Кинофильм "Алоис Небель", к названию которого в российском прокате добавили "и его призраки", открыл фестиваль нового чешского кино в Москве. Это кино небанальное как по форме, так и по содержанию. Очень действительно хорошая работа, которую чехи в этом году выдвигали на "Оскара", представляет собой экранизацию оригинального чешского графического романа, выполненную в технике ротоскопирования, то есть обрисовывания аниматорами отснятых кадров с живыми актерами, как в "Помутнении".
Получился этакий реалистичный и довольно брутальный восточноевропейский нуар с социалистическим колоритом. Как свидетельствует опыт аналогичных американских экранизаций, жанр серьезных комиксов вообще имеет свойство удачно стыковаться с нуаром: "Город грехов", "Хранители", последние "Бэтмены".
Главный герой – станционный смотритель. Буквально, на железной дороге. Станция его расположена не абы где, а в Судетских горах. Его преследуют кошмары о послевоенной депортации из Чехословакии судетских немцев, свидетелем которой он был в детстве. Кошмары эти приводят его в дурдом, а оттуда – на социальное дно Праги времен падения Берлинской стены.
Житейские мытарства маленького человека эпохи краха социализма – тема до сих пор весьма близкая российскому зрителю. Темные делишки на границе между чешскими контрабандистами-спекулянтами и предприимчивым советским генералом, угрюмые типажи из криминального мира, карательная психиатрия, презрительно-молчаливые КГБшники, противные "социалистические" начальники, заснеженные мрачноватые зимние ночные леса, проститутки и прочие "отверженные" на грязных железнодорожных вокзалах и в кабаках "переходного периода" – о, славянской душе есть на что откликнуться в "Алоисе Небеле". И подано это все в черном и белом цветах, "готично" – истинный нуар.
И постоянный задний фон происходящего – коллективное преступление, историческая вина. Вина перед немецким меньшинством в Чехословакии. Теми самыми судетскими немцами, заявления о притеснении которых послужили Гитлеру предлогом к началу Второй мировой войны. Депортация которых в 1945-1946, между прочим, была освящена и санкционирована странами-победительницами нацизма, а распоряжение о ней отдал еще не коммунистический, еще либеральный чешский лидер Эдвард Бенеш. Объявляя об этом, он заявил об "окончательной ликвидации немецкой проблемы" (ничего не напоминает?). И опять это темы не чуждые нам - коллективная ответственность, послевоенные депортации "провинившихся" народов.
Правнуки тех, кто с охотой выполнил распоряжение партии и правительства о послевоенном изгнании 3 миллионов немцев, как предателей и пособников Гитлера во время войны, из Чехословакии, теперь снимают и смотрят фильмы о том, что прадеды поступили в данном случае нехорошо. Можно ли считать это культурной оркестровкой мягкого, постепенного, ползучего ревизионизма?
С одной стороны, признаки пресловутого "пересмотра итогов войны" в этом усмотреть можно. Не стоит забывать, что одним из первых решений принятых странами-союзниками после победы стал иммунитет для военнослужащих армий-победительниц от обвинений в преступлениях со стороны поверженной Германии и ее союзников. И защитники Василия Кононова в Латвии использовали в том числе и этот аргумент.
Но с другой стороны, в случае с судетскими немцами речь идет о произошедшем после победы. А с третьей стороны, это все таки стало возможным в результате победы, было одним из ее последствий. Вдумайтесь как это звучит: преступление, ставшее результатом победы над нацизмом.
Хотя в данном случае речь не о юридической (как в случае с тем же Кононовым), а о моральной оценке произошедшего. Что бы там ни говорило о высылке из Судет международное право, в художественном пространстве чешского фильма она однозначно преподносится как злодеяние.
Так что же, все те, кто осуждает аналогичные высылки немцев из Калининградской области, депортации крымских татар и чеченцев – они все то же ревизионисты Второй мировой? Вы знаете, в сугубо формальном, безоценочном смысле – да. Хотя большинство из них, уверен, не отдают себе в этом отчета и столкнувшись с таким суждением, вероятно, будут бурно протестовать.
Но протестую, не протестуй, а непреложным остается факт, который не объедешь ни на какой кобыле – пересмотр итогов Второй мировой идет в Европе с 1989 года. Самым первым и до сих пор самым значительным актом этой ревизии и стало падение Берлинской стены. Потому что Германия была разделена по итогам войны и, помимо прочих соображений, - разделена в наказание за нацизм, что тогда и не скрывалось. Утрата Советским Союзом контроля над Восточной Европой – это тоже пересмотр итогов войны, потому что Союз получил этот контроль в результате победы над Рейхом. Далее везде. Нравится ли это кому-то или нет. Понятно, что многим неприятно признавать владычество "Империи зла" над половиной Европы или депортации Сталиным народов следствиями победы над Гитлером, а отмену или осуждение этих актов – шагами ревизии. Но из истории не выкинешь слова так же, как и из песни.
А теперь вот и чехи кинематографически сочувствуют немцам и винятся перед ними. Тем более, что общий антисоветизм повенчал их, до известной степени сгладив прошлые конфликты. Да и не было между ними никогда столь острой ненависти, тень которой до сих пор лежит между немцами и поляками. Разумеется, речь никак не может идти хоть о каком бы то ни было примиренчестве или сочувствии к судетским немцам, как подданным фюрера, к тому же использованным им для спекуляций в целях развязывания войны. Но речь идет о сочувствии к ним как людям, несмотря на их "подданство". И не только о сочувствии – о признании вины народов-противников Германии Адольфа Гитлера перед теми, кто был на ее стороне. Обобщенный, принципиальный вывод из фильма "Алоис Нобель", если рассматривать его через призму восприятия итогов Второй мировой, именно таков.
С другой стороны, очевидно, что авторы кинокартины, смотрят на историю отнюдь не через эту призму, а через призму европейского гуманизма. При всей славянской и социалистической брутальности и мрачности фильма, если у него и есть то, что можно назвать идеологией – это мысль о том, что универсальная, общечеловеческая "слезинка ребенка" важнее того, чем закончились баталии 70-летней давности.
Однако в самом фильме до торжества универсальной гуманности далеко. Он заканчивается расправой над криминальным типом, который в молодости с повязкой чехословацкого активиста-"штурмовика" на руке участвовал в высылке немецких жителей Судет. Изможденный чешский диссидент, прошедший ад карательной психиатрии (его играет национальная звезда Карел Роден, помните русского олигарха Омовича в "Рок-н-ролльщике"?) находит старика и рубит его топором, страшно, по-славянски, как Раскольников.