Риск получить за свои деньги "не шедевр" на балетном Чеховском сведен к минимуму. Здесь все в рубрике "супер": суперспектакль - "Лебединое озеро" Мэтью Боурна, суперимя - Пина Бауш, суперновинка - хореография канадки Мари Шуинар, а в качестве экзотики - суперкрасивый тайваньский Театр танца "Небесные врата".
Все, конечно, немножко старенькое, тысячи раз показанное, но мы-то все это видим впервые, поэтому чего капризничать? Это раньше "каковы критерии отбора" кричали критики, волнуясь, чтобы не очень качественный либо не по последнему слову сшитый балетный или танцевальный спектакль не направил наш отечественный творческий процесс не в ту какую-нибудь сторону. Теперь не волнуются, не кричат, понимая, что процесс - это одно, а касса и потребности публики - совсем другое. И что есть фестивали (вроде Чеховского), где зрителю гарантируют что-то, может, и не самое модное, но, безусловно, временем, успехом и театральными премиями проверенное, а если хочешь "актуальное" - добро пожаловать на другие фестивали, где можно увидеть, чем не вчера, а сегодня дышат та же Бауш или та же Шуинар.
В "Лебедином озере" Мэтью Боурна (1995 год, 30 театральных премий) организаторы были так уверены, что открыли легендарным спектаклем фестиваль не где-нибудь, а в МХТ им. Чехова. Когда после чайки на мхатовском занавесе появилась другая птичка - общипанный боурновский то ли лебедь, то ли гусь, можно было предположить, что сейчас случится какая-нибудь провокация, но опасения оказались напрасными. Во-первых, провокации не живут так долго. Во-вторых, боурновская история странной тяги наследного принца, затюканного королевой-матерью, к птицам мужского пола, не столь возвышенная, сколь болезненная, если и относится к зоне риска, то той, что давно адаптирована и кинематографом ("Людвиг" Висконти в связи с балетом Боурна вспоминают чаще всего), и хореографией ("фрейдистская" версия Матса Эка). Мэтью Боурн здесь не изобрел ничего нового, кроме манеры повествования - непривычно драматургичной для балета и апеллирующей к сознанию, воспитанному на светских хрониках, триллерах и "шекспиру в пересказе". Скорость, монтаж и детали - его главные помощники. В этом смысле его коллеги - не великие хореографы (танца в спектакле Боурна - раз-два и обчелся, все больше дефиле и пантомимы, а в "цитатные" диалоги с традицией Боурн не рискует даже и вступать), а удачливые киношники и дотошные газетчики. Историю Принца, полюбившего Юношу-Лебедя, Боурн рассказывает так, словно раскопал скандальные подробности из жизни королевской семьи и спешит продать их публике в доступной и увлекательной форме, пока конкуренты не опередили. Можно представить, как Боурн поставил бы "Гамлета", хотя, можно сказать, в "Лебедином" он его и поставил.
Опасность, как выяснилось, в другом. Всякий, кто знает спектакль по известному фильму 1996 года, почувствовал, что он не просто вывалился из своего времени, он уже - вот несчастье - вообще вне времени. Сменились (и неоднократно) составы исполнителей, и нынешний - особенно разномастный мужской кордебалет - не назовешь особенно удачным. Подвыветрились нюансы. Скорость еще присутствует, но детали уже не на целое работают, а торчат как-то отдельно и блестят, как у популярной скульптуры в парке, затроганной миллионами рук. Безупречно сколоченный спектакль все еще способен ошеломить, но сбить с ног уже не может. Не устарел, но состарился. Не испортился, но замылился. И думаешь: лучше бы Боурн не возобновлял "Лебединое" (после 10-летнего триумфа оно практически сошло с репертуара), а сделал бы на базе умершего новый, в форме диалога со старым, спектакль. Ехидный, самоироничный, живой и сиюминутный. Актуальный, как газета, и эпохальный, как шекспировская пьеса. Как он умеет.
Но кому это нужно? Никому не нужны диалоги художников с руинами. Все хотят потрогать подлинник, пусть даже по сути он давно уже новодел.
Меня, впрочем, радует, что столь любимый мною боурновский балет выглядел молодящейся развалюшкой. Вроде одной из героинь спектакля - есть там такая танцовщица в ночном клубе Swank, которая, не вынимая сигареты изо рта, механически принимает эротические позы: пушистым веером прикрылась, потом открылась, попу отклячила, грудь показала. Порядок помнит, а где, про что и для кого все это делает - уже не понимает. Радует, потому что "выдержать испытание временем" - сомнительное достоинство. Чтобы какой-нибудь театральный (особенно хореографический) продукт не испортился под воздействием внешней среды, в нем должно быть изрядное количество консервантов.
Как, к примеру, в другом спектакле, продолжившем чеховский танцевальный марафон, - "Песни странников" тайваньского Театра танца "Небесные врата", который с успехом катают по городам и весям еще дольше, с 1994 года. Туристическим объектом спектакль Боурна сделали время и бешеный успех. Тайваньский таковым задуман изначально. Это очень качественный "привет из Азии", и не только - тибетский монах, грузинские песнопения, немножко буто и три с половинной тонны риса на сцене. Рис заменяет песок, воду, землю и даже дождем льется с неба. Его собирают в кучки, разбрасывают и размазывают по сцене, в нем купаются и тонут, его едят и пьют. Рис непрерывной струйкой в течение полутора часов сыплется с колосников на голову неподвижно стоящего на сцене монаха. Странники, копошащиеся, медленно передвигающиеся с сухими ветками в руках, приходят и уходят. А монах стоит, доказывая, что, когда время делает свою черную работу, лучший способ двигаться - не шевелиться вовсе. Роскошный, сотканный из золотистого света рисовый ландшафт в движении не нуждается. Движение - как рискованное и суетное мероприятие - этому спектаклю противопоказано. Поэтому хореография здесь абсолютно декоративна. Если бы еще танцовщиков, как и музыку, можно было использовать в записи - было бы совсем безопасно. Идеальная целлулоидная реальность, лишенная конфликта, культурных различий, пригодная для потребления как нечто усредненно "азиатско-восточное", где угодно вызывает, как правило, только один вопрос: не для чего, а как это сделано? Не случайно именно монаху, простоявшему под рисовым душем битых полтора часа, досталась львиная доля аплодисментов. С таким же изумлением аплодировали бы фонтанчику с вечной водой. Как чуду техники.