РЖ: В начале 90-х годов вы были депутатом Моссовета и принимали непосредственное участие в политической жизни Москвы. Как изменилась за прошедшие годы московская политика?
Андрей Дегтярев: Динамические изменения московской политики, как мне кажется, надо анализировать в трех ракурсах. Интересны, во-первых, степень участия населения в политическом процессе, во-вторых, мера влияния властей на тот же процесс, как это называют сегодня, "административный ресурс", в-третьих, плюрализм партийно-политической структуры, активность общественных объединений.
Наблюдая за политикой с начала 90-х годов, можно сказать о поэтапном снижении участия населения в политическом процессе. Если мы вспомним те годы, то тогда был колоссальный взлет политической активности. Возникло множество структур общественного самоуправления. Я активно участвовал в работе комитета самоуправления "Пресня", который в свое время добился даже вывода базы Министерства обороны # 888, находившейся за зоопарком. Мы добились решения министра о ее выводе. Планировалось, что там будут дома для жителей района. Базу мы вывели, но строительство взяли в свои руки другие люди.
РЖ: Если не ошибаюсь, вся эта самодеятельность была прекращена после событий 1993 года. Что называется, "под шумок"...
А.Д.: Совершенно верно. Никакой политической роли в тех событиях органы общественного самоуправления не играли, а представляли известное затруднение для местных чиновников. Таких комитетов было более двухсот, из них примерно треть были очень активными. В частности, арбатский, который был занозой для властей.
В то время наблюдалась и прямая, непосредственная поддержка москвичами партий и отдельных депутатов. Высока была политическая мобильность. Московская политика тогда делалась во многом на улицах. Затем все это затухло. Наступил момент определенного разочарования. Да и депутаты не всегда оправдывали ожидания электората. Если говорить о причинах, то их несколько: и опыта народным избранникам не хватало, и интересы у них были другие, далекие от нужд простых москвичей, да и система управления тогда была еще недостаточно разработана.
После принятия устава в 1995 году состав МГД законодательно был определен в 35 депутатов. Для сравнения: в шведском однопалатном риксдаге (парламенте) 349 депутатов при населении страны даже несколько меньше Москвы. Был сделан и следующий шаг в этом направлении. Городской избирательный округ, где ранее проживало 150-200 тысяч человек, теперь охватывает триста и более тысяч избирателей.
РЖ: Неудивительно, что депутаты ничего не знают о нуждах населения и практически не имеют со своими избирателями контактов.
А.Д.: Согласен. Активный депутат проводит в год до тысячи встреч с населением. При округе с населением до четырех сот тысяч человек 4000 за время срока работы в Думе - это мизер.
РЖ: Но есть же районные собрания...
А.Д.: Есть. Но обладают ли они реальной властью? Городская дума и то гораздо слабее городской администрации. Роль собраний вообще крайне низка. Это касается и их функций, и их полномочий, и их финансирования. Функций, которых полтора десятка, крайне незначительные. В основном социально-культурные. У районных управ, структур назначенных, функций в десять раз больше. Подлинная вертикаль власти - три уровня управления: мэр, которого теперь тоже напрямую не избирают, назначает префектов, которые участвуют в назначении глав управ. Значение демократического участия минимально. Даже местными налогами управляет город, который берет на себя большинство функций местного самоуправления.
Из этого следует, что происходит колоссальное возрастание роли городской бюрократии. Со всеми вытекающими отсюда последствиями и полным отсутствием всякой ответственности и общественного контроля. Большинство чиновников не обращают внимания на требования людей. За ними отсутствует контроль снизу, они не несут ответственности перед теми, кем управляют. Нет прямой зависимости между результатами их деятельности на данной, вверенной им территории и системой кадрового роста и кадровой ротации.
Чиновник думает: "Прежде всего я отвечаю перед своим руководителем, перед тем, кто меня назначил, а не перед населением". Налицо отчуждение чиновников от нужд людей.
РЖ: Получается настоящая мина замедленного действия. Сейчас московская власть функционирует достаточно результативно, а придут новые, менее компетентные и популярные люди, в рамках такой системы не обремененные контролем и ответственностью, и приведут систему городского управления в полный упадок...
А.Д.: Абсолютно согласен. Мы уже сейчас наблюдаем эту картину. Когда в систему встраивается достаточно грамотный управленец, все идет хорошо, но было несколько случаев, когда приходили недостаточно опытные и ответственные руководители, создававшие проблемы, а под огонь критики попадал мэр города. Под ударом оказывается управленческий верх, а управленческий низ, который не отвечает по своим счетам перед гражданами, аккумулирует негативные чувства населения.
В связи с вышесказанным становится понятно, зачем на выборах применяют административный ресурс. У нас уже стало нормальным, что власти превращаются в один большой предвыборный штаб. Наблюдается интересная история: "Единая Россия" получает абсолютные привилегии в избирательном процессе. На профильных совещаниях отдельных подразделений города работникам даже даются инструкции, как голосовать.
РЖ: А что же другие партии?
А.Д.: Нельзя не отметить, что партийная система сейчас во многом начала налаживаться. Это связано и с тем, что "Единая Россия" дала ей толчок, показав, что многое зависит от созданной мощной инфраструктуры, представителей на местах, системы подготовки и переподготовки кадров.
Угроза исчезновения с политического ландшафта мобилизует сейчас другие партии. В рамках нынешней кампании мы наблюдаем активизацию и правых, и левых партий. К тому же не следует забывать, что "Единая Россия" не так уж и сильна в Москве.
Во-первых, ее ряды формируются во многом за счет чиновников, которые стремятся туда для продолжения карьеры. Ранее в партии вступали на основе собственных политических симпатий, были готовы отстаивать партийные идеалы с энтузиазмом и изо всех сил. У "Единой России" этого почти нет. К тому же если по результатам московских выборов "единороссы" получат подавляющее большинство, то в этом будет в основном заслуга Лужкова, обладающего высоким личным рейтингом.
РЖ: Однако и резкого усиления оппозиции что-то не наблюдается...
А.Д.: Это тоже вполне объяснимо. Главная проблема оппозиционеров, особенно из лагеря либералов, в том, что они не имеют близких и понятных людям программ. Конечно, чудесно призывать к свободе и справедливости, но нужны и планы конкретных шагов в случае победы на выборах.
Такие альтернативные программы возможны на основе тщательного и постоянного мониторинга ситуации, хорошего знакомства с проблемами и нуждами москвичей.
Если оппозиционеры этим займутся, то они обнаружат изобилие объектов для справедливой критики. Проблем действительно множество - это экология, разрыв между доходами социально незащищенных групп граждан и уровнем цен, главенство монополий в столичной экономике.
РЖ: Что вы имеете в виду?
А.Д.: Многие отрасли московского хозяйства поделены между крупными концернами, которые путем сговора диктуют москвичам цены. Это особенно заметно в строительстве, торговле, на рынке мобильной связи, в секторе развлекательных услуг. Даже городское хозяйство придерживается схожей политики: москвичам навязываются все более высокие цены при чуть ли не снижающемся качестве.
Все это могла бы более эффективно использовать оппозиция, у которой пока городская тематика играет периферийную роль. Сегодня необходимо транслировать прекрасные идеи на уровень конкретных проблем, волнующих жителей города. Тогда и у городских властей, опасающихся смены власти в городе, появится стимул повышать качество своей работы, а не ограничиваться PR-акциями, например, в форме "горячих линий". Однако в ближайшее время ситуация вряд ли изменится.
Беседовал Николай Пахомов