На вопросы: «Как дела? Как вы себя чувствуете, Всеволод Николаевич?» он чаще всего отвечал: «Обыкновенно». Будучи по характеру своему необыкновенной стойкости (в молодости занимался йогой, мог сделать «крокодильчик» – есть такая фотография), он никогда эту выдержку не демонстрировал.
«Я не первый, не последний, не какой-нибудь, а средний», – эти ранние стихи могли бы быть его поэтическим манифестом, если бы некрасовская поэзия не была бы поэзией крайностей с соблюдением в этих крайностях баланса. Его поэтическая вменяемость удивительна. Противник всяческих экстазов и гениальничанья, Всеволод Некрасов был самым обыкновенным гением. Он открыл в поэзии многое (об этом немало написали и напишут еще).
Некрасов сказал про Аполлона Григорьева, что тот написал «Цыганскую венгерку» как свою «Войну и мир» «словно невзначай». «Спрятал, можно сказать, на самом виду, как потерянное письмо в рассказе По». Таковы стихи Некрасова – из речевых обмолвок, но и из самых главных слов (Бог, например) – эти стихи при всей радикальности поэтики не вызывающи.
Он был последним из лианозовских поэтов, верность Лианозову сохранил до конца, выпустил посвященный Лианозову сборник.
Когда я, узнав о случившемся, открыла наугад его последнюю книжку (первыми публиковались его детские стихи, работал в советское время в издательстве «Детская литература» и последняя книжка – по иронии судьбы – называется «Детский случай») там оказалось такое стихотворение:
Идут тучи
Оттуда
Откуда-то
Туда
Куда-то
Идут
Идут тучи
Видят
Чудо
И я
Туда хочу