От редакции. 22 января состоялось заседание Государственного совета РФ, на котором были определены контуры реформы политической системы России. В заседании Государственного совета приняли участие главы региональной власти и руководители парламентских партий. Именно они должны были решить, какой будет политическая система Российской Федерации в будущем. Своим мнением о прошедшем политическом событии поделился руководитель Центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков.
* * *
РЖ: Какую характеристику вы могли бы дать прошедшему сегодня Госсовету. Претерпит ли политическая система России какие-либо изменения?
Алексей Чеснаков: Прошедший Госсовет придал политической системе новый импульс для развития на уровне региональном и муниципальном. В результате такого сдвига преобразований на территориальный уровень, политическая система России станет ближе к людям. Возможно, тем самым, будет преодолен существующий разрыв между гражданином и политикой как способом реализации им своих прав и возможностей.
Нужно учитывать, что в последние годы во всем мире растет этот разрыв. Дистанция граждан от политики связана с процессом перетекания механизмов принятия решений интересующих гражданина из сферы политики в сферу социальной активности. Если раньше можно было решить некоторые вопросы только политическими методами, то теперь появились и иные возможности. В нашем обществе появление этих каналов связано с возникновением иных каналов вертикальной мобильности, не только политических, но и экономических.
К сожалению, нужно признать, что дистанцирование граждан от политики происходит и из-за того, что наша политическая система сохраняет некоторые атавизмы советской системы. Нынешней системе необходимо придать дополнительные импульсы для развития.
Разумеется, о политсистеме еще будут спорить и практикующие политики и политологи, тем более что существующее научное понимание политической системы, достаточно громоздкое, общее и зачастую малопонятное даже самим политологам. Так, например, до сих пор идут споры, включать ли в политическую систему судебную систему (и насколько она, в свою очередь, совпадает с судебной властью).
РЖ: Откуда в дальнейшем будут идти импульсы к трансформации политической системы: от партии большинства, от парламентских, политических фракций или от региональных сил?
А.Ч.: К сожалению, у нас складывается перверсивная модель оппозиционной партийной деятельности – она излишне публичная в ущерб аппаратной или структурной. У нас оппозиция чересчур публичная, а партия власть и правящая партия – чересчур бюрократичны. Не случаен призыв Медведева на Госсовете к большей публичности.
Как обычно оппозиционные партии пытаются оппонировать партии находящейся у власти? Не только через публичную дискуссию. Они стремятся создать реальную аппаратную структуру, которая имеет возможность достучаться со своими предложениями до рядового избирателя. У нас же оппозиционным партиям зачастую нечего предложить гражданину кроме образа их лидера. Поэтому они хотят создать не реальную политическую партию, а ее своеобразный симулякр, для того чтобы попасть в Государственную Думу или региональные парламенты. Их цель - всего лишь получить дополнительную медиа-площадку. Они не готовы к длительной и серьезной «полевой работе» с избирателем. А без такой работы, избиратель не готов воспринимать представителей оппозиционных партий как близких себе людей, способных решить его проблемы.
В то же самое время представители оппозиции не могут конкурировать с раскрученными медийными людьми от власти, а им очень этого хочется. Но сколько ни показывай некоторых представителей оппозиционных партий на федеральных каналах - эффекта никакого не будет. Возможен даже обратный эффект. Большинство из них не обладают элементарным человеческим обаянием, не говоря уже о политической харизме.
РЖ: То есть одна из основных проблем российской политической системы связано с отсутствием ротации кадров в среде оппозиции?
А.Ч.: Это действительно лишь одна из проблем. Но с моей точки зрения, основная проблема в том, что у нас только в «Единой России» и в некоторой части в КПРФ удалось реализовать настоящий институт политических партий. ЛДПР и «Справедливая Россия» полноценными партиями-электоральными машинами, выстроенными с федерального до муниципального уровня не стали. Серьезный аппаратные двигатели у них отсутствуют. В КПРФ они действуют по примитивным законам кпссовского прошлого. Убери два-три инструмента традиционных коммунистических технологий и партия распадется.
На самом деле это все является не только проблемой самих этих партий, но и проблемой системы в целом. Если эти партии потерпят окончательный крах, то выяснится, что на месте партийной системы России зияет большая дыра.
Полагаю, что еще одна такая красивая, но не очень разумная выходка оппозиции, как та, что состоялась в октябре 2009 года с выбеганием из зала Думы, даже может привести к краху одной из трех партий. К сожалению, сами партийцы этого не понимают. Они не хотят меняться сами и менять свою повестку дня. Они пытаются навязать более умной и быстрой власти свою парадигму, но их задумка терпит крах, потому что они редко делают для себя соответствующие выводы после поражений. Это, как я уже говорил, не только проблема для партий от оппозиции, которые могут не выдержать такого темпа борьбы, но и для партии власти, а в конечном счете для всей политической системы.
РЖ: Может быть, имело смысл несколько снизить пороговый барьер для прохождения в Государственную Думу, чтобы в нее могли пройти и иные политические силы?
А.Ч.: Здесь важно определиться чего вы хотите. Чтобы в Государственной Думе было представлено как можно больше партий или чтобы партийная система была эффективной с точки зрения представительства интересов граждан? Если первого, то можно вообще убрать пороговый барьер. Но увеличение количества партий в Думе не может быть целью. Вот если увеличиться абсолютное число избирателей, которые получат в Думе своих представителей - тогда другое дело.
Хотя для этого есть различные механизмы. К тому же важно такими шагами не убить политическую конкуренцию. Вот, к примеру, Жириновский на Госсовете предлагает соорудить верхний барьер для партии в 40%. Интересная идея. Но ее ведь можно дополнить другой идеей - сделать «барьер смерти». Если, допустим, партия набрала менее 1% при барьере в 7%, то она должна быть ликвидирована, а ее представители должны на определенное время потерять возможность заниматься политической деятельностью. Тогда многие подумают, стоит ли заниматься партийной деятельность. Это радикальный и экзотический инструмент стимулирования конкуренции, но если нам нужна именно конкуренция, то он может вполне сработать.
У нас пока нет соответствующей политической культуры, которая формирует правильное отношение к проигрышу на выборах. Давайте будем придерживаться такого подхода – проиграл – уходи. Тогда и политика и политики станут гораздо более ответственными перед гражданами.