Уже стало привычным с дежурным равнодушием воспринимать регулярные сообщения о гибели сотрудников милиции на Северном Кавказе от рук террористов. И вот поступило сообщение, что систематическим нападениям начали подвергаться милиционеры и на Дальнем Востоке. Но если убийства правоохранителей на Кавказе, как страшно бы это ни звучало, россияне воспринимают как часть местного колорита, то нападения на приморских милиционеров вызвали волну в российском общественном мнении.
Однако подобная реакция российской общественности на убийства и факты нападений на милиционеров на Дальнем Востоке вызывает тревогу. Ведь многими случившееся воспринимается как акты «справедливой мести» представителям правоохранительных органов, которые терроризировали местное население. И не важно, насколько это соответствует истине. Ситуацию осложняет и то, что в отличие от 1990-х у общества нет возможности открыто выплеснуть свое недовольство.
Безусловно, в новейшей истории России можно встретить множество примеров возникновения радикальных, экстремистских групп как леворадикального, так и праворадикального толка. Порой они избирали объектом своей агрессии силовые структуры, пытаясь с помощью громких акций существенно дестабилизировать ситуацию в стране.
Таковой была, например, существовавшая в 1990-е годы леворадикальная организация «Новая Революционная Инициатива» (НРИ), взявшая на себя ответственность за взрыв бомбы возле здания приемной ФСБ в Москве. Кроме того, члены этой группировки пытались взорвать памятник Петру I в Москве. Впрочем, их акция успехом не увенчалась, а сами неудачливые боевики были арестованы в Краснодаре. По мнению следствия, революционеры намеривались подорвать отделение ОВД.
В тот момент из-за массовой недоступности Интернета об этой группе и её акциях широкой публике практически ничего не было известно. А ведь подпольная НРИ была вполне политизированной организацией. Своими нападениями на силовиков она добивалась не только привлечения внимания к собственной идеологии, но и протестовали против «милитаризации России» и войны в Чечне.
Кроме того, не стоит забывать и о запрещенной ныне Национал-большевистской партии, которая пробовала организовать партизанский район на границе с Казахстаном. Эти наследники Че Гевары запаслись взрывчаткой и стрелковым оружием, однако из затеи нечего не вышло. Как известно, лидер партии национал-большевиков Эдуард Лимонов и «будущие партизаны» были арестованы правоохранительными органами и получили реальные тюремные сроки.
Впрочем, будь даже акции «инициативы» или национал-большевиков известны широкой общественности, данные организации вряд ли могли бы рассчитывать на сегодняшнюю популярность дальневосточных партизан. Ведь причина той любви, которую испытывает к ним народ, кроется в изменении характера взаимоотношения общества и власти. Власть в 1990-е и даже в начале 2000-х обвиняли в бессилии, в неспособности обуздать криминал и олигархов, но никак не в пренебрежении интересами общества. Сегодня же в представлении многих и многих граждан нашей страны власть совсем по-ленинск, превратилась в аппарат подавления общества.
В этой ситуации Интернет с его блогами и социальными сетями становится едва не единственным активным пространством для работы оппозиции. Настроения пользователей Интернета, армия которых постоянно растет, в гораздо большей степени направлены против действий официальных властей, нежели демонстрируют традиционные СМИ, а сами члены пестрого Интернет-сообщества зачастую готовы поддержать самые радикальные акции против власти. Не удивительно, что дальневосточные «герои» стали особенно популярны именно в среде Интернет-пользователей. Хотя большинство блогеров никогда не одобрят идеи национальной революции, «война» против милиционеров не вызывает у многих каких-либо негативных чувств. В Интернете находятся даже те, кто готов оказывать «партизанам» информационную поддержку.
Итак, анализируя отношение к событиям в Приморье, можно придти к выводу, что даже радикальные акции протеста, не говоря уже о легальных, не привлекают внимания гражданского общества. Даже недавние поджоги участков ОВД в Москве, проведенные анархистскими группами как ответные акции против «ментовского беспредела», несмотря на нарастающее недовольство милицией не получили широкого обсуждения. Причиной слабого внимания общества к такому экстремизму является его относительная мягкость, стремление участников нападений не афишировать себя и не призывать кого-либо следовать своему примеру.
Между тем, появление ультраправой террористической организации на Дальнем Востоке связано, в первую очередь, с процессами, происходящими среди самих радикальных националистов. Сегодня в среде ультраправой молодежи стали возникать Автономные боевые группы, по 5-10 человек, не имеющие четкой иерархии, руководства, использующие Интернет для популяризации партизанской войны («акций прямого действия»). Объектом атак этих боевых групп традиционно являлись национальные меньшинства, антифашисты, правозащитники. Однако в последнее время на многочисленных экстремистских сайтах ульраправых ведутся разговоры о том, что подобная тактика бесперспективна.
По мнению многих боевиков автономных организаций, нападения на мигрантов и противников неонацистов не приносят должного эффекта, а радикальные националистические организации, проводящие такие акции, приобретают лишь кратковременную известность, о которой скоро забывают. Но при этом, как считают они, продолжает существовать репрессивное государство во главе с «антинациональным правительством». В условиях, когда основное недовольство вызывают не столько мигранты, сколько коррумпированные чиновники и силовики, творящие произвол, продолжение нападений на представителей национальных меньшинств теряет свою актуальность.
Вооруженные акции, направленные против силовых структур оккупационного правительства, по мнению многих правых радикалов, вызовут куда больший резонанс и поддержку в обществе, чем простое избиение торговцев с рынков. Достаточно вспомнить, какую популярность приобрел полковник Квачков, обвиненный в покушении на Чубайса.
Также не стоит забывать и о длящейся уже второе десятилетие латентной гражданской войне на Северном Кавказе, которая в условиях углубляющегося раскола между обществом и властью начинает выступать в качестве мощнейшего фактора, провоцирующего появление последователей дальневосточных «партизан». При всей неприязни националистов к исламским радикалам последние демонстрируют своим противником пример успешного существования вооруженного подполья.
Долгое время всем казалось, что вооруженная борьба с российской властью – это удел кавказских сепаратистов и террористов-исламистов. Однако «феномен дальневосточных партизан» демонстрирует, что террористические действия вполне могут быть взяты на вооружение и русскими радикальными националистами. Что печально. Единственное, что способно победить новую волну экстремизма – это работа правоохранительных органов.