"Русский журнал": Как можно прокомментировать заявление наблюдателей ОБСЕ о том, что выборы 2 декабря в России были недемократическими, поскольку в России отсутствует разделение властей, а государственные СМИ используются для пропаганды одной из партий?
Максим Григорьев: Ситуация вокруг этого заявления достаточно простая. Подобные заявления ожидались, у нас даже не было никаких сомнений в том, что они последуют. Фактически, вся игра вокруг отказа присылать своих наблюдателей от Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) ОБСЕ была направлена на то, чтобы в конце концов сказать: демократии в России нет. Как реально проходили выборы - это для представителей ОБСЕ вопрос в данном контексте второстепенный.
Что касается разделения властей. Если мы возьмем страну, которая считает себя эталоном демократии в современном мире, то есть США, то в ней и президент, и губернаторы постоянно участвуют в выборах. Президент в США является членом одной из партий, и никто не находит ничего зазорного в том, что он занимается агитацией в ее пользу. Так что тут у нас все в демократических рамках.
Неверно также утверждение о том, что государственные СМИ освещали исключительно деятельность "Единой России". Достаточно внимания было уделено другим партиям, например, "Справедливой России", которая в результате прошла в Думу, или СПС. В России свободно функционируют оппозиционные СМИ, которые выступают с резкой критикой нынешней власти - радиостанция "Эхо Москвы", "Новая газета" и т.д. Вопрос о том, почему другие издания поддерживали "Единую Россию" - это скорее вопрос к их редакторам и владельцам. Хотя, скажем, "Аргументы и факты" вели достаточно агрессивную кампанию в поддержку эсеров...
РЖ: Можно ли говорить о каком-либо давлении на избирателей на прошедших выборах?
МГ: Каких-либо форм принуждения не зафиксировано. Кстати, если опять вернуться к сравнению с американским опытом, то у нас все выглядит более чем благополучно. В США многие избиратели-демократы в ходе последних президентских выборов были, как известно, лишены права голосовать. У нас такое в принципе невозможно. Речь может идти разве что о каких-либо незначительных для общей картины отдельных нарушениях и перегибах. Тем более в России невозможна ситуация, сложившаяся в странах Прибалтики, которые являясь членами Евросоюза, по-прежнему не допускают для участия в выборах "нетитульное население".
РЖ: А что можно сказать по поводу смешения государственных и партийных структур?
МГ: Такое смешение отчасти действительно существует и, более того, его невозможно обойти целиком, когда в стране существуют сильные партии. Но опять же в этой ситуации нет ничего специфически российского, это верно и для США, и для многих стран Европы. В демократической Японии правящая партия многие годы была фактически синонимом государственной власти.
РЖ: Имели ли место гонения на оппозиционные партии, о чем также было сказано в заявлении ПАСЕ?
МГ: Мне кажется, что представители ПАСЕ, которые говорят о таких гонениях, как обычно плохо информированы или попросту недоговаривают. Скорее всего, речь в данном случае идет о "Другой России", которая партия не является. Ее лидеры - Каспаров, Касьянов, Лимонов, - в выборах не участвуют и, соответственно, не являются субъектами реального политического процесса, политической борьбы. В этом смысле гонения, например, недавнее задержание Каспаров, - это вопрос, который к выборам никакого отношения не имеет. Это вопрос о применимости определенных видов наказаний за административные правонарушения.
РЖ: Проиграла или выиграла Россия от того факта, что наблюдатели от БДИПЧ ОБСЕ не приехали?
МГ: Я считаю, что выиграла. С точки зрения внутренней политики для нас все равно - присутствуют зарубежные наблюдатели или нет. В этом смысле очень характерен пример Польши, которая прямо заявила, что международные наблюдатели ставят под сомнение легитимность ее политической системы самими фактом своего присутствия. Если же говорить о внешней политике, то поскольку негативный отзыв о выборах последовал бы в любом случае, то тут особых потерь от отказа наблюдателей БДИПЧ тоже нет.
РЖ: Насколько независимыми являются остальные международные наблюдатели из Европы? Можно ли согласиться с версией, о том, что их заявление является "политическим заказом", озвученной представителями ЦИК?
МГ: У этой проблемы есть несколько аспектов. С одной стороны, институт независимых наблюдателей сегодня действительно фактически отсутствует, потому что ОБСЕ в конечном итоге ангажировано структурами Евросоюза, у которого есть конкретные политические интересы. Так что действительно независимость наблюдателей находится под вопросом, сам этот институт нуждается в реформировании. С другой стороны - мы до сих пор чувствуем наследие Холодной войны в том негативном отношении, которое характерно для европейских наблюдателей по отношению к России.
РЖ: Может ли ПАСЕ пойти на разрыв отношений с нашей страной и насколько тяжелы будут последствия такого разрыва?
МГ: Я думаю, что Европе в действительности выгодно поддерживать хорошие партнерские отношения с нами. И это связано не только с экономическими вопросами, но и с политическими. Евросоюз стремится стать самостоятельным центром власти, а это означает, что он должен выступать за многополярный мир и сильную независимую Россию как один из противовесов гегемонии США.
Наша проблема состоит в том, что мы пока не умеем полноценно использовать возможности тех международных организаций, в которых состоим. Здесь нам было бы полезно поучиться у менее крупных стран, например, той же Польши, которая весьма эффективно лоббирует в них свои интересы. Нам нужно научиться не просто ругаться с ОБСЕ, но конструктивно сотрудничать с подобными институтами.