Я стараюсь трактовать мои сюжеты как драматический писатель:
моя картина - это моя сцена, а ее персонажи -
мои актеры, которые посредством представленных действий
должны изобразить пантомиму.
Уильям Хогарт
Ретроспектива Уильяма Хогарта (1697-1764) в лондонской галерее Tate Britain - первая за много лет выставка такого масштаба в Великобритании. Хотя творчество Хогарта падает на середину ХVIII века, его называют отцом английского искусства. Причину такого запоздания следует искать в истории страны.
В 1534 году Генрих VIII порвал с католической церковью и объявил себя протектором новой протестантской церкви. Последствия этого для Англии были двоякими.
С одной стороны, Реформация в Англии нанесла сокрушительный удар по ее художественной культуре. В ставших теперь доступными текстах Библии было прочитано грозное предостережение Господа, данное людям устами Моисея: "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им" (Исход; 20, 4-5). Оказалось, что пышное убранство католических храмов, их иконы, скульптуры, алтари, живописные изображения святых, то, чему верующие поклонялись много веков, - это лишь пережитки язычества и идолопоклонства и подлежат уничтожению. Началась эпоха иконоборчества. Ее разрушительный эффект сравнивают с лиссабонским землетрясением 1855 года, когда была разрушена большая часть культурного наследия Португалии. Но в Англии дело обстояло еще хуже: исчезли не только памятники искусства - была оборвана художественная традиция, исчезла преемственность ремесла, веками передававшаяся от отца к сыну, от мастера к подмастерью, от учителя к ученику. Последующие полтора столетия в истории английского искусства зияют черным провалом.
На склоне лет Хогарт гордился тем, что он самоучка и не признает никаких правил и авторитетов в искусстве. Хогарт имел все основания для таких утверждений: в стране, оборвавшей все связи с европейской культурой, учиться было не у кого. Если иметь в виду живопись, то начинал он на пустом месте. Однако за прошедшие сто пятьдесят лет в английской культуре возникла и обрела энергию другая традиция - традиция литературы и театра. Хогарт дружил с великими актерами шекспировского театра Дэвидом Гарриком и Джоном Кином, он увлекался творениями самых известных тогда писателей-сатириков Джонатана Свифта и Александра Попа, его друг Хенри Филдинг посвятил ему страницы своего романа "Джозеф Эндрюс". Источником его творчества был театр, литература и собственный жизненный опыт.
Его отец был скромным школьным учителем латыни, не лишенным, однако, литературных амбиций. Он хотел зарабатывать на жизнь пером, но, не преуспев на поприще литературы, открыл кафе, где, как объявлялось в рекламе, его хозяин готов разговаривать на латыни с любым посетителем-джентльменом. Очевидно, джентльменов - любителей латыни оказалось немного, предприятие лопнуло в 1708 году, и Хогарт-старший оказался в долговой тюрьме. Так Хогарт младший, как столетие спустя Чарльз Диккенс, рано познакомился с жизнью лондонского дна. В те времена художнику без солидной протекции и серьезного образования пробиться было трудно даже при наличии таланта. Чтобы заработать на хлеб, можно было либо основать что-то вроде фабрики, где маэстро писал лица заказчиков, а подмастерья малевали одежды и драпировки, либо писать портреты известных людей, делать с них гравюры и продавать их. Хогарт избирает третий путь: он начинает писать тематические картины, потом гравирует их и продает отпечатки.
В 1732 году появляется его первая серия "Карьера проститутки". На шести холстах (а потом гравированных листах) рассказывается печальная история дочери бедного сельского священника Молли Хэкбоут. В первом листе молодая провинциалочка приезжает в столицу и сразу же попадает в руки известной лондонской сводни. Дальше она становится содержанкой богатого купца, ссорится с ним, опускается, связывается с воровским миром, попадает в тюрьму и в конце концов умирает от дурной болезни. Серия имела шумный успех, было продано тысяча двести отпечатков, и Хогарт неожиданно для себя обнаружил, что стал богатым и известным человеком.
У современников Хогарта названия этой серии, как и следующей - "Карьера мота", не могли не ассоциироваться с книгой "Карьера пилигрима" Джона Бениана, опубликованной в 1678 году. Это было любимое чтение английских пуритан, из которого они черпали представления о праведной жизни и о спасении души через честное выполнение земного долга. Мир полон слуг дьявола, охотящихся за душами невинных, но воля каждого человека - избежать искушений. Примерно такая мораль лежит и в основе хогартовских серий. Но если "Карьера пилигрима" - это путь христианской души к спасению, то карьера мота и проститутки - путь соблазненной души к гибели и проклятию.
Конечно, работы Хогарта крайне далеки от плоского пуританского морализирования. Мораль здесь упрятана в глубину их содержания, а на поверхности бьет ключем по-шекспировски сочная народная жизнь и сотни гротесковых персонажей разыгрывают перед нами трагикомический спектакль лондонского быта.
В автобиографии Хогарт писал, что его картины подобны представлениям на сцене и что "те сюжеты, которые в этих композициях в одинаковой степени развлекают и развивают ум, должны рассматриваться как наиболее общественно полезные и ставиться выше всего остального". Под "общественной пользой" выбранных им сюжетов он понимал прежде всего смягчение или улучшение суровых нравов. Так, в лондонской газете "Ежедневная реклама" от 13 февраля 1751 года появилось объявление о распродаже очередной серии гравюр Хогарта под названием "Четыре степени жестокости": "Эти листы были выгравированы мною в надежде в какой-то степени изменить к лучшему варварское обращение с животными, истязания над которыми делает вид улиц нашей столицы прискорбным для каждой чувствительной души".
В первых листах этой серии мальчишки на лондонских улицах мучают собак, извозчики избивают лошадей; как следствие этого, один из уже подросших собакомучителей перерезает горло своей любовницы, его казнят, и - четвертая степень жестокости - врачи в анатомическом театре со сладострастием потрошат мертвое тело. По законам того времени трупы казненных отдавались врачам для изучения анатомии. Но для Хогарта вивисекция человеческого тела тоже кощунственная жестокость, отнюдь не способствующая смягчению нравов.
Подобные сцены были результатом непосредственных наблюдений художника за уличной жизнью, они переходили в его работы из судебных отчетов и газетных сообщений вроде следующего: "В этом (1751) году в Лондоне для перегонки спирта было использовано 33 миллиона бушелей солода, в городе насчитывается около семи тысяч лавок, торгующих дешевыми спиртными напитками, и даже заработная плата рабочим нередко выдается джином". Лондонские пабы нередко украшались рекламами вроде следующей: "Выпивка - 1 пенс, напиться вусмерть - 2 пенса". Продажа на черном рынке дешевого джина была бичом для бедного населения Лондона. Люди спивались, и Хогарт откликнулся на это бедствие двумя гравюрами: "Переулок джина" и "Пивная улица". В "Переулке джина" женщина на первом плане в блаженном одурении не замечает, что с ее колен соскальзывает ребенок и летит куда-то в бездну; здесь покрытые сифилитическими струпьями люди похожи на трупы, тут рушатся дома, и единственное процветающее заведение - это меняльная лавка. На втором листе, наоборот, окно меняльной лавки забито досками, ее вывеска покосилась, а под ней среди обильной снеди благодушные горожане поглощают огромными кружками английский эль. Эти листы были созданы Хогартом в 1751 году, и в том же году английский парламент принял акт, запрещающий продажу дешевого джина.
ХVIII век в Англии - время, когда после двухвековой культурной изоляции страна открывается для иноземных влияний. С континента проникают и находят благоприятную почву в определенных кругах идеи французских энциклопедистов, отмеченные рационализмом, религиозным скептицизмом, заботами о разумном переустройстве общественного порядка, а вместе с ними в Англию проникают французские моды и обычаи, над которыми насмехался еще Шекспир.
Свои газетные статьи Хогарт подписывал псевдонимом Бритофил и проникновение в Англию французских политических теорий, нравов и мод считал злом. Его серия "Модный брак", которая на первый взгляд кажется острой сатирой на нравы английской аристократии, на самом деле в гораздо большей степени обличает французские веяния. В первой картине серии знатный, но разорившийся аристократ женит сына на дочери богатого откупщика: отец-нувориш, желающий породниться с аристократией, протягивает гордому барону брачный контракт, а барон в надежде на богатое приданое готов его подписать. В Англии ХVIII века такая практика подписания брачных контрактов родителями не была общепринятым обычаем. Влияние тут шло из Франции. В последующих пяти картинах Хогарт изображает губительные последствия такого влияния. Совершенно индифферентные друг к другу супруги развлекаются каждый по-своему: юный граф проводит ночи с проститутками, графиня, опять-таки по французской моде, заводит себе любовника и по утрам во время туалета устраивает приемы - обычай, не принятый среди английской аристократии. Далее граф погибает в поединке с любовником жены, а она, уже зараженная сифилисом, принимает яд при известии о казни своего любовника (кстати, сифилис в Англии именовался тогда "французской болезнью").
Хогарта называли "больной совестью ХVIII века". В тематических сериях картин и гравюр он в сатирической форме обличает пороки современного общества: жестокость, праздность, пьянство, разврат; разоблачает бесчеловечные условия содержания заключенных в английских тюрьмах и нудность церковных проповедей.
Общественный темперамент втягивал Хогарта в самую гущу политической борьбы того времени (предшествующего Французской революции). Острые политические карикатуры Хогарта, в том числе и антиправительственные, широко печатались в прессе, и этому не следует удивляться. Британские законы накладывали строгие ограничения на моральное поведение подданных, но допускали значительную степень политической свободы. Социальная сатира, в отличие от Франции, в Англии не подлежала цензуре. Как пишет английский историк искусства Э.Грем-Диксон, "классовые конфликты, которые во Франции разрешались с помощью гильотины, в Англии находили выход в сатире, давшей тогда много блестящих имен".
В 1763 году появилась острая карикатура Хогарта на Джона Уилки - радикала-парламентария от либералов, призывавшего к свержению монархии. Над головой Уилки парит ночной горшок с надписью "Liberty", а его физиономия выдает такую смесь хитрости и цинизма, что его приверженность свободе вызывает большие сомнения. Эта гравюра стала настолько популярной, что со страниц газет перекочевала даже на декор столовых сервизов. С не меньшим сарказмом исполнен и голый зад могущественного премьер-министра Роберта Уолпола, фигурирующий в ряде карикатур Хогарта. В серии из четырех картин "Выборы" (1754-1757) он обличает махинации английской выборной системы. Здесь кандидаты спаивают и подкупают избирателей, а потом их агенты тащат одурманенных алкоголем, идиотов, калек, парализованных, сумасшедших к тому, что теперь называется избирательными урнами.
Этот "маленький и самоуверенный человечек", как называл его один из недоброжелателей, знал себе цену. Когда один из его почитателей сказал, что тот пишет не хуже Ван Дейка, Хогарт не стал притворяться: "А что, так, слава Богу, и есть, дайте мне только время и свободу выбирать свои темы". К сожалению, Хогарт не всегда мог пользоваться такой свободой - он был вынужден зарабатывать на жизнь. Ради денег он писал портреты членов королевской семьи, представителей высшей аристократии, богатых негоциантов и даже известных преступников, чьи гравировальные портреты пользовались большим спросом. Для себя же он писал своих друзей и близких, и это были лучшие его работы.
К 1740 году относится портрет известного лондонского филантропа Томаса Корема, основателя лондонского приюта св. Варфоломея для подкидышей. С самого начала Хогарт стал одним из опекунов этого заведения. Он подарил приюту портрет Корема, расписал его стены фресками, отдавал сюда часть выручки от продажи гравюр. Пользу от приюта получили не только брошенные младенцы, но и взрослые художники: в его просторных залах Хогарт стал устраивать выставки-продажи работ отечественных мастеров - впервые в Великобритании. Вскоре посещение этих выставок превратилось в модное утреннее времяпрепровождение англичан. Георг Фредрих Гендель давал здесь благотворительные концерты, подарил приюту орган и завещал партитуру своей знаменитой оратории "Мессия". Однако для Хогарта эти выставки не были просто развлекательно-коммерческим мероприятием. Он рассматривал их как первый шаг к созданию национальной живописной школы и как средство помочь английским художникам освободиться от засилья иностранцев. Сам Хогарт на собственной шкуре испытал тяготы такого засилья: как только его серия "Карьера мота" завоевала коммерческий успех, торговцы картинами, в основном иностранцы (так, по крайней мере, считал Хогарт), начали копировать их, печатать большими тиражами и продавать за полцены под именем автора. Хогарт начал борьбу за свои права, дело дошло до парламента, и в 1735 году специальным парламентским актом подобная практика была запрещена. Очевидно, это был первый в Европе закон об авторском праве. И до сих пор этот акт носит название "Билль Хогарта".
В историю искусства Хогарт вошел как величайший график своего времени. Но это была лишь одна сторона его творчества. Целый зал выставки в галерее Tate Britain посвящен его религиозной живописи, и это, надо сказать, не лучшая ее часть.
Его бритофильство побуждало пародировать "высокий стиль" - этот, с его точки зрения, атрибут иностранщины. В ряде работ он буквально снимает парадные одежды с героических персонажей античной мифологии. Так, в гравюре "Бродячие актеры в сарае" Богиня Ночи штопает чулок, Юнона повторяет роль, Юпитер кормит кашей ребенка, и царская корона служит ему подставкой для кастрюльки, а вместо театрального занавеса колышется развешенное на веревках белье.
С другой стороны, его тянуло к большой форме - к фреске, к широкомасштабным полотнам на религиозные темы по образцу старых мастеров. Однако всем, кроме самого Хогарта, было ясно, что его темперамент не соответствовал высокому нравоучительному стилю. Его по-шекспировски полнокровное ощущение разливающейся бурлящим потоком повседневной жизни вступало в противоречие с классическим идеалом прекрасного. Его младенец Моисей ("Моисея приводят к дочери фараона") напоминал современникам испуганного мальчишку с лондонской улицы, а Сигизмунда, по словам его почитателя Горасио Уолпола, была похожа на "увенчанную побрякушками сентиментальную шлюху".
Очевидно, подобные провалы надломили дух Хогарта, и последние годы его жизни проходят под знаком тяжелой депрессии, от которой не могли спасти ни слава, ни богатство, ни почетная должность королевского художника, пожалованная ему в 1757 году. Ко всему еще несносный характер заставил его на старости лет разругаться со многими своими прежними друзьями. О душевном состоянии Хогарта того периода свидетельствует его последняя гравюра "Бездна", созданная в год смерти. На переднем плане - крылатый старик (символ времени), вокруг него громоздятся в беспорядке сломанная палитра, треснувший колокол, переломанная коса, могильная плита; из холодеющих уст старика поднимается к небу дым последней затяжки из сломанной трубки, и надпись на дыме - FIHIS (конец). Уильям Хогарт умер в 1764 году в возрасте 67 лет.
В качестве иллюстраций к статье использованы репродукции картин Уильяма Хогарта "Из серии "Модный брак": Будуар графини" и "Дети Грэхем".