От редакции: Принцип "тандемократии", утвердившийся в российской политике после победы Дмитрия Медведева на президентских выборах 2008 года и последовавшего за этим назначения Владимира Путина на пост премьер-министра России, привел к увеличению влияния правительства РФ. Некоторые исследователи даже посчитали это знаком движения России к парламентской республике, чья политическая система будет аналогична политической системе ФРГ. Редакция "Русского журнала" решила задать известному специалисту по исследованию феномена демократии Аренду Лейпхарту ряд вопросов, надеясь узнать, в правильном ли направлении движется развитие политической системы России и должно ли правительство нашей страны стремиться к увеличению собственных полномочий?
* * *
РЖ: Уважаемый господин Лейпхарт, можно ли предположить, как в идеале должно работать правительство в системе, аналогичной российской? Какое место оно должно занимать внутри этой системы?
Аренд Лейпхарт: Российская политическая система представляет собой так называемую гибридную, президентско-парламентскую систему, предусматривающую наличие двух основных государственных должностей – президента и премьер-министра. Большинство политологов, специализирующихся на этом вопросе, и я в том числе, сходятся во мнении, что из трех основных политических систем – президентской, парламентской и парламентско-президентской – лучше всего функционирует парламентская система. Думаю, что основные параметры критики в адрес президентской системы хорошо известны. Вкратце они сводятся к тому, что в этой системе заложен (и регулярно возникает) конфликт между президентом и законодательной властью.
Фактор личности в этой ситуации становится сверхважным, поскольку выборы президента являются главными выборами страны. Эта система не гибкая и завязана на жесткий избирательный цикл. Если посмотреть на примеры стран, где существует президентская система, а это в большинстве своем страны Латинской Америки, становится понятно, что функционирование этой системы оставляет желать лучшего – ее регулярно лихорадит от «приступов вождизма». Есть также президентская система США, и часто говорят, что это прекрасный пример работоспособности президентской системы, однако я долгие годы живу в США и могу сказать, что это совсем не так. Даже в американском случае эта система полна изъянов, к тому же по причинам, которые сложно обсуждать в этом интервью, американская политическая система плохо адаптируется в других странах. Это очень хорошо заметно на примере проблем здравоохранения, которые обсуждаются в эти дни в Соединенных Штатах.
Все это я говорю для того, чтобы объяснить, почему появилась смешанная система, которая существует в России. Создатели российской политической системы явно исходили из соображения, что если взять лучшее из президентской и парламентской систем и соединить, то можно достигнуть наилучших результатов. Но в мире очень немного случаев успешных смешанных моделей.
Основная проблема президентско-парламентской системы в том, что в стране существуют две главы исполнительной власти. И далеко не всегда понятно, как именно между ними поделены властные полномочия. В такой системе заложен потенциальный конфликт между президентом и премьер-министром и часто властные полномочия меняются с течением времени в зависимости от влияния людей, занимающих эти посты. Это заметно на примере Франции и, конечно, на примере России, где бывший президент Владимир Путин стал премьер-министром, что вызвало определенное изменение соотношения власти между институтом президента и институтом правительства. Очевидно, что формальные отношения между президентом и премьер-министром в России сегодня не такие, как они были полтора года назад, когда эти должности занимали другие люди. И в долгосрочной перспективе это не очень удачно, когда верховную исполнительную власть делят между собой два человека и когда не понятно, как именно они ее между собой поделили. Это сильно сказывается на эффективности всей системы.
РЖ: Какая роль правительства является более подходящей для России – роль «сильного» правительства, как сейчас, или кабинет министров должен быть, скорее, более «техническим»?
А.Л.: Я не уверен, что в политологии есть конкретный ответ на вопрос, каким именно должно быть место правительства внутри смешанной системы и как именно оно должно работать, хотя преимущество за политической ролью такого кабинета, чем за «технической» его функцией.
«Технические» правительства бывают и в парламентской системе, чаще всего это случается во время переходного периода. Но, безусловно, гораздо лучше, если в правительство входят активные политические деятели и лидеры основных политических партий. Министерства должны возглавлять не «технические» люди, а политики, принимающие активное участие в жизни страны.
Смешанная система часто воспринимается как переходная от президентской к парламентской, поэтому желательно, чтобы у премьер-министра было больше власти, чем у президента, – это ускорит переход к парламентской системе, которой лично я отдаю предпочтение.
РЖ: Но все-таки ведь существуют же аргументы в защиту смешанной системы?
А.Л.: Причина, по которой этот тип политической системы стал таким популярным, заключается в том, что смешанная система выглядит как разумный компромисс между президентской системой и парламентской. Она, несомненно, включает в себя лучшие черты этих систем, но и худшие тоже. Одним из лучших примеров смешанной системы является Франция, там она работает достаточно хорошо, и французы в целом довольны ей. Но других таких успешных примеров, в общем-то, пока нет. Нет других стран, где бы смешанная система работала хорошо, оставаясь именно смешанной системой. Португалия начинала как смешанная система, но сейчас она, скорее, является парламентской системой. Похожий процесс идет и в Польше.
Беседовали Никита Куркин и Юлия Нетесова