От редакции: Российская вузовская система и академия остаются одними из последних с мире заповедников профессиональной профессуры. Однако последовательно проводимая государственная политика в области образования - от принятия системы ЕГЭ в качестве базовой для итоговой аттестации знаний учащихся средней школы до перестройки структуры вузовского образования в рамках так называемого "болонского процесса" и реструктуризации академии - потенциально ставит профессиональную профессуру на грань выживания.
"Болонская реформа" вузы, будь то провинциальный "пед" или столичный университет, вынуждает ставить профессуру в зависимость от администрации, которая и де-факто и де-юре оказывается непосредственно оторванной как от научно-инновационной деятельности, так и от преподавания. Роль вузовской "демократии" - системы управления посредством представительного института ученого совета - последовательно снижается. В таких условиях, когда университет не принадлежит более корпорации профессоров, администрация вузов в большей степени оказывается заинтересованной в наемном характере преподавательского труда. Юридически нынешняя российская вузовская бюрократия к этому вполне готова: система срочных контрактов и конкурсов на замещение должностей создает инфраструктурные предпосылки к отказу от профессиональной (которая на деле превращается в пожизненную) профессуры. Вопрос - в институциональных изменениях, в изменениях в поведении вузовских администраторов.
По сути, это вопрос времени. И ближайшего. Дополнительную специфику процессу депрофессионализации профессуры и в целом преподавательских кадров придает параллельный процесс превращения университета в корпорацию. Наиболее наглядно это проявляется в резком изменении поведенческого кода университетских служащих. Дискуссия об университетской "корпоративной этике" (в которой поучаствовал и "Русский журнал") выносит на поверхность трансформацию университетского этоса, обозначая повестку "закрытия университета".
Процессы, затронувшие жизнь отечественного университета и академии, не уникальны. По сути, процесс корпоративизации образовательных структур имеет глобальный характер. В недавно вышедшей и имевшей определенный резонанс в среде вузовской интеллигенции книге под названием "Последние профессора: корпоративный университет и судьба гуманитарных дисциплин" указывается на сущностную связь процесса корпоративизации университета и исчезновения профессиональной профессуры. "Русский журнал" публикует перевод интервью, которое дал автор книги, профессор английского языка и литературы университета Огайо Фрэнк Донохью авторитетному сайту "Inside Hirer Ed ".
"Inside Hirer Ed": Что заставило вас написать эту книгу? Сказались ли тенденции, о которых в ней идет речь, на вашей карьере?
Фрэнк Донохью: Главным фактором, подтолкнувшим меня к написанию "Последних профессоров", послужило мое карьерное решение устроиться на работу в университет Огайо в 1989 году. Первые этапы моей академической жизни (защита диплома, аспирантура, начало преподавательской деятельности) были связаны с элитными частными колледжами. Устроившись в государственный университет (это был land grant university - университет, получивший участок земли от федерального правительства для организации практического сельскохозяйственного образования), я оказался в институте, который не мог рассчитывать на щедрое финансирование и в большой мере зависел от экономической и политической конъюнктуры. На практике это означало, что его администрация часто была вынуждена принимать очень жесткие финансовые решения. Этот новый для меня корпоративный климат позволил увидеть изнутри, "как работает университет" (если воспользоваться выражением, вынесенным в заголовок новой книги Марка Боске). Моим ответом на этот вызов было чтение всего, что можно было найти по теме академического труда (в 1990 году серьезных исследований в этой области было не так уж много: "Английский язык в Америке" Ричарда Охманна и "Рабочее время" Ивена Уоткинса); затем я начал вести курсы по данной теме. Моя книга в большой мере возникла из этих семинаров по академическому труду, и я глубоко благодарен студентам, которые на них записывались.
IHE: Каковы главные причины эрозии карьеры, нацеленной на получение должности постоянного профессора (tenure-track career)?
Ф.Д.: Мне кажется, что институт постоянной профессуры (tenure) и основанный на нем тип карьеры исчезают главным образом по финансовым причинам. Оппоненты системы tenure, как правило, не выдвигают против нее политических аргументов (если не считать провокативных эскапад Уорда Черчилля), но говорят, что профессорский труд слишком дорог. Организация труда по принципу "сдельщины" стала глобальной нормой, практикуемой нанимателями во всем мире. Академия - один из последних оплотов традиционной системы, при которой не платят за работу, а назначают жалованье, наделяют определенными льготами и, в случае получения постоянной профессорской должности, обеспечивают практически пожизненное рабочее место. В настоящее время сходная ситуация наблюдается лишь в медицине и юриспруденции, но и там происходит переход (хотя и не в столь резкой форме, как в сфере высшего образования) от традиционной системы организации труда к современной. Что касается других родов деятельности, то иммунитетом против такого рода эрозии обладают, кажется, только две профессиональные группы - духовенство и офицерский корпус.
IHE: Многие сторонники адъюнкт-профессуры (предполагающей приглашение преподавателей "со стороны" и их наем по контракту) говорят, что профессора, нацеленные на tenure (а особенно - уже получившие постоянную должность), не предприняли ничего или сделали слишком мало для отстаивания своих интересов в процессе реструктуризации академии. Это правда? И если да, то почему это произошло?
Ф.Д.: Конечно, большинство профессоров, нацеленных на получение постоянной должности, просто не понимали, что происходит; процесс реструктуризации преподавательской рабочей силы набирал обороты, но лишь немногие предвидели, к каким серьезным проблемам это приведет. Если бы мы идентифицировали реструктуризацию преподавательской рабочей силы (в сторону "сдельщины") как проблему в 80-е годы, когда процесс только начинался, мы могли бы его скорректировать. В 1991 году вышла в свет книга Пола Лаутера "Каноны и контексты" ("Canons and Contexts"), в которой злоупотребление адъюнкт-профессурой названо "скандалом"; возможно, Лаутер первым заговорил об этой проблеме в столь жестком тоне. Люди, обвиняющие университетских преподавателей в бездеятельности, исходят из предположения, что профессора оказывают влияние на кадровую политику вузов. В большинстве институтов к мнению профессоров прислушиваются, когда речь идет о приеме на работу других профессоров; что же касается приглашенных адъюнкт-профессоров, то условия их найма (отбор кандидатов, особенности контракта и т.п.) обсуждаются без участия членов факультетов. Решения такого рода никогда не принимались профессорским коллективом, это - часть более общей административной политики.
IHE: Каковы заработки профессоров-гуманитариев по сравнению с заработками их коллег, работающих в других областях знаний?
Ф.Д.: Люди, работающие в сфере "свободных искусств" (и гуманитарных дисциплин особенно), страдают больше других, поскольку у них нет выхода на внешние источники финансирования. Гуманитарии, как правило, не работают консультантами, им не выделяют правительственных грантов, их не нанимают большие корпорации, и никто не переманивает их в частный сектор (лишая тем самым возможности поторговаться с администрацией вуза). В силу этих факторов гуманитарии оказываются в невыгодной стартовой позиции. Получается, что мы целиком и полностью зависим от нашего родного института: именно его администрация решает, какой работой (и в каком объеме) мы будем заниматься (подготовкой публикаций, преподаванием, предоставлением услуг или внешними связями), чтобы получить свою зарплату.
IHE: В вашей книге есть глава о роли института престижа в преподавательской профессии. Как этот фактор вписывается в ваш анализ?
Ф.Д.: Больше ста лет назад Мэтью Арнольд сказал, что цель гуманитария состоит в том, чтобы распространять лучшее из того, что было помыслено и сказано; считается, что современные профессора до сих пор следуют его завету. Но по мере того, как университеты все больше превращаются в центры профессиональной подготовки - в места, куда студенты приходят за конкретными знаниями, умениями и навыками, - цель, провозглашенная Арнольдом, выхолащивается и лишается всякого реального наполнения. Она уже нерелевантна миссии большинства университетов. А в тех институтах, где либеральные искусства все еще процветают, место арнольдовской цели занял престиж. Иными словами, в наших лучших университетах перспективных студентов отвлекают от содержания программы (от литературы, философии, истории), чтобы направить их внимание на знаки, сигнализирующие о символическом капитале самого института. Этот новый принцип был зафиксирован в журнале "U.S. News & World Report", где с 1983 года регулярно публикуются материалы под рубрикой "Лучшие колледжи Америки"; эти материалы классифицируются таким образом, что у нас на глазах абстрактное понятие престижа конвертируется в списки вузов по ранжиру. В результате многие университеты представляют нарратив о своих амбициях в качестве претензии на престиж. Сегодня категория престижа служит основной организующей фикцией американского высшего образования.
IHE: Какие шаги могут быть предприняты для восстановления профессориата, организованного вокруг tenure?
Ф.Д.: Профессориат, нацеленный на tenure, никогда не будет восстановлен. Его судьба предопределена двумя факторами. Во-первых, в настоящее время наем адъюнкт-профессоров количественно превышает наем профессоров, нацеленных на tenure, в отношении три к одному. Глупо думать, что мы можем переломить тенденцию к "сдельщине", если, невзирая на уделяемое этой проблеме внимание и несмотря на все наши усилия, мы не можем даже замедлить этот процесс. Во-вторых, против традиционной системы работает и демографическая ситуация в американском высшем образовании. На протяжении сорока лет студенты двигались от гуманитарных дисциплин к профессионализации. Эта тенденция сопровождалась столь же очевидным сдвигом в ориентации абитуриентов - от четырехгодичных вузов (с английским языком и литературой в качестве основных предметов) к муниципальным колледжам, где гуманитарные дисциплины всегда ютились на задворках. Профессорам, нацеленным на tenure, не осталось места в этом новом образовательном универсуме. Хотя я признаюсь в этом с тяжелым сердцем, но факт остается фактом: мне никогда не приходило в голову поставить вопросительный знак в конце названия моей книги "Последние профессора" .
Источник: "Inside Hirer Ed"
Перевод Иосифа Фридмана