Род Кедвард. Франция и французы: современная история. [FRANCE AND
THE FRENCH: A Modern History. By Rod Kedward. Overlook. 741 pp. $35]
Самая удивительная особенность французской истории за последние тридцать лет состоит в том, что эта страна перестала боготворить своих солдат. Французская политика первых двух третей 20-го столетия в очень большой степени определялась такими людьми, как капитан Альфред Дрейфус, маршал Анри Петен и генерал Шарль де Голль: именно они возбуждали у французов того времени самые сильные чувства - от экзальтированного обожания до лютой ненависти. Высокий символический статус этих трех фигур отражает ту необычайно важную роль, которую французская армия, считавшаяся школой национальной идентичности, играла в народном воображении и политической жизни страны. Служба в армии была опытом, который объединял всех французов: в этом плавильном котле находили общий язык и обретали общую культуру бретонцы и прованцы, парижане и марсельцы.
Ложные обвинения в шпионаже, выдвинутые в 1894 году против Дрейфуса, были лишь вершиной айсберга: они отражали такие распространенные в обществе предрассудки, как ксенофобия и антисемитизм. Дело Дрейфуса спровоцировало раскол в обществе, невиданный со времен революции 1789 года. Все разделяли убеждение, что армия должна была служить "блюстительницей нации", но какой: вневременной ("примордиальной"), романо-католической и укорененной в глубокой монархической традиции - или республиканской, секулярной, современной и демократической? Вскоре после того, как с Дрейфуса были сняты все обвинения (1906), настало время республиканского реванша. Военное министерство завело секретные досье на каждого офицера с целью фиксации его религиозных убеждений. Если офицер ходил на мессу, его продвижение по службе блокировалось, в то время как вольнодумный республиканец-антиклерикал легко мог сделать головокружительную военную карьеру.
Подвергнувшаяся "чистке" и разделенная, армия попала в индустриализованную мясорубку Первой мировой войны; ее главным героем стал Петен, организовавший оборону Вердена. До поры до времени французские войска держались, проявляя стойкость. Но даже вступление в войну Америки (апрель 1917 года) не смогло предотвратить брожения: истощенная армия не могла и дальше переносить чудовищные потери вследствие непрекращающихся сражений, и Петен снова спас Францию и ее армию, отложив наступательные действия до конца года, что позволило восстановить в войсках боевой дух. Имея статус национального героя, Петен был назначен премьер-министром в 1940 году, когда немцы снова развязали войну, но после капитуляции Франции он стал главой марионеточного режима Виши, и эта роль оказалась на удивление органичной для этого пожилого человека, придерживавшегося глубоко консервативных взглядов. Девизом правительства Виши стал лозунг "Семья, страна, работа", намеренно сформулированный в противовес республиканскому лозунгу "Свобода, равенство, братство".
Петен, который спас Францию в 1917 году, предал ее в 1940-м; таков был первый из мифов, созданных следующим замечательным солдатом Франции, генералом де Голлем. Такая оценка Петена была верна лишь отчасти, так же как и второй миф де Голля - о чуть ли не поголовном и инициативном участии французов в Сопротивлении. Перманентно возобновляющийся раскол во французском обществе - за и против революции, за и против Дрейфуса - вновь обострился в годы правления Петена. По меньшей мере до конца 1943 года, когда появились признаки того, что нацисты проиграют войну, режим Виши пользовался у населения широкой поддержкой, а Сопротивление оставалось маргинальным движением, гораздо сильнее зависевшим от британского вооружения и руководства, чем это готов был признать впоследствии генерал де Голль.
В мирное время де Голль парадоксальным образом сохранил в стране умеренную демократию, став умеренным диктатором. Он стремился сгладить раскол в обществе путем выработки новой конституции, на основании которой была создана Пятая республика - государственное устройство, при котором почти республиканские формы правления сочетались с почти монархической президентской властью. Де Голль предпочитал плебисциты выборам и испытывал недоверие к политическим партиям. Если не считать катастрофической войны в Алжире, де Голлю сопутствовала удача. Его президентство, длившееся с 1958 по 1969 год, было отмечено небывалыми экономическими успехами: это было так называемое "славное тридцатилетие" (les trente glorieuses) - тридцать лет экономического роста. Что касается его преемников, то им досталось в удел "жалкое тридцатилетие" (les trente piteuses) - тридцать лет относительного застоя.
Род Кедвард - ведущий историк Сопротивления, и его книга получила чрезвычайно высокую, если не восторженную оценку в Великобритании. Искусный хроникер событий, включающих в себя дело Дрейфуса, карьеру маршала Петена и генерала де Голля, Кедвард великолепно прослеживает перемены в социальной и интеллектуальной жизни Франции. Автор бесстрашно - и вполне убедительно - разрабатывает такие деликатные темы, как избирательность и "запаздывание" исторической памяти французов; Кедвард показывает, каким образом последствия коллаборационизма режима Виши и мучительной войны в Алжире сказываются на социально-политических установках французов: призраки прошлого не дают покоя и сегодняшней, казалось бы, "остепенившейся" Франции. В книге Кедварда страна предстает перед нами все еще расколотой, разрываемой на части конкурирующими идентичностями, в корне различными историческими нарративами и секторами избирательной коллективной памяти. Такой подход можно считать творческим развитием идей замечательного историка Пьера Нора, изобретателя концепта "место памяти"; как известно, Нора делит пространство исторической памяти французов на три сектора, опирающиеся на традиции Республики, нации и les France (труднопереводимый термин, означающий единую Францию, представляющую собой совокупность различных элементов).
Кедвард приходит к выводу, что "французская идентичность, поиски которой велись ранее внутри Европы, в настоящее время неразрывно связана с позицией по отношению к глобальному экономическому рынку". Другими словами, будущее Франции все в большей мере зависит от включения в более широкие нарративы объединенной Европы и глобализации. При этом складывается ощущение, что солдаты окончательно сходят со сцены, и недавнее решение президента Жака Ширака отказаться от призыва (Ширак объявил о переходе с 31 декабря 2002 года к комплектованию вооруженных сил на профессиональной основе и отказе от армии смешанного типа) лишает армию той центральной роли в национальной жизни, которую она играла со времен Наполеона.
Источник: The Wilson Quaterly
Перевод Иосифа Фридмана