От редакции. Долгожданное событие произошло. Обама к нам приехал. Что ждать от этого визита? Надеяться на что-то, или это всего лишь рабочая встреча? Как интепретирвоать происходящее? Обо всем этом РЖ решил разузнать у экспертов. На вопросы Русского журнала отвечает российский журналист, публицист и общественный деятель, в настоящее время ведущий утреннего шоу «Соловьиные трели» (радиостанция «Серебряный дождь») Владимир Соловьев.
* * *
РЖ: Во многих романах Стивена Кинга есть постоянно повторяющийся лейтмотив: русские запустили спутник, и в Америке начинается всеобщая истерика и хаос. Изменилось ли такое, во многом иррациональное, на уровне инстинктов, восприятие всего, что связано с Россией, в современной Америке?
Владимир Соловьев: Мне всегда казалось, что это было только у Кинга. Усредненный американец давно не воспринимает Россию как врага. Он восхищается русскими, считает их гораздо умнее и образованнее себя. Американцам уже давно есть кого бояться кроме России.
Есть другая большая проблема, с которой сталкивается и политический класс США, и обычные американцы, – русские внешне слишком похожи на европейцев. И они наивно пытаются спроецировать свой образ мысли на наш.
Для них странно: почему же мы не понимаем, что для нас должно быть хорошо то же, что хорошо и для них? Они теряются. Они начинают видеть в этом тайный злой умысел. Тут они теряются в догадках и начинаются разговоры о загадочной русской душе.
Политический класс США относится к России более просто. СССР был лакомым куском хлеба для мощного лобби, жившего на регулярных отчислениях с заказов военных корпораций. Им нужен был мощный технологичный враг, каковым и был Советский Союз. Поэтому для ВПК и для советологов исчезновение СССР стало страшным ударом – потерей основной статьи доходов. Отсюда неприятие России. Эти люди вынуждены заниматься не одной великой страной, а становиться специалистами по грузинским, прибалтийским, украинским и прочим маленьким делянкам, каждая из которых не очень «вкусная». И эти люди ошибаются в своих прогнозах через раз. Например, они не просчитали, что Россия введет свои войска в случае атаки Грузии на Осетию.
Сейчас в отношениях России и Америки наблюдается ситуация колоссального интеллектуального голода. Американское понимание диалога базируется на представлении: «законно то, что нам выгодно». Они не могут понять наши вечные сложные рассуждения о справедливости, а также понять, почему мы считаем, что из этого принципа должно исходить международное право. Они никогда не смогут понять некоторые наши поступки, которые, очевидно, нам не выгодны. Скажем, вместо того чтобы устроить аккуратный размен в Европе по остаткам Югославии, мы зачем-то занимаем принципиальную позицию. Страны, которые мы защищаем, нас регулярно предают. Но, стоически наплевав на это, Россия продолжает биться за их интересы. В английском языке нет однозначного перевода русского слова «справедливость». Самое близкое – это «fair» и «unfair», но в этих словах нет глубокой исторической и философской подоплеки. Отсюда и кризис понимания.
Затем они никак не могут понять нашу маниакальную уверенность в том, что доллар завтра рухнет. Напротив, американцы считают, что кризис подтвердил востребованность доллара. Наши попытки ввести в обиход вопрос о резервной валюте кажутся им анекдотичными.
В итоге они смотрят на нас с широко раскрытыми глазами. Россия точно так же смотрит на них. Все крутят пальцем у виска. При этом каждый вновь избранный президент США инстинктивно полагает, что зачем-то надо дружить с русскими. Не случайно в Лондоне Барак Обама беседовал с Дмитрием Медведевым сорок минут, а с китайским лидером – пять. В Америке это вызвало шок: как же так, ведь партнер номер один – это Китай?
Разумеется, Обаме приятно говорить с Медведевым. Оба юристы, оба молодые, оба энергичные люди новой формации. Разговаривать с ним гораздо приятнее, чем с очень уважаемым китайским лидером, но человеком совсем другого мышления.
Однако, кроме разговоров о погоде и здоровье, повестки дня нет. Ее можно надумать, но, по сути, нам нечего друг другу предложить. Мы собираем какие-то обломки советско-американских отношений, поправки Джексона – Веника, собираемся рассуждать о договоренностях по стратегическому вооружению. Хотя у нас уже практически нет специалистов, которые понимают, о чем идет речь. Американцам не с кем беседовать – у нас разрушена американистика.
Повторюсь, наши отношения страдают глубочайшим интеллектуальным кризисом. Мы не можем понять, что нам делать вместе, о чем нам разговаривать.
РЖ: И что нужно сделать России, чтобы исчезла подобная иррациональность в отношениях?
В.С.: Надо вести постоянную дискуссию, навязывать ее. Заставлять разговаривать российских политиков и общественных деятелей как с американским истеблишментом, так и с американским народом. Надо выходить на публичные площадки и ждать, что тебя будут бить, но все равно участвовать в дискуссиях. Надо шутить, улыбаться, понимать и обольщать. Мы же сейчас напоминаем прапорщика Советской армии в отставке, которому сказали: «А теперь надо освоить фонд на покорение Америки».
У нас ведь фантастические возможности в плане использования этнических сообществ. Не надо этого стесняться. У России традиционно очень близкие отношения с армянскими диаспорами во всем мире, а армянская диаспора одна из самых влиятельных в США.
Я бы отменил въездные визы для американцев. Когда они видят нашу страну своими глазами, они всегда меняют представления о России в лучшую сторону. Потому что хуже картинки, чем образ России, показываемый «Си-эн-эн», все равно нет.
И самое главное – они должны иметь возможность представить наш следующий шаг. Самое страшное в международной политике, когда общаешься с непредсказуемым субъектом. Они не понимают, что мы будем делать в Иране. Они не понимают, как мы поведем себя по Корее.
Самая большая трагедия в том, что непонятно зачем состоится визит Обамы в Москву в июле. У визита нет повестки. Ведь для того, чтобы встретились два президента на официальном визите такого уровня, необходима гигантская подготовительная работа. Если встреча пройдет и, не дай бог, она окажется пустой, то в Америке Обаму за это разорвут. Лимит же таких встреч, шанс для России что-то кардинально изменить, будет исчерпан. Поэтому я к этой встрече отношусь более чем с опаской, с внутренней тревогой.
РЖ: Если большие ожидания, связанные с этой встречей, по вашему предположению, не оправдаются, то означает ли это еще один четырех-восьмилетний период неприязненных отношений с США?
В.С.: Увы, это неизбежно. С Америкой надо говорить только с позиции силы. Очень мощным шагом был визит Медведева в Латинскую Америку. Нужны не менее мощные шаги по завоеванию уважения арабского мира, надо подмять под себя ряд африканских государств. Тогда с нами будут разговаривать.
Не надо бояться, когда говорят: «Что это Россия себе позволяет?». Наращивание мышц всегда вызывает опасение. Россия может быть только сильной.
Для начала стоит пресечь самобичевание. Это не значит, что Игорю Юргенсу надо прекратить выезжать за границу. Дмитрий Анатольевич сказал, что надо «укоротить языки». Я считаю, что в первую очередь укоротить языки надо Юргенсу и прочим. Когда человек выезжает за границу и начинает там активно критиковать Россию, это в высшей степени неприлично. Я не могу себе представить ни одного политического деятеля США, который, выехав за пределы Штатов, стал бы критиковать свою страну. Внутри – все, что угодно: мудри, веди дискуссию, переживай, спорь. Но, когда ты за границей и позволяешь себе какого-то рода критику, изволь объяснить почему. Иначе ты выглядишь как недобитый диссидент. Но тогда не представляйся старшим советником президента! В этом есть элемент колоссального политического бескультурья.
Мы должны четко понять основную ошибку 1990-х: невозможно разговаривать снизу, визжащим тихим голоском, прося. От России слышат и воспринимают только медвежий рык.
Беседовали Никита Куркин и Любовь Ульянова