10 октября в 18:30 в Санкт-Петербурге, во Дворце Бобринских по адресу ул. Галерная 58-60, ауд. 223 (Кинозал) состоится выступление профессора Антонии Сулез (Университет Париж-8, Франция) с докладом "Язык и жизнь: как знаки могут быть выражением жизни?".
Резюме выступления:
Язык и жизнь: от жизни форм к формам жизни
Речь пойдет об отношении между «выражением знаков» и «жизнью». Артикулировать знаки в публичном пространстве, в коммуникации, в искусстве - к какого рода «жизни» (и в каком смысле слова «жизнь») относится этот факт? Если мы имеем в виду «жизнь», которая создает, конструирует формы, то «выражать» уже больше не означает выражать «пережитое» («vécu»), но, наоборот, означает жизнь, которая становится самим фактом «выражать знаки». Именно это говорит музыковед Борис де Шлёцер о музыке.
Мы попытаемся рассмотреть тему так понятой жизни через сотворение форм в творчестве, отталкиваясь от знаменитой аллегории скульптора Пигмалиона. Мы помним его отчаяние и безнадежные попытки оживить сотворенную им Галатею. История показывает, что разрыв между формой и материей болезненно неустраним, когда форма и материя мыслятся раздельно, что невозможно вывести форму из материи прямо, без опосредования. Руссо в лирической сцене, написанной в 1762 г., пересказывает эту «драму», отсылающую к аристотелевскому анализу невозможности помыслить голую - «без формы» (без «eidos») - материю. Чтобы представить трагическую разлученность интеллектуальной формы и эмпирической материи – когда они мыслятся по раздельности – Руссо инсценирует апорию нарциссизма перед мраморным изображением, материалом, лишенным жизни.
Я попытаюсь рассмотреть язык, понятый как деятельность жизни, и его роль в качестве посредника, помогающего устранить этот зазор. Я также сосредоточусь на повороте, который символизирует концепция В. фон Гумбольдта, этого «анти-лингвистического лингвиста», в связи с проблемой, которую он видит в том, как Кант соединяет интуицию и концепт. Лингвинизация кантизма открывает новую перспективу, в которой становится возможным помыслить иначе «жизнь», каковой является язык как «деятельность» или «energeia» (Гумбольдт, Гердер). Так начинают прорисовываться не только первые контуры того направления философии языка, которое впоследствии будет развито поздним Витгенштейном, но и критика avant la lettre предложенного Фреге понимания системы знаков как однозначного обозначения объектов.
Мы, таким образом, предлагаем тезис о генезисе идеи жизни языка, но не таком, который был бы наследованием в привычном смысле слова – ибо ничто не дает оснований думать, что Витгенштейн читал Гумбольдта или Гердера. Речь идет скорее о генезисе одной из линий рефлексии по поводу соотношения формы и материала в рамках искусства. В этой перспективе форма не есть нечто подгоняемое к материи, и действие (в том числе, этическое) мыслится на основе эстетической модели произведения – в традиции философской мысли, которая, подобно философии Витгенштейна, отказывается подкреплять объективность познания ссылками на основания.