар" ("Коммерсантъ"), и даже кажется, разоблачает хазарский заговор. Исключение среди этой фантастико-авантюрной или эзотерическо-мифологической компании составляет "Графоманка" вологжанки Галины Щекиной, произведение вполне реалистическое и частично автобиографическое.
Если из шести финалистов "Русского Букера" к строго реалистическим романам можно причислить только один, это либо мода, либо тенденция. Скорее всего, все-таки тенденция - высокое жюри нынешнего года трудно упрекнуть в отсутствии литературного вкуса или незнании общей литературной ситуации. Реализм не то чтобы умер, но, скорее всего, оказался - по крайней мере, на какое-то время - не слишком эффективен для обживания нынешней социально-психологической среды; а суперпопулярный формат "нон-фикшн", удачно уравновешивающий разгул воображения современных беллетристов, для "Букера" недоступен по определению. Впрочем, читатель, в отличие от жюри не ограничен возможностью выбора одного-единственного текста из шести, а мне как давнему поклоннику остросюжетной литературы остается только радоваться такому премиальному раскладу.