В конце 2006 г. в российских и зарубежных СМИ появились публикации об опасности возникновения новой холодной войны между Россией и США. Среди них есть оригинальные размышления о нарастающих противоречиях в сфере энергетики. Есть банальные агитки, объясняющие ухудшение российско-американских отношений "свертыванием демократических" свобод в Российской Федерации. Встречаются откровенно скучные рассуждения об "агрессивной Америке" или "опасной России". Но все авторы прогнозируют, что в ближайшие годы обострение отношений между Москвой и Вашингтоном продолжится. Насколько оправданы эти опасения?

Об угрозе возникновения новой холодной войны между Российской Федерацией и Соединенными Штатами аналитики заговорили еще в середине 1990-х. Тогда впервые после нескольких лет "демократического партнерства" США и Россия стали критиковать друг друга за военные операции на Балканах, расширение НАТО, российско-иранское сотрудничество и антитеррористическую операцию в Чечне. В конце 1994 г. президент России Б.Ельцин заявил о том, что на смену холодной войне приходит "холодный мир" - декларативное партнерство при взаимном недоверии сторон. С тех пор о "холодном мире" вспоминали при любом осложнении российско-американских отношений, будь то выход США из Договора по ПРО или американская операция в Ираке.

А Москва и Вашингтон не спешили переходить к конфронтации. Американская и российская элиты были едины в стремлении сохранить, несмотря на все противоречия, партнерский вектор отношений. На протяжении последних двенадцати лет мир, скорее, был "прохладным", чем "холодным". Стратегическое сближение России с Соединенными Штатами и НАТО периодически "прохлаждалось" противоречиями по отдельным проблемам.

В 2006 г. ситуация стала меняться. Россия и США обсуждали проблемы энергетики, искали пути разрешения кризисов вокруг ядреных программ Ирана и КНДР и как будто согласовали вопрос о вступлении России в ВТО. Но между Москвой и Вашингтоном появляется комплекс противоречий в тех сферах, где недавно отмечалось российско-американское взаимодействие.

В середине 2000-х гг. внешнеполитическая стратегия США существенно изменилась. Во-первых, американцы стали уделять большее внимание проблемам нераспространения ядерного оружия. Администрация Дж.Буша предлагает усилить Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) дополнительными соглашениями. Белый дом ратует за запрет на поставки атомных технологий странам, не ратифицировавшим Дополнительный протокол МАГАТЭ 1997 г. или просто не успевшим создать атомную энергетику до 2004 года. Вашингтон призывает усилить контроль над деятельностью поставщиков природного урана и создать международные центры по обогащению урана, переработке ядерного топлива, производству тяжелой воды. США активизировали борьбу за свертывание ядерных программ Ирана и КНДР и начали переговоры с Пакистаном о возможности "дозированного участия" американских специалистов в управлении его ядерными объектами.

Во-вторых, в Соединенных Штатах и странах Европейского союза развернулась дискуссия по проблемам энергетической безопасности. Американцы утверждают, что ее главной причиной стала война на Ближнем Востоке - ключевом нефтегазоносном регионе мира. Европейцы представляют эту дискуссию как ответ на российско-украинский газовый скандал начала 2006 года. Но, возможно, главной причиной стал стремительный рост цен на нефть и газ. За 2000-2006 гг. цены на нефть марки "Брент" выросли с 25 до 65?70 долларов за баррель, на природный газ - в среднем со 160 до 250 долларов за тысячу кубических метров. Правительства стран ЕС и США опасаются, что расходы на углеводородное сырье могут превысить запас прочности их социально перегруженных бюджетов.

Связь здесь, скорее, косвенная, чем прямая - расходы на топливо повышают стоимость муниципальных институтов и издержки для граждан. Но даже такой рост может привести к сокращению социальных обязательств (что ударит по европейскому и американскому среднему классу) или к усилению инфляции (что чревато сокращением стандарта потребления). Отсюда попытки найти альтернативных поставщиков углеводородов или добиться от старых партнеров гарантий на "незыблемость" поставок.

В-третьих, Соединенные Штаты начали осуществлять стратегию "азиатизации" НАТО. Перед альянсом стоит задача переориентации на борьбу с новыми угрозами - терроризмом, наркоторговлей, радикальным исламизмом и распространением оружия массового поражения. Большинство из этих вызовов сосредоточены на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Итогом стал рост политико-военного партнерства НАТО с целой серией государств СНГ - Украиной, Грузией, Азербайджаном, отчасти с Арменией и Киргизией. Партнерства тем боле важного, что многие из этих стран имеют выход к Каспийскому морю, где Вашингтону и Брюсселю еще грезятся колоссальные запасы углеводородов.

В-четвертых, США по-прежнему уделяют большое внимание распространению "демократических ценностей ". В январе 2006 г. Дж.Буш как будто официально признал, что демократия не обязательно должна быть склеена по американскому эталону. Но в целом Вашингтон выступает последовательным сторонником демократизации "авторитарных" режимов. Американцы полагают, что только "демократический мир" (пусть и с национальной спецификой) может гарантировать их безопасность и предотвратить дальнейшее распространение радикального исламизма.

Сдвиги в стратегии Соединенных Штатов привели к ухудшению российско-американских отношений. Американцы не стремились вступить в конфронтацию с Россией - она по-прежнему нужна им как союзник в борьбе с терроризмом. Но Москва объективно оказалась в оппозиции ряду тенденций во внешнеполитической стратегии Вашингтона. И это тревожно.

Противоречия проявляются в сфере нераспространения. Россия поддержала американские предложения США создать международные центры по обогащению урана и переработке отработанного ядерного топлива. Но остальные американские проекты реформы ДНЯО кажутся России излишне радикальными. Москва опасается вооруженных конфликтов между Америкой и пороговыми странами, не желающими передавать свои ядерные объекты под международный контроль. В ответ американцы обвиняют Россию в "пренебрежении" проблемами нераспространения.

Ярким примером взаимного непонимания стали дискуссии вокруг ядерной программы Ирана. С весны 2006 г. Белый дом предлагает принять резолюцию Совета Безопасности ООН, которая автоматически введет санкции против Тегерана в случае его отказа свернуть работы по обогащению урана. А Россия не соглашается с такой редакцией документа и в декабре 2006 г. вновь отказалась поддержать американский проект.

В американской прессе появляются публикации о том, что причиной мягкой позиции российского руководства по Ирану служат коммерческие интересы Минатома России - участие российских специалистов в строительстве атомной электростанции в Бушере. Однако технологии ядерного топливного цикла Тегеран получил в рамках соглашений о партнерстве в сфере мирного использования атомной энергии с США (1957), Францией (1974) и ФРГ (1977). Сам Вашингтона заключил в марте 2006 г. аналогичное соглашение с Индией, хотя последняя не присоединилась к ДНЯО и провозгласила себя ядерной державой в 1998 году. У российского руководства появляется ощущение, что США используют в отношении России тактику "придирок", в то время как союзники Америки, да и сами Соединенные Штаты, чаще нарушали режим нераспространения.

Другой комплекс противоречий складывается вокруг энергетики. Вашингтон не доволен отказом "Газпрома" допустить американские гиганты "Conoco" и "Chevron" к освоению Штокмановского газового месторождения на Крайнем Севере Росси. Американские аналитики опасаются, что Москва отзовет лицензию на освоение сахалинских нефтегазовых месторождений у американской корпорации "EххonMobil". Россия, напротив, утверждает, что решение об участии иностранных компаний в добыче российских полезных ископаемых - ее суверенное право, даже если кому-то за рубежом и не нравятся принятые решения.

Параллельно у Москвы появились "энергетические противоречия" с Европейским союзом. "Газпром" ставит вопрос о приобретении акций европейских компаний "British Gas", "ENI" и алжирской "Sonatrach", что вызывает тревогу у "европейцев" перед "энерегтической монополией" Москвы. Россия строит североевропейский газопровод по дну Балтийского моря без оглядки на протесты "еэсовских новичков" - Польши, Латвии и Литвы. Кремль отказался ратифицировать Договор об энергетической хартии 1994 г. из-за опасений потерять контроль над транзитом углеводородов через российскую территорию. Россия согласна допустить европейские компании к разработке российских газовых месторождений. Но только - в обмен на допуск "Газпрома" к европейским энергетическим рынкам. А такое предложение пока неприемлемо для руководства ЕС.

Россия обеспокоена растущей активностью США и НАТО на постсоветском пространстве. В Москве растет ощущение, что Белый дом проводит стратегию "нового сдерживания" России на территории бывшего СССР. Россия недовольна двойственной позицией Вашингтона по Грузии: хотя США и охлаждают воинственный пыл Тбилиси, они не поддерживают и российскую линию в отношении Абхазии и Южной Осетии.

А американцы настороженно наблюдают за российско-китайским сближением в Центральной Азии, особенно за попытками России и КНР усилить Шанхайскую организацию сотрудничества. Вывод американских баз с территории Узбекистана в конце 2005 г. интерпретировался в Вашингтоне как "поражение Америки". Это породило настроения "отыграться" на других направлениях - например, с помощью усиления влияния в Азербайджане. Перспективы расширения американо-азербайджанского партнерства обсуждались на состоявшейся 18 декабря 2006 г. встрече президента Азербайджана И.Алиева с советником госсекретаря США Б.Лоуэнкорном.

У России и США нарастают противоречия в сфере "демократических ценностей". В Америке и Западной Европе говорят об отходе Москвы от демократических принципов свободы слова, собраний и выборности местных органов власти. Но россияне помнят трудности 1990-х гг. - периода, который американцы предлагают считать "более демократичным". Кроме того, в ответ на излишне жесткую критику у российской общественности невольно появляется вопрос, так ли уж идеальны сами политические системы Запада. Президент США избирается не всеобщим голосованием граждан, а Коллегией выборщиков от штатов. В Британии существуют дворянские титулы, а верхняя палата парламента формируется по сословно-наследственному принципу. Возникает подозрение, что США используют тематику демократических ценностей как простой рычаг давления на Россию.

Но означают ли эти трения начало полномасштабной конфронтации? Едва ли. Россия не ревизионистская держава вроде императорской Германии. Ради идей "реванша" или "передела мира" она не желает начать самоубийственную борьбу с любым лидером. Такое соперничество требует готовности общества к мобилизации, а элиты - к отказу от всех благ, которые дает интеграция с Западом. Сильная Америка пусть плохо, но борется с терроризмом и распространением ядерного оружия - проблемами, которые угрожают национальной безопасности России. В Москве не исключают, что однажды США могут стать серьезным энергетическим партнером Российской Федерации.

Вряд ли готовы к возрождению полномасштабной конфронтации с Россией и американцы. 2006 год был не слишком удачным для Америки. Ядерные испытания КНДР и дискуссии о возможности ядерного выбора Японии, демонстративный отказ Ирана свернуть свою ядерную программу, победа демократов на выборах в конгресс и обсуждение возможности вывода войск из Ирака - все это создает трудности для американского лидерства. В такой ситуации Вашингтону невыгодно получить нового врага в лице России. А то уважение, которым Москва традиционно пользуется в Тегеране и Пхеньяне, может стать и ресурсом американской дипломатии для мирного решения наболевших проблем.

Другое дело, что последние трения показывают - период "прохладного мира" подходит к концу. Прежде Россия и США ссорились из-за конкретных проблем - от расширения НАТО до войны в Ираке. Теперь между ними появляются долгосрочные "комплексы противоречий", вызванные объективными экономическими или стратегическими процессами. Разрешить их в рамках одного саммита или декларации невозможно. Здесь нужна кропотливая работа и готовность обеих сторон идти на компромисс, что предполагает иную систему отношений, чем "внешнее сближение при взаимном недоверии".

Не исключен, однако, и другой вариант - переход к тому "холодному миру", о котором аналитики предупреждали в середине 1990-х. "Холодный мир" не глобальная конфронтация и не гонка вооружений. Но в его рамках декларации о партнерстве могут сочетаться с постоянным ростом соперничества по отдельным направлениям. Такой вариант предполагает нарастание борьбы по отдельным направлениям и появление качественно новых форм конфронтации.

Выгоду из этого "квазисоперничества" извлекут, однако, только транснациональные террористические сети, которые получат шанс воссоздать свои "квазигосударства" на Ближнем Востоке (что неприятно для США) или в Центральной Азии (что опасно для России). "Потепление", напротив, позволит обеим державам решить многие экономические и стратегические проблемы. Поэтому в канун 2007 г. хочется надеяться, что "прохладный мир" все-таки немного потеплеет. А если и похолодает - то не сильно.