В этом году исполняется пятьдесят лет со дня появления известной книги американского лингвиста Ноама Чомски (Noam Chomsky) "Синтаксические структуры". Фамилию ученого в русскоязычной лингвистической традиции принято передавать как Хомский. На русский язык книга Н.Хомского, вышедшая в 1957 году, была переведена в 1962 году. Это событие имело огромные последствия не только непосредственно для лингвистики, но и для многих областей гуманитарного знания, которое в дальнейшем даже было названо "хомскианской революцией". Яркой иллюстрацией этого может служить то, что Хомский входит в десятку наиболее цитируемых авторов, уступая только Марксу, Ленину, Шекспиру, Библии, Аристотелю, Платону и Фрейду, причем он единственный ныне живущий и здравствующий из указанных авторов.
Ноам Хомский родился в 1928 году. Его отец, Уильям Хомский, эмигрировал из Российской империи в 1913 году. Фамилия семьи изначально звучала как Холмские и происходила из местечка Холм, что на территории современной Польши, именно по этой причине по-русски она передается начальным Х, а не Ч, как это читается в американской традиции. Отец Хомского был известным ученым-гебраистом и автором многих книг по истории и преподаванию иврита. Во многом это определило дальнейшую судьбу Ноама. Поступив в Пенсильванский университет, он начинает заниматься, как и его отец, ивритом. Первая крупная научная работа Хомского - магистерская диссертация "Морфонология современного иврита" (1951), которая, однако, осталась неопубликованной. Помимо лингвистики Хомский глубоко изучал математику и философию, находясь при этом под сильным влиянием (как научным, так и политическим) своего учителя Зелига Хэрриса. В своем родном университете в 1955 году Хомский защитил докторскую диссертацию. Но первой его опубликованной монографией стала книга "Синтаксические структуры", о которой речь пойдет дальше, выполненная в Гарвардском университете в 1951-1955 годы. В том же 1955 году Хомский перешел работать в Массачусетский технологический институт, профессором которого он является и по сей день. Его карьера как ученого складывается весьма удачно: Хомский неоднократно читал и читает лекции в крупнейших университетах США и других европейских стран. Он является членом Национальной академии наук США и Академии гуманитарных и точных наук, а также других научных ассоциаций. Он признан почетным доктором Чикагского и Пенсильванского университетов. Кроме того, Хомский лауреат целого ряда престижных научных премий.
Однако для многих американцев Ноам Хомский известен, скорее, не как лингвист, а как общественный деятель. Так, он выступал и продолжает выступать с критикой внешней и внутренней политики США, а также мировой политики в целом. Политическая активность ученого может быть продемонстрирована тем фактом, что в годы Вьетнамской войны за участие в массовой манифестации Хомский был арестован. А его публикации на социально-политические темы, может быть, даже многочисленнее, чем его лингвистические работы; наиболее известные среди них: "Права человека и американская внешняя политика" ("Human Rights andand American Foreign Policy", 1978), "Пираты и императоры: международный терроризм в реальном мире" ("Pirates and Emperors: International Terrorism in the Real World", 1986), "Язык и политика" ("Language and Politics", 1989), "Необходимые иллюзии: контроль над мыслью в демократических обществах" ("Necessary Illusions: Thought Control in a Democratic Society", 1989), "Сдерживающая демократия" ("Deterring Democracy", 1992), "Новый военный гуманизм: уроки Косово" ("The New Military Humanism: Lessons From Kosovo", 1999) и др.
Сейчас с большинством этих работ Хомского можно ознакомиться, многое переводится на русский язык. В то же время о лингвистическом аспекте его деятельности в нашей стране известно довольно мало. Что же в действительности стоит за популярностью Хомского как лингвиста? Что нового открыла его первая опубликованная монография "Синтаксические структуры"? Теория, которую предложил Хомский, была названа Порождающей, или Генеративной, грамматикой. Направление, которое возглавил Хомский, сменило в лингвистике структурализм. Структуралистами были достигнуты большие успехи по созданию адекватных описаний отдельных языковых фактов. Тем не менее они не давали объяснения тем языковым явлениям, которые подвергались описанию. Хомский предложил перейти к решению объяснительных задач и обнаружить законы, которые характерны для любого языка. Здесь можно было бы провести параллели с физическим миром: несмотря на многообразие природных явлений, суть их, однако, сводится к небольшому числу фундаментальных физических законов. То же, как полагал Хомский, и с языком: бесконечное разнообразие языков, вероятно, подчиняется некоторым общим закономерностям (лингвистическим универсалиям). Это общее положение рассматривается в рамках более конкретного вопроса, а именно: раз есть некоторые универсалии, значит, они характерны для человеческого сознания в целом, так какие же особенности человеческого мышления помогают ребенку освоить язык?
Отвечая на этот вопрос, Хомский и его последователи обращались, прежде всего, к синтаксическому материалу английского языка. В связи с этим неизбежно возникали новые проблемы. Основное положение о врожденной способности человека к овладению языком предполагает, что те универсалии, которые уже установлены, не имеют исключений. Нетрудно догадаться, что такого рода универсалии выводились на основе данных английского языка. А когда лингвисты сталкивались с языками, которые тщательно не изучались, в них могли быть обнаружены такие новые явления, которые противоречили принципам теории. Генеративисты в таком случае нередко пересматривают "узаконенный" принцип либо интерпретирует его таким способом, чтобы устранить противоречия и интегрируют новые факты в уже существующие описания. Поэтому вполне закономерно, что на протяжении пятидесяти лет теория продолжала развиваться, вносились все новые и новые принципы. На сегодняшний момент основная проблема, возникающая в генеративизме, заключается в том, что синтаксический анализ предложения основывается не на наблюдаемых фактах, как это было на начальной стадии ее развития, а уже на сумме абстрактных гипотез, созданных за это время. Помимо этого сейчас более очевидно и то, что, видимо, повторяющиеся грамматические конструкции усваиваются легче, чем, например, нерегулярно повторяющиеся слова языка, объем которых в любом языке огромен. Таким образом, Хомский, возможно, увидел врожденные способности к усвоению языка там, где они, может быть, минимальны - в грамматике. В то же время проблема усвоения лексики (слов языка) может оказаться гораздо более глубокой. Тем не менее, несмотря на все минусы теории Хомского, остается признать и то, что, прежде всего он пытается ответить на вопрос, что же собой представляет человеческое мышление и в чем принципиальное отличие человека от животного. И, несмотря на то, что ни наблюдения за детской речью, ни различные психолингвистические эксперименты не смогли подтвердить (впрочем, так же, как и опровергнуть) гипотезу Хомского о врожденном компоненте знания языка, большинство лингвистов не сомневаются в существовании универсальной группы фактов, свойственных любому языку. Однако здесь хомскианская теория конкурирует с когнитивной лингвистикой, пришедшей на смену ей в 80-е годы. Отвечая на вопрос, что же такое человеческое мышление, генеративисты остаются в рамках языка и создают такое описание его, которое перечисляет (порождает) все возможные правильные языковые высказывания и исключает неправильные. Когнитивная же лингвистика проводит четкое разделение между когнитивными (мыслительными) структурами и языковыми, и цель ее заключается в установлении соответствий между языком и когнитивным представлением.
В США, а затем и по всему миру теория Хомского стала ведущим лингвистическим направлением. В России интерес к работам Хомского особенно был велик в 60-е годы и почти затих в 70-80-е. Как раз в это время в советском языкознании велась активная кампания против Хомского. Как пишет Я.Г.Тестелец, "любопытно, что никто из "внутренних врагов", не исключая И.А.Мельчука, Ю.Д.Апресяна, В.А.Звегинцева, не вызывали такого накала ненависти, как заокеанский профессор, недосягаемый для запретов и проработок парткомовских "теоретиков" и вряд ли знавший о самом их существовании. Некоторая ирония заключалась в том, что Хомский всегда активно критиковал политику США и его высказывания на эту тему активно цитировала советская печать. Однако в связи с каким-то неприемлемым для СССР политическим заявлением Хомского в начале 80-х годов отдел науки ЦК КПСС запретил упоминать его имя в печати и он был приравнен к эмигрантам и диссидентам". Конечно, в такой атмосфере советские лингвисты не могли себе позволить открыто участвовать в дискуссиях и критике работ не пришедшегося ко двору американского ученого. В то время трудно было представить, что спустя 10-15 лет обсуждение порождающей грамматики Хомского будет возможным, а изучение американской синтаксической теории будет включено в учебный план курса по общему синтаксису. Однако, несмотря на большую популярность, она всегда была и остается предметом критики. Причиной этому были как чисто научные разногласия (например, пренебрежение значением языковых единиц в хомскианской теории), так и личные взаимоотношения, связанные, в частности, с авторитарным стилем "правления" Хомского, который в конечном счете единолично выносит окончательный вердикт о приемлемости тех или иных теоретических идей.