Боливия, которая еще недавно вслед за Венесуэлой называлась локомотивом латиноамериканского континента, переживает сегодня не лучшие времена. Согласно последним опросам местной газеты "Ля Расон", рейтинг первого в истории страны президента-индейца Эво Моралеса с момента выборов вырос на 5,5%. Однако ряд крупных западных аналитиков с этим не согласны: они считают, что рейтинг Моралеса не только не поднялся, но и упал - с 77 % до 59 %.
Конечно, американских публицистов трудно назвать объективными в оценке курса левого боливийского политика; впрочем, подобную претензию можно предъявить и журналистам "Ля Расон". Истина где-то посередине. И несмотря на то, что Моралес добился немалых успехов в реформировании боливийского общества, в стране сложились предпосылки для серьезного кризиса.
За счет национализации нефтяной и газовой отраслей страна начала получать на один миллиард долларов в год больше. Вырос ВВП, торговый оборот - на целых 43%, впервые за последние тридцать лет страна Боливара вышла на профицит бюджета. Эво Моралес наравне с Уго Чавесом считается одним из наиболее ярких и влиятельных политиков континента. Серьезными стали шаги президента в борьбе с бедностью и отсталостью народных масс. На бюджетные средства, пополнившиеся после национализации, реализуются масштабные программы, направленные на социальную защиту и улучшение жизни сельского индейского населения. Однако "народный курс" Моралеса вызывает недовольство не только влиятельных политических и экономических элит страны, но и среднего класса, который боится "индейского переворота".
Главной проблемой сегодняшней Боливии является земельная реформа. Так сложилось, что большая часть населения - индейцы - проживает именно на селе, но земля находится преимущественно в руках белых фермеров и крупных латифундистов. Передел земли - вопрос крайне болезненный для Латинской Америки, и Боливия здесь не исключение. Однако стремление президента перераспределить от 5 до 15 млн гектаров земли в пользу беднейших слоев встречает сопротивление и простых зажиточных крестьян, которые боятся разорения.
И хотя президент уверяет людей в том, что конфискацией будут затронуты лишь те участки земли, которые были куплены или приобретены незаконным образом, крестьян подобные заявления только смущают. В прошлые времена, когда в Боливии творились смуты, землю приобретали не только латифундисты-олигархи, но и простые люди, которые на ней сейчас упорно работают, платят налоги и рассматривают свой надел как гарантию выживания и нормальной жизни. В то время как со стороны индейцев растет давление, а Моралес объявляет, что все сопротивляющиеся решению власти будут наказаны силой, крестьяне начали создавать вооруженные отряды для отстаивания собственных прав.
Многие опасаются, что земельная реформа в Боливии может пойти по зимбабвийскому сценарию. Президент Зимбабве Роберт Мугабе тоже пропагандировал "высокие нравственные ценности" и "помощь широким массам простых людей". Однако на практике это обернулось лишь тем, что негры отобрали землю у белых фермеров, а потом не смогли обрабатывать ее. В итоге аграрный сектор Зимбабве столкнулся с огромными проблемами, да и престиж страны на международной арене упал.
Второй нерешенный вопрос Моралеса - сепаратизм богатых сырьевых департаментов. В противостоянии с местными руководителями нынешний президент Боливии в какой-то степени виноват сам. Еще когда Моралес восходил к вершинам власти, он выступил с инициативой, чтобы главы регионов избирались народом самостоятельно, а не назначались чиновниками из центра. Итогом такой политики стала стремительная децентрализация и быстрый рост влияния региональных элит, чьи представители вскоре бросили столице вызов. Главы состоятельных департаментов не хотят делиться с остальной страной доходами от экспорта энергоресурсов, а особенно - спонсировать индейскую деревню.
В ответ Моралес попытался действовать жестко. Главы мятежных регионов были объявлены "противниками вывода из нищеты". По призыву президента сотни и тысячи его сторонников двинулись в мятежные департаменты с требованием отставки их лидеров. Итогом противостояния стали масштабные и кровавые столкновения между сторонниками президента и его противниками. Теперь боливийская власть стоит перед сложным выбором - новая попытка установить порядок может вызвать настоящую гражданскую резню.
С вопросом политической стабильности также связан вопрос об Учредительном собрании. Когда оно только созывалось, Моралес возлагал на его деятельность большие надежды, желая получить от депутатов изменения в конституцию страны, необходимые для реформ. Однако деятельность собрания вскоре оказалась заблокирована.
Дело в том, что противники Моралеса настаивают на строгом следовании нынешним нормам, согласно которым закон Учредительного собрания считается принятым лишь в случае, если за него проголосует как минимум 2/3 депутатов. Сторонников президента, которые имеют на съезде чуть больше половины голосов, такой расклад, естественно, не устраивает - они настаивают на принятии решений простым большинством.
Нечто подобное происходит по всей стране. Моралес может похвастаться огромным числом последователей, широчайшей поддержкой слоев деревенского населения. Однако для реализации тех масштабных преобразований, которые он задумал, этого явно недостаточно, тем более что пассионарность оппозиции и противников президента растет, и растет ничуть не меньше, чем у сил поддержки.
Реформы Моралеса нужны Боливии, но их очень сложно увязать с ее устоявшимися общественно-экономическими реалиями. Многие деятели Латинской Америки начинали с широких либеральных преобразований, однако впоследствии пробуксовка реформ приводила к настоящей диктатуре и резне. К тому же корни нынешних проблем Боливии гораздо глубже, чем в соседней Венесуэле. Здесь разворачивается не только типичное для всего континента противостояние неолиберальных теоретиков и левых националистов, но и острейший межкультурный конфликт между индейцами и потомки испанских пришельцев.