Уходящий театральный сезон обострил главную проблему российского балета - почти полное отсутствие способных хореографов. В этой ситуации каждая труппа выкручивается как может. В так называемых авторских театрах худруки ставят сами и не пускают в свои коллективы посторонних лиц. Так обстоят дела в "Кремлевском балете" Андрея Петрова и в Театре Классического балета Натальи Касаткиной и Владимира Василева. Какого качества получаются опусы у ветеранов советского балета - другой вопрос. Но главное зло не в этом. В российской хореографии нет притока свежей крови и новых идей. Собственный застой царит и у Бориса Эйфмана, много лет развлекающего публику экстатической акробатикой с "философскими" претензиями. Его новый спектакль "Чайка" позволяет определить автора с первого мгновения.
В ведущих коллективах, судя по названиям премьер, наиболее перспективным репертуарным направлением признан принцип "с миру по нитке". Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко восстановил советскую "Золушку" 1964 года и пригласил на постановку европейского мастера Джона Ноймайера, который перенес в Москву собственную "Чайку". "Золушка" показалась устаревшей, а танцующие герои Чехова - резонерствующими, хотя недюжинный комбинационный талант Ноймайера и его умение вытаскивать из исполнителей артистизм держат балет на плаву.
Приглашение на постановку престижного европейца - знак времени. В последние годы иностранцы негласно признаны спасителями балетного отечества. Даже московская Академия хореографии была вынуждена обратиться к итальянскому хореографу, когда искала постановщика выпускного спектакля.
Мариинский театр в этой ситуации не уповает только на знаменитых гостей, а пытается искать молодые российские дарования. Однако ни один из балетов прошлогодней программы "Новые имена", показанной питерцами в Москве на гастролях, не может считаться серьезным достижением - даже выдвинутая на "Золотую маску" одноактная "Шинель" по Гоголю, которую спасал не столько талант постановщика, сколько качественное исполнение главной роли солистом Мариинки Андреем Ивановым, призером "Маски" за лучшую мужскую роль в балете. Не вывез афишу питерского сезона и Михаил Шемякин, друг худрука Мариинки Валерия Гергиева. С недавних пор художник подался в балетные режиссеры. Недавняя Шемякинская "тройчатка" одноактных балетов была "расстреляна" критиками двух столиц.
В Большом театре поиски дарований тоже ведутся (ежегодные Мастерские молодых хореографов), но пока без успеха. Остается ворошить закрома родины. В ГАБТе только что прошла премьера "Корсара", старинного балета, впервые поставленного в середине XIX века. Это очередная попытка российских балетных театров привить спектаклям классического наследия ростки аутентизма, очистить от налипшей грязи веков то, что сохранилось от танцевальных шедевров российского классика хореографии - Мариуса Петипа. Авторы премьеры - Алексей Ратманский и Юрий Бурлака - максимально приблизили спектакль если не к оригиналу (это практически невозможно), то к сохранившимся записям балета, сделанным в конце XIX века. Новый старый "Корсар", с его приключенческим сюжетом, богатыми костюмами, восточной экзотикой и подробной мимической игрой, - не только кассовый шлягер со спецэффектами. Рисунок и логика хореографии Петипа, тактичные танцевальные дополнения Ратманского, подробности частично возрожденной старинной пантомимы, множество больших и маленьких танцевальных партий вкупе с развернутыми хореографическими ансамблями дают труппе возможность усовершенствовать уровень владения профессией. Кроме того, это полезный для искусствоведения опыт, позволяющий понять, как выглядит в глазах наших современников балет-феерия XIX века. Историки балетного театра добавят новую "реконструкцию по мотивам" к прочим проектам такого рода, уже осуществленным в Мариинском театре.
Вечер американской хореографии в ГАБТе (Баланчин, Уилдон, Тарп) благодаря именам хореографов получился как минимум добротным, несмотря на то, что проблемы стиля трудно даются исполнителям, воспитанным главным образом на классике в советских редакциях. Эти трудности - тоже серьезная проблема. Привычка к определенной манере танца, не предполагающей тщательной отделки мелких деталей или проработки незнакомого типа координации, часто подводит российских танцовщиков. Поэтому упомянутый выше итальянский проект Академии хореографии - умный и правильный ход, а для консервативной в принципе Академии - прямо революционный. Гость школы поставил балет, в котором к классическим па активно примешиваются приемы "модерн-данса". Впервые в истории этого учебного заведения, культивирующего классические традиции, выпускной концерт не был покрыт одной лишь пылью веков, пусть и бесконечно благородной. Танцовщики на деле вникли в новую пластическую систему, которая, надо думать, раскрепостит не только их тела, но и (что гораздо важнее) мозги. Ведь, несмотря на возможности видео и поездки за границу, на то, что в мире полно отличных спектаклей, интересных хореографов и замечательных исполнителей, многие артисты, педагоги и директора трупп в России обуреваемы фанаберией "лучшего в мире балета" - нашего. А если ты лучше всех, зачем что-то менять?
Еще одна головная боль российского театра - однообразие балетного репертуара. Более всего в стране любят "Жизель", "Дон Кихот" и "Лебединое озеро". Плюс "Щелкунчик", особенно под Новый год. Подсчитано, что до 75% проката балетов в России - четыре названия классики. Так диктует касса: если показывать популярные балетные шлягеры, с продажей билетов проблем будет меньше. В ту же сторону гнет и проблема технологии: чтобы готовить новые названия, театру нужно чувствовать себя спокойно в ежедневном прокате, а классический спектакль, идущий десятилетиями, легко собрать без долгих репетиций. В итоге "Лебединое озеро" в Петербурге дает примерно 50% совокупного проката. Спектакль с таким названием идет в Мариинском театре, Малом оперном театре, труппе "Хореографические миниатюры" и в труппе Константина Тачкина. Летом, в разгар туристского сезона, это уже не балет, а приспособление для заработка. На втором месте по частоте показов стоит "Жизель". Такая афиша (разумеется, с дополнениями и вариациями) характерна для российских балетных театров в последние пятьдесят лет.
В постоянстве есть и прикладное удобство: если артист внезапно заболел, можно занять танцовщика у соседа. Репертуар-то одинаковый. Кроме того, театры, располагающие большими деньгами, используют балетную глобализацию и приглашают звезд из-за границы. Звездам, от многократного употребления танцующим Одетту-Одиллию и принцев уже с закрытыми глазами, остается выучить особенности местной редакции балета. Так, кстати, сделала гостья из Мариинки Диана Вишнева, станцевавшая в спектаклях Большого театра "Жизель" и "Лебединое озеро". "Лебединое" важно и тем, что этот балет - знак качества труппы, ее товарности: "мы можем и это". Если в репертуаре такого балета нет, то вроде и труппа не первоклассная. Поэтому балеты наследия стараются иметь в афише во что бы то ни стало. Даже если в компании некому танцевать многочисленных персонажей "Спящей красавицы", не наберется кордебалета на горстку лебедей в "Лебедином озере" и нет испанской толпы в "Дон Кихоте". Сокращенные и скверно исполненные версии балетов наследия - бич провинциальных театров и мелких гастрольных коллективов.
Но не все так просто. С одной стороны - да, российский балет погряз в программном консерватизме. Ultuma Ratio консерваторов - "у нас свои традиции, и нам не надо никаких западных новомодных штучек". Даже в Москве многие артисты мечтают о том, чтобы никто никогда не заставлял их танцевать хоть что-нибудь, выходящее за рамки классики. Публика, воспитанная на той же классике, тем более желает почивать на лаврах чувства узнавания, чтобы не было душевного дискомфорта, возникающего при изучении новых форм.
С другой стороны, театры терзает жажда новых постановок. Это тоже перманентное для российского балета чувство. Даже Большой не может позволить себе роскошь все время играть одно и то же. Здесь пробовали играть балеты несколько раз подряд, т.е. внедрить принцип проката, приближенный к западной системе "старджионе" (спектакль играется месяц подряд каждый день, а потом к нему не возвращаются года два). И не прошло. Уже на третьем показе в зрительном зале ГАБТа зияют дыры. Кроме того, худрук балета Большого театра Алексей Ратманский мечтает обновить возрастной состав публики (нынче в ней преобладают люди пожилого возраста). Считается, что молодежь скорее придет на современный спектакль, чем на "Лебединое озеро". Хотя, если взять статистику посещений в целом, именно "Озеро" и "Спартак" - самые известные в массах балеты ГАБТа - пользуются наибольшим спросом публики.
Особенно важны премьеры для небольших трупп. Не все же им гонять усеченные версии старых балетов в надежде, что наследие в который раз позволит заработать на хлеб. Во-первых, зритель, хоть и любит классику, все же перекормлен однообразием репертуара. Во-вторых, танцевать новое легче. Ведь приглашенный хореограф создаст текст, который придется "по ногам" танцовщикам данной компании, каковы бы ни были эти ноги. Им не придется мучительно изображать чистоту классических па, созданных для других, более совершенных и лучше выученных нижних конечностей... Опять-таки и касса не дремлет, ожидая публику, которую, как искренне полагают многие директора трупп, легче заманить, если спектакль не будет "грузить". Так что московские новинки (развесело-пошлый "Ходжа Насреддин" в Русском камерном балете "Москва" или псевдостаринная, слегка попсовая "Эсмеральда" в "Кремлевском балете") совсем не "грузят". Они драматургически наивны, лексически вторичны и напоминают детский сад для взрослых.
...Жизнь музыкальных театров Москвы активно освещается СМИ. Казалось бы, все отлично: налицо масштабная бесплатная реклама. Но в результате долгое сражение ГАБТа с Анастасией Волочковой или проблемы реконструкции того же театра, прежде всего денежная составляющая процесса, интересуют людей гораздо больше, чем спектакли. Речь идет о большой власти и о больших деньгах. И не факт, что те же люди, что читают о Германе Грефе и миллиардах, выделенных им на ремонт Большого, проявят интерес к собственно театральной продукции.
Впрочем, не стоит отчаиваться. И реклама может принести пользу. Висят же в метро слоганы "сходи в музей". Пусть появятся растяжки "побывай в балете". И пусть на них будет написано, что в процессе эволюции выживают не самые генетически совершенные виды, а те, у которых генотип способен быстро и резко меняться при необходимости.
В качестве иллюстраций к статье использованы фотографии сцен из балетов (сверху вниз):
1. "Метафизика. Кроткая. Весна священная. Три одноактных балета". Фото Наташи Разиной. Источник: Государственный академический Мариинский театр.
2. "Корсар". Фото Андрея Меланьина. Источник: Большой театр.
3. "В комнате наверху". Фото Дамира Юсупова. Источник: Большой театр.