От редакции. В своем «Послании о положении в стране» президент США Барак Обама заявил, что в течение нескольких месяцев американские войска покинут Ирак. При этом президент Америки указал на усиление присутствия своей страны в Афганистане. С другой стороны, США проявляют все меньше активности в зоне приоритетных интересов России – Украине и Грузии, но усиливают ее в Южной Европе – Болгарии и Румынии. Вероятно, администрация Обамы ищет новую военную стратегию. Но, к чему может привести появление «черных дыр» на карте мира, образовавшихся после ухода войск Соединенных Штатов? Об этом «Русский журнал» спросил у крупнейшего военного аналитика наших дней Мартина ван Кревельда.
* * *
РЖ: Уважаемый господин Ван Кревельд, считаете ли вы, что объявление Бараком Обамой точной даты вывода войск из Ирака отражает общее стремление американской администрации к снижению своего стратегического присутствия за пределами США?
М.К.: США не решатся сокращать свое стратегическое глобальное присутствие в мире, если им можно будет этого избежать. За одну только прошлую неделю мы узнали, что ведутся переговоры с Румынией относительно размещения в этой стране систем противоракетной обороны, что американские эсминцы отправлены в Персидский залив, что США собираются продать на 6 миллиардов долларов вооружений Тайваню и что Обама намерен встречаться с далай-ламой. Все это отнюдь не похоже на «запланированный уход с евразийского континента». Относительно же вывода войск из Ирака я думаю, что ввиду предстоящих через семь месяцев промежуточных выборов в конгресс Барак Обама решил сдержать слово, данное во время его президентской кампании, о завершении чрезвычайно непопулярной войны.
Думаю, что американское присутствие в Персидском заливе будет только наращиваться, чтобы не допустить чрезмерного усиления Ирана. Этот процесс уже идет.
РЖ: Существует ли у США долгосрочная стратегия на случай неблагоприятного для них развития событий на Ближнем Востоке? Если США уйдут из Евразии, как будут складываться и изменятся ли взаимоотношения Европы и России после реализации плана Барака Обамы?
М.К.: А вот в этом у меня есть большие сомнения. Такой стратегии нет. Долгосрочное планирование внешней политики вообще никогда не было сильной стороной Соединенных Штатов. Даже если нынешняя администрация в Белом доме разработает подобную стратегию, то есть шанс, что ее реализация состоится «крайне неверно», как мог бы сказать Шекспир. Буш-младший вот тоже думал, что имеет в отношении Ирака нечто подобное стратегической концепции.
Во взаимоотношениях России и Европы существуют две фундаментальные возможности: или полномасштабное восстановление отношений, или интенсификация конфликта. Однако я могу только повторить, что рассматриваю полный американский уход из Евразии как крайне маловероятный.
РЖ: Тогда какие новые точки сближения и столкновения интересов могут образоваться в случае России и Европы?
М.К.: В двух областях. Во-первых, есть вопрос торговли энергоресурсами и сырьем: Россия могла бы попытаться использовать свои рычаги в этом отношении, как она уже, собственно, и делает. Во-вторых, проблемы могли бы возникнуть на границах России, поскольку Кремль пытается увеличить свое влияние в государствах Балтии и в Польше. Если США действительно уйдут из Евразии, то я думаю, что мы можем оказаться свидетелями конфликта между ЕС и Россией относительно того, кто в действительности способствует нагнетанию обстановки в этих регионах. Можно даже постараться вообразить ситуацию, когда Россия сможет вести пограничные войны в Балтии на манер недавних событий в Грузии.
РЖ: Не вынуждена ли будет Европа пересмотреть свою оборонную политику, свою политику в области «мягкой власти», свою миграционную политику и свое видение безопасности в целом в случае неблагоприятного для США развития событий в регионе Ближнего Востока?
М.К.: Ответ утвердительный. Необходимо будет произвести множество изменений. Однако можно ли будет их сделать – уже другой вопрос. Европейское население стареет год от года. Все старики хотят мира и тишины. Поэтому я не ожидаю ремилитаризации Европы или разработки более агрессивного внешнеполитического курса. Кроме того, о какой именно Европе мы говорим? Как однажды выразился Киссинджер, если я хочу поговорить с Европой, то какой номер я должен набрать? В будущем Европа столкнется с очень серьезными проблемами в связи с растущим мусульманским населением. Я считаю возможность возврата к атмосфере гугенотских войн XVI столетия намного более вероятной, нежели возможность фундаментальных изменений внешней политики ЕС.
Беседовала Юлия Нетесова