Русские о Сербии и сербах. Т. 1: Письма, статьи, мемуары / Сост. А. Шемякина. - СПб.: Алетейя, 2006. - 684 с. - (Bibliotheca Serbica). 1000 экз.
Валецкий О. Волки белые. Сербский дневник русского добровольца 1993-1999. - М.: Грифон М, 2006. - 288 с. 3000 экз.
Словосочетание "братья наши сербы" прочно вошло в речь. Считается, что единоверцы-сербы всегда были за Россию, что они шли в бой с врагами с песней "Нас и русских двести миллионов" и что отношения русских и сербов были всегда безоблачны. В качестве примера приводится совместная борьба с турками в 1876-1878 годах, героическое союзничество в годы Первой мировой войны и тот факт, что восьмидневная война против Югославии весной 1941 года заставила Гитлера отодвинуть операцию "Барбаросса", в результате немцы не успели разбить Красную армию до зимы и именно это и привело немцев в итоге к полному разгрому. С югославской кампанией все не так просто: историки до сих пор спорят по поводу того, насколько она повлияла на ход Второй мировой; еще менее просто обстоит дело с отношениями русских и сербов. Конечно, имеют место славянское братство и общая религия, и тем не менее, несмотря на эффектные декларации, пути обоих народов на протяжении всей истории чаще расходились, чем сходились. Из России в адрес сербов часто раздавались упреки в том, что, мол, в Белграде вспоминали о братстве, только когда очень сильно припекало. Справедливый упрек, но столь же справедливо и другое утверждение: на Балканах российское правительство отстаивало в первую очередь свои интересы, а только потом сербские.
Некоторые этапы бурных взаимоотношений братских народов глазами очевидцев отражены в двух рецензируемых книгах. В сборнике "Русские о Сербии и сербах" помещена отличная подборка воспоминаний отечественных путешественников, ездивших на Балканы в XIX - начале ХХ века. Журналисты, писатели, путешественники, добровольцы. От Ивана Аксакова до Льва Троцкого. С 1860 по 1915 год страна сильно изменилась. В середине позапрошлого столетия Сербия была маленьким вассальным княжеством в составе Османской империи. Русские путешественники дружно отмечали, что стольный Белград по размерам не больше уездного города, главный собор страны больше похож на сельскую церковь, да и вся Сербия и по территории и по численности населения сравнима с какой-нибудь из заштатных российских губерний. Зато народ здесь живет небедно, потому что земля плодородна. Впрочем, южные славяне не особо перетруждаются и много времени проводят в кофейнях. Сербы - все как одна большая семья, дворян нет, образованная прослойка маленькая, крупные чиновники не стесняются запанибрата беседовать с немытыми крестьянами, офицеры танцуют у костров с солдатами, а жены министров сами стирают белье. Политические нравы в стране варварские, сказывается проклятое османское наследие. Сторонники двух влиятельных родов, Обреновичей и Карагеоргеивичей, постоянно плетут друг против друга интриги, не гнушаются убийствами и прочими мерзостями. В общем, налицо явная недоразвитость и азиатчина. Оценки, прямо скажем, покровительственные. В том же духе выполнен и приведенный в одном из мемуарных текстов сравнительный анализ характеров малоросса и серба. Великорусский автор предпочитает серба - исключительно потому, что серб ему кажется более добродушным.
В общем, русские авторы к Сербии относятся свысока, как к милой и не очень развитой провинции, которую населяет народ приятный и наивный. И вдобавок не очень воинственный. Русские добровольцы - участники сербо-турецкой войны 1876-1878 годов говорят, что сербы как солдаты не слишком хороши, в далекие походы их не затащишь, с доставкой боеприпасов и провианта полный бардак. Другое дело - черногорцы. Вот это - нация воинов. Они берут не организацией, но личной отвагой. Зато черногорцы не любят работать в поле, хозяйством в горной стране занимаются женщины, а мужчины сидят в кофейнях и меряются воинскими подвигами: кто больше турок на тот свет отправил.
А вот после сербско-турецкой войны наступил очень интересный период. Когда сербская правящая элита, до этого ориентированная на Россию, повернулась на запад. Прорусски настроенные чиновники были изгнаны из правительства и заменены сторонниками сближения с Тройственным союзом. Российские путешественники комментируют этот поворот с возмущением. Хотя ничего удивительного в нем не было. Сербы всего лишь попытались провести ускоренную модернизацию, совершить скачок в современную Европу, а на пути к этой цели дружба со "швабами" (так сербы именуют немцев и австрийцев) могла дать гораздо больше, чем союз с Россией. Даже несмотря на то, что русские - славяне и единоверцы, а австрийцы - угнетатели братьев-сербов, живущих в пределах Австро-Венгерской империи, а также родственных хорватов, словенцев и боснийцев. Ну и, конечно, сказалась политика самой России, которая относилась к молодым балканским странам по-разному, сделала ставку на Болгарию, но не смогла ей дать всего, что обещала, и в итоге поссорилась и с Болгарией тоже.
За периодом охлаждения последовал новый период дружбы между русскими и сербами, во время Балканских войн (1912-1913) сербская армия заслужила от российских экспертов самые лестные оценки (хотя опять многие с недоумением отмечали, что офицеры пляшут у костров вместе с простыми солдатами). Одним словом, стало ясно, что сербы действуют всегда по одной и той же схеме: в тяжелые моменты, во время войн, дружат с Россией и, когда возникает потребность модернизировать государство и общество, поворачиваются к западу. Осуждать их за это бессмысленно, каждое государство должно в первую очередь действовать в своих собственных интересах.
Почти столетие спустя о сербских нравах повествует еще один русский очевидец. Олег Валецкий был добровольцем сперва на войне в Боснии, потом во время конфликта в Косове. Если кто подзабыл, что, собственно, происходило на Балканах в 1992-1999 годах, то вот вам краткое содержание предыдущих серий: в 1991 году самые западные республики Югославии, Словения и Хорватия, отделяются, и начинается гражданская война. Югославские войска занимают восточные районы Хорватии - Краину. В 1992 году война охватывает соседнюю Боснию. Три национально-религиозные общины - православные сербы, католики-хорваты и мусульмане-боснийцы - воюют между собой. Боевые действия ведут в основном не регулярные войска, а ополчения, милиции, с редким вкраплением профессиональных военных. Многочисленные батальоны "голубых касок", размещенные в зоне боевых действий, не смогли предотвратить ни резни, ни убийств мирного населения. В 1995 году в конфликт вмешалась НАТО, которая принудила враждующих сесть за стол переговоров, причем боснийцы и хорваты сделали это по доброй воле, а вот сербов пришлось заставлять силой. В 1998 году конфликт вспыхивает в Косове, в 1999 году в него вмешивается НАТО, следуют бомбардировки остатков единой Югославии. В итоге из бывшего автономного края изгоняется большая часть сербов, Косово становится де-факто независимым, а само слово "Югославия" исчезает с карты Европы, уступая место государству Сербия и Черногория, дни которого тоже сочтены, ибо референдум об отделении Черногории сербы проиграли. В районы боевых действий устремляются добровольцы: моджахеды со всего исламского мира едут помогать единоверцам-мусульманам, братья-славяне с территории бывшего СССР спешат в Республику Сербская Краина (хорватские земли, населенные сербами) и Республику Сербскую (сербское государственное образование на территории Боснии). Одним из таких добровольных защитников сербов стал кадровый военный Олег Валецкий. Его мемуары публиковались в Интернете на различных сайтах, теперь наконец вышли отдельной книгой.
В основном в книгу вошли описания боевых действий, но есть и подробный рассказ о сербских нравах и очень интересные рассуждения о причинах поражения. Проиграли, потому что даже при самом благоприятном исходе не могли победить. И в Боснии, и в Косове нужно было либо идти до конца, либо сразу уступить. Практически все успешные сербские наступления в Боснии заканчивались ничем, потому что сразу после победы над противником следовал приказ к отступлению. После 1992 года официальный Белград де- факто не участвовал войне. Но при этом неофициально оказывал поддержку сербам в Боснии и Хорватии. Не такую, чтобы она им могла сильно помочь, но такую, которая обрекала Югославию на изоляцию в Европе. В 1999 году неопределенность позиции снова сыграла с сербами злую шутку: с одной стороны, сербы вроде бы собирались держаться под натовскими бомбами до конца и проводили решительные наступления на позиции албанских сепаратистов, а с другой стороны, в армии царили пораженческие настроения и было понятно, что против всей Европы югославам не выстоять... Зачем же тогда воевать? В итоге наступления на албанцев ни к чему ни привели и Косово так и осталось "незачищенным".
Что же касается самих военных действий, то, судя по описанию Валецкого, у сербов царил все тот же бардак, на который жаловались еще добровольцы 1876-1878 годов. В полумилицейских формированиях Республики Сербской бардак вполне естественен, но почему же неподготовленной к войне с сепаратистами оказалась армия Югославии? Дело объясняется просто: все уставы были рассчитаны на другую войну. Такую, где "швабы", как в 1914 или 1941 году, нападают, а югославы партизанскими действиями изматывают противника. В наше же время партизанами оказались не сербы, а их противники. И этих албанских партизан победить оказалось очень нелегко. Вдобавок едва ли не самые большие потери югославы несли не от натовских бомб или обстрелов сепаратистов, а от огня своих же соотечественников. Армейские части попадали под огонь военной полиции, и наоборот. Добровольцев, имевших неплохой военный опыт, не ценили, им не доверяли и периодически бросали вперед как пушечное мясо. Вообще, недоверчивое отношение к добровольцам, и, в частности, волонтерам из России, характерно для всех конфликтов в бывшей Югославии. В народе многие, конечно, радовались поддержке из далекой России, однако командование зарплату добровольцам платило крайне скромную, смотрело на них с подозрением и обвиняло их во всех поражениях. Даже если добровольцы старались изо всех сил и расплачивались за промахи командования своей кровью.
Кстати, Валецкий, с1995 года живущий в сербской части Боснии, отмечает, что русский югослава поймет с трудом. Славяне-то славяне, а менталитет разный. Если сравнивать воспоминания века XIX и века ХХ, создается впечатление, что изменений очень мало.