Ольга Вячеславовна Павленко, руководитель Отделения международных отношений ИАИ РГГУ, доцент кафедры Мировой политики и международных отношений РГГУ.
"Русский журнал": Сегодня в Бухаресте начинается саммит НАТО. Его центральным вопросом станет расширение блока за счет присоединения Хорватии, Албании и Македонии, а также предоставление плана действий по членству в НАТО для Грузии и Украины - спустя всего три месяца с момента подачи соответствующего запроса со стороны Киева и Тбилиси.
В чем, на ваш взгляд, причины столь активных усилий США по форсированному вовлечению Украины и Грузии в НАТО? Ведь если посмотреть на опыт других стран Варшавского договора (скажем, Чехию или Болгарию), то этот процесс занимал гораздо больше времени?
Ольга Павленко: Дело в том, что очень стремительно меняется геополитическая обстановка, и причиной тому несколько факторов. Первый фактор заключается в том, что значение и роль России в мире значительно возросли. Изменяется и экономический статус России в глазах западных аналитиков. Если мы хотя бы посмотрим на последние данные доклада ЦРУ "Thе World Factbook", то по ВВП при всех программах сопоставления Россия занимает 8-9-е место в мире. То есть, по сути дела, РФ выходит из категории стран с трансформационной экономикой, куда относятся страны СНГ, страны Восточной Европы, и приближается, скорее, к смешанному списку стран G-8 и БРИК. Поэтому сам факт поднятия России с колен и усиление России в геополитическом, геоэкономическом отношении не может не вызывать беспокойства со стороны такого геополитического гегемона, как США. Если в докладе Национального разведывательного совета США "Россия-2020: будущее страны в условиях глобальных перемен" наша страна не рассматривалась как источник беспокойства сама по себе, то сейчас отношение американской политической элиты к русскому фактору очень серьезно меняется. Эта поспешность вызвана стремлением иметь Россию на коротком поводке, расширяя НАТО до таких стратегически важных форпостов в Восточной Европе и на Северном Кавказе, как Украина и Грузия. В особенности это касается Украины - пожалуй, самой чувствительной области российско-вашингтонских отношений. Это первое.
Второе связано с внутриполитической ситуацией в штатах. Возможно, Кондолиза Райс будет баллотироваться как независимый кандидат на американских президентских выборах. Это не значит, что ее шансы на победу чрезвычайно высоки, но то, что она должна оттянуть значительную часть голосов "цветной Америки" от Барака Обамы, - это факт. Что в любом случае сыграет на пользу республиканской партии. В этом контексте показать накануне выборов, что страна, вызывающая геополитическое беспокойство, благодаря усилиям госсекретаря теряет влияние над зоной своих стратегических интересов (Украиной) и что США целиком владеют ситуацией, контролируя Россию через украинский фактор, чрезвычайно важно для республиканского истеблишмента.
Кроме того, в недавнем телеинтервью Дж.Буша было сказано, что возможное вступление Украины в НАТО не повлечет за собой наличие постоянного контингента и военных баз. Но это только слова, слова уходящего политика. А что может быть дальше, какие действия могут последовать со стороны следующей администрации - это большой вопрос.
РЖ: Европейским странам такой ход развития событий не по душе? Германия, Франция, Нидерланды заявили, что не поддержат предоставление ПДЧ в Бухаресте. В чем заключается позиция Германии и что они могут противопоставить своему заокеанскому союзнику?
О.П.: Действительно, вопрос о форсированном расширении НАТО вызвал раскол среди союзников. И вы совершенно правы в том, что Канада, страны Восточной и Юго-Восточной Европы поддерживают и приветствуют стремление США по ускоренному предоставлению ПДЧ Грузии и Украины, в то время как страны старой Европы, классические западноевропейские принципалы, с большим сомнением относятся к этой инициативе Соединенных Штатов. Что касается позиции ФРГ, то в Германии сейчас идут очень большие дебаты относительно этого вопроса. Потому как вопрос о транзите власти (в России), заявления о необходимости пересмотра ряда вопросов со стороны России по отношению к Европейскому союзу вызвали определенные надежды в среде немецкого политического класса о возможности расширения диалога с Россией - прежде всего политического, а дальше экономического и энергетического. Поэтому в данный момент весьма серьезно звучат мнения о том, что положительное решение вопроса о включении Грузии и Украины в программу действий по подготовке к членству в НАТО может существенно обострить отношения Евросоюза и России.
Время покажет, насколько глубок будет этот раскол, но все-таки надо иметь в виду, что в настоящий момент в Европейском союзе топовые политики придерживаются трансатлантических взглядов, они не классические европеисты. И они готовы искать любые формы компромисса именно со своим американским союзником. А принимая во внимание то, что для Буша этот вопрос является ключевым (накануне хозяин Белого дома заявил, что будет серьезно работать с правительствами и с военной элитой стран Западной Европы), на мой взгляд, решение о предоставлении ПДЧ для Грузии и Украины будет принято. Или будет разработана какая-то программа в стиле Европейского союза, программа поступательного движения к членству в НАТО.
РЖ: То есть союзникам удастся прийти к единому мнению на саммите в Бухаресте?
О.П.: Да, скорее всего, компромисс будет достигнут.
РЖ: Предыдущие волны расширения НАТО на восток вызывали не меньшее беспокойство и недовольство российской стороны. Но сейчас речь идет не о странах Восточной Европы, а о республиках бывшего Союза, непосредственно граничащих с РФ. Есть ли ресурс влияния и рычаги давления у России для того, чтобы на этот раз ее опасения были услышаны? Что в ее силах сделать, чтобы избежать сценария развития событий, столь сильно не устраивающего Москву?
О.П.: Российское руководство очень четко заявляет свои геополитические интересы, вопрос в том, насколько это может повлиять на развитие ситуации. Известно, что Буш после встречи в Бухаресте будет разговаривать с Владимиром Путиным в его резиденции в Сочи относительно элементов ПРО в странах Восточной Европы. И показательно заявление В.Путина о том, что российская сторона будет вести диалог по этому вопросу с Америкой, а не с правительствами Чехии и Польши. Это справедливо и касательно ПДЧ. По сути дела, линия стратегического раскола Европы проходит между Москвой и Вашингтоном. Если говорить о ресурсе влияния, то первый и важнейший фактор - это диалог с Вашингтоном.
Второй момент: необходимо учитывать специфику украинской политической элиты, которая весьма неоднородна и внутри которой "оранжевая" коалиция весьма-весьма неустойчива. По сути дела, вопрос о членстве в НАТО расколол украинское общество. И вот тут крайне важна разработка стратегии России по отношению к нынешнему украинскому правительству и, что важнее, к украинскому обществу. На мой взгляд, Россия недостаточно использует средства "мягкой силы" (Soft Power) на транснациональном уровне, продвигая вопросы украинско-российского сотрудничества и дружбы в широкие слои украинского общества. Это один из серьезных недостатков российской внешней политики, которая концентрируется на геополитических вопросах, несколько игнорируя стратегию мягкой силы. Что может Россия противопоставить в этой ситуации? Наращивание вооружений - то, что характерно сейчас (Россия сейчас по разным показателям занимает 4-е место по темпам наращивания стратегических вооружений), - это фактически вынужденные меры по необходимой защите. И если взаимодействие пойдет в сторону наращивания потенциала агрессивности, то в проигрыше будут как Россия и США, так и страны-лимитрофы, правительства которых очень стремятся эту агрессивность продемонстрировать.
РЖ: Но диалог с Вашингтоном продолжался и ранее. Сейчас, как и раньше, опасения и протесты российской стороны не были услышаны. Что может сделать Россия? Возможна ли кооперация с Германией и Францией, позиции которых в известной степени имеют точки соприкосновения?
О.П.: К сожалению, опыт по крайней мере 2000-х годов показывает, что Европейская коалиция по важнейшим, конфликтным вопросам мировой политики, та, которая сложилась на первом этапе решения иракской проблемы, по оси Москва-Париж-Берлин пока реальным ресурсом влияния не обладает. Н.Саркози и А.Меркель демонстрируют откровенно выраженные трансатлантические реакции. Конструктивная критика этого шага (предоставление ПДЧ) существует, но, по сути дела, стратегии государств-принципалов Европейского союза остаются ориентированными в гораздо большей степени на усиление трансатлантического сотрудничества, чем на выстраивание "европеистской" внешней политики. И, конечно, мы должны учитывать, что силовые моменты в мировой политике сегодня очень тесно увязаны с вопросами энергобезопасности. В данном случае ЕС мог бы пойти на сближение с Москвой, если бы, скажем, в вопросе о подписании протокола о транзите Россия пошла на уступки. Но такой сценарий создает гораздо большую угрозу национальной безопасности России в области энергетики, и РФ, как об этом заявляли все официальные лица, на это никогда не пойдет.
Каков должен быть ответ России? В данном случае мы видим, что диалог Москва-Вашингтон несколько напоминает футбольный матч. В какой-то момент стратегическая инициатива находится на стороне Москвы, как это было совсем недавно, потом инициативу перехватывает Вашингтон, теперь ответный ход за Москвой. Что это может быть за ход? Пока это вынужденные шаги по поддержанию военно-стратегического баланса сил. Разработки и усиления в области стратегического вооружения России. Но, повторюсь, в данном случае в проигрыше оказываются обе стороны.
РЖ: В этом смысле можно ли говорить, что концептуальный вакуум НАТО, образовавшийся после распада ОВД и, казалось бы, потери назначения военно-политического блока как такового, начинает заполняться идеями его использования в качестве инструмента энергетической безопасности?
О.П.: Совершенно верно, с 2006 года эта идея активно обсуждалась на экспертном уровне и озвучивалась Диком Чейни на официальном публичном уровне - о том, что НАТО должно являться инструментом глобальной энергетической политики. Эта тема приобретает знаковый смысл. Военно-силовой фактор как таковой становится инструментом политики стран авангарда, которые испытывают очень серьезный ресурсный дефицит. Это один из способов давления на государства - экспортеры энергоресурсов. Поэтому в данном случае проблематика НАТО сама по себе и его расширения самым непосредственным образом связана с вопросами глобальной энергетической политики.
РЖ: Как в этом контексте могут поменяться акценты российской внешней политики, которая, как известно, имеет разнонаправленный характер?Возможно ли усиление восточного азимута, более тесное взаимодействие с Китаем, в том числе в рамках ШОС?
О.П.: Диалектика развития к этому и ведет. Россия традиционно является самым крупным экспортером энергоресурсов для ЕС. Экспортная инфраструктура повернута главным образом на Запад. Но сейчас начинается переформатирование энергопутей в направлении Востока. И мы видим, что по мере того, как Запад выстраивает военно-стратегические силовые барьеры, мешающие развитию политического и экономического диалога России с Евросоюзом, - по мере этого строится все больше мостов взаимодействия России и Китая.
Но в данном случае, на мой взгляд, стоит прислушаться к мнению других экспертов, которые говорят, что чрезвычайное усиление восточного направления внешней и энергетической политики также чревато геополитическими проблемами. Стоит ли насыщать российскими ресурсами энергетические потребности экономики такого азиатского гиганта, как Китай, на своих границах - очень серьезный вопрос будущей повестки дня.
В идеальном варианте Россия, конечно, должна выдерживать баланс между Востоком и Западом. Но ход событий ведет к нарастанию конфликтных ситуаций, обострению, эскалации напряженности во взаимоотношениях на западном направлении. И это вдвойне обидно, поскольку с начала 2008 года Россия на публичном уровне весьма активно артикулирует идею о необходимости налаживания диалога с Евросоюзом, возвращения к очень интересным и перспективным проектам начала 2000-х годов.
Увы, но такие акции американской политики, как демонстративное, форсированное расширение НАТО, позиция по украинскому и грузинскому вопросам, могут подорвать наметившуюся траекторию сотрудничества Россия-ЕС, которая могла бы стать гарантией стабильности на Европейском континенте.
Беседовал Андрей Городов