"Затея ваша культурно провокативная

Рефлексивная авторецензия на арт-премию "Мастер"

Немного истории, или как все начиналось. «Мастер» был учрежден в марте 2003 года как регулярная награда за творческие достижения московских художников и поначалу имел две, по нынешним временам «ортодоксальные», номинации: «современная станковая живопись» и «современная станковая графика». Кроме того, в таких же номинациях была учреждена Специальная премия журналистов и арт-критиков. «Затея ваша вполне культурно провокативная — само название премии «Мастер» в нынешней ситуации звучит вызывающе, и номинации по станковой живописи и графике отдельно тоже исходят из того, что все это по отдельности существует. Но такая постановка вопроса мне кажется интересной, и я согласна в это играть», — одной из первых откликнулась на приглашение поработать в жюри искусствовед Галина Ельшевская. Благодаря художнику Игорю Ермолаеву ее рассуждение, можно сказать, буквально визуализировалось в желто-черном логотипе проекта, составленном из названия новой премии и перевернутого вопросительного знака. Большинство приглашенных экспертов также не ответили молодому оргкомитету отказом. В результате, довольно оперативно был сформирован экспертный совет новой премии. В него вошли люди, реально интересующиеся жизнью московского искусства, нередкие гости на столичных выставочных площадках. Это были искусствоведы Ксения Безменова, Ксения Богемская, Юрий Герчук, Лариса Кашук, Нелли Климова, Вильям Мейланд, Георгий Никич, Александра Обухова, Андрей Сарабьянов, Андрей Толстой, Анна Чудецкая, Александр Якимович, а также кураторы московских галерей Марина Лошак и Ирина Мелешкевич и пользующиеся авторитетом в профессиональной среде художники Илларион Голицын и Ирина Затуловская.

Стоит напомнить, на каком фоне выковывалась идея создания «Мастера». В начале 2000-х годов бытование российского изобразительного — или, если хотите, визуального — искусства все еще трудно было сравнивать с ситуацией в иных областях творческого труда. В отличие от литературы, театра, кинематографа или музыки, единственной стабильной наградой в области изобразительного искусства в нашей стране оставалась ежегодная Государственная премия РФ. Замечу, мне и самому к тому времени уже довелось участвовать в безуспешном выдвижении на получение «государыни» вошедшей впоследствии в жюри «Мастера» Ирины Затуловской — посему, совершенно уже было ясно, какие «векторы» задействованы в такой практике. До поры, пока требовалась репрезентативная и фотогеничная выставка соискателей в стенах Третьяковки, приоритеты организаторов в отборе имен и экспонатов были одни, но при распределении премиального фонда — совсем другие… Притом что в начале прошлого десятилетия у нас все еще не было ни приковывающих всеобщее внимание фестивалей, ни издательских программ, ни полноценных конкурсов, формирующих интерес широких слоев общества к проблемам художественного языка и провоцирующих энтузиазм творцов. Повседневная художественная жизнь российской столицы явно заслуживала более заинтересованного отношения со стороны самых широких слоев публики, специалистов, средств массовой информации.

Было очевидно, что в числе иных мер задачу возвращения изобразительного искусства в положение «на равных» с другими видами творчества могла бы решать ежегодная профессиональная премия — присуждаемая авторитетным жюри не за отвлеченные «заслуги», а за реальные публичные выступления. Возникновение новой арт-премии представлялось настолько неизбежным, что хотелось осуществить такой проект поскорее: если идея носится в воздухе, то может оказаться реализована на самом профанном уровне — под эгидой непрофильных бюрократических структур или, допустим, Российской академии художеств, чьи представления о критериях оценки станкового искусства мало изменились с середины 1970-х годов. Группе энтузиастов хотелось сделать «Мастер» событием московского масштаба, не имитируя всеохватность и не замахиваясь, в отличие от постсоветской «государыни» или специализирующейся на contemporary art недавно к тому времени возникшей премии «Черный квадрат», на общенациональный статус. Ведь если московский «формат» выставочной жизни все-таки обозрим для профессионалов и любителей изобразительного искусства, то даже о художественной повседневности Петербурга, а тем более, других российских городов у большинства москвичей сегодня, увы, самые смутные представления.

Денег на премию, разумеется, не было. Зато был энтузиазм и пример учрежденной еще в 1978 году негосударственной литературной премии имени Андрея Белого — авторитетной, хотя и награждающей своих лауреатов всего лишь одним рублем. Мы поняли: в нашем положении стоит бороться именно за репутацию. Показалось, что складываться она должна, в первую очередь, в результате того, что правила работы жюри известны всем желающим. А в обоих жюри работают люди, всерьез интересующиеся современным художественным процессом, хотя бы и с разных позиций — музейщики, кураторы, искусствоведы, галеристы, даже художники. Конечно, у всех у них есть собственные предпочтения, но общий результат возникает не в результате стычки темпераментов за дискуссионным столом, а сугубо статистическим способом. Мы даже отказались от идеи выдвижения соискателей: всякий московский художник, показавший свои работы на персональной или групповой выставке, открытой для зрителей не менее десяти дней, попадал в специальную «базу» — письменное перечисление всех-всех-всех

состоявшихся в минувшем году столичных экспозиций станкового искусства. Эксперты каждый в своем списке отмечали по двадцать наиболее заинтересовавших их выставок, в результате — из их предпочтений складывалась «база» для финального голосования. Она вновь раздавалась экспертам, а также многочисленным журналистам и арт-критикам, чтобы те также могли назвать своих любимцев.

При таком подходе все участники этой работы лишены возможности как-то неправедно влиять на результат. Мы решили, что проект выживет и будет полезен, только если отразит общественные предпочтения и симпатии. Совпадут мнения экспертов и журналистов — хорошо, не совпадут — тоже неплохо: получится, что «Мастер» еще и опишет «зазор», существующий между разными категориями зрителей. К счастью, в первый раз мы получили очень убедительные итоги: на фигуре живописца Михаила Рогинского сошлись оба жюри, а вот в графике одни выбрали Нину Котел, другие — Константина Батынкова. «Можно было заподозрить, что интригой мероприятия должно стать радикальное несогласие журналистов и искусствоведов, а сама история с премией является своего рода тестом на наличие единого художественного контекста, — писала в «Коммерсанте» Ирина Кулик, также принимавшая участие в голосовании. — Но оба жюри проявили удивительное единодушие и сделали одинаковый выбор. Лауреатом премии «Мастер» в области живописи стал Михаил Рогинский. Художник, с 1978 года живущий в Париже, не стал, в отличие от Ильи Кабакова или Эрика Булатова, международной арт-звездой и душеприказчиком советского мира. А на родине он до недавних пор казался лишь персонажем истории искусства, мифическим «отцом русского поп-арта», но никак не актуальным художником. Но в последние два года Михаил Рогинский наконец-то удостоился признания. Его персональные ретроспективы прошли в Т ретьяковской галерее и Русском музее, показанный на них новый цикл работ художника «Пешеходная зона» даже выдвинут на соискание Государственной премии. Правда, Михаилу Рогинскому ее вряд ли присудят». Так и вышло: в тот год Рогинскому, номинировавшемуся на Государственную премию, не довелось ее получить. Молодой и безденежный «Мастер» как бы исправил чужие ошибки, назвав этого действительно значительного художника своим первым лауреатом. «Очень здорово, что известные искусствоведы, художники и арт-критики сошлись на имени Рогинского, тем более что тяжело больному художнику, который находится сейчас в Париже, такая поддержка соотечественников совсем не помешает», — высказался на страницах итальянской газеты «Эспрессо» ее автор Илья Гарин. Пресса вообще позитивно восприняла новую премию и ее первые итоги.

Не скажу, что «Мастер» своим появлением перевернул всеобщие представления о том, «что такое хорошо, и что такое плохо» в современном художественном процессе, но все-таки как-то их упорядочил, спровоцировал публичные обсуждения и дискуссии — в частности, в средствах массовой информации. «Какое место занимает живопись в современной ситуации артрынка?» — спрашивала, обсуждая итоги очередного «Мастера», журналист «Новой газеты» Наталья Савоськина у художника Ирины Затуловской. И получала ответ: «Ничего не изменилось с тех пор, как во Вхутемасе висел лозунг «Живопись — царица искусств»». А временами звучащие декларации о вероятной смерти живописи Затуловская прокомментировала следующим образом: «Они могут напугать молодых художников, которые думают о том, что заниматься живописью сегодня бесполезно. Живопись ведь большой труд, и в этом смысле она угрожает молодежи. Мне кажется, мастерство художника очень напоминает труд ассенизатора — он должен очищать. У художника должно хватать сил на то, чтобы очистить зрительный образ». В разные годы лауреатами «Мастера» стали Виктор Пивоваров, Юрий Норштейн вместе с Франческой Ярбусовой, Андрей Красулин, Эрик Булатов, Владимир Янкилевский, Дмитрий Цветков, Александр Джикия.

«Все авторы — художники известные и замечательные, и выставка, собравшая их вместе, получилась редкостного художественного качества. И еще раз доказала, что премия «Мастер» — серьезная и важная, — сообщала об открытии совместной экспозиции работ Мастеров разных лет на страницах «Ведомостей» критик Ольга Кабанова. — Премий для художников становится все больше, что очень хорошо — премии выстраивают иерархию художников, отмечают лучших, устанавливают ориентиры для зрителей… И прекрасно, что есть премия для тех, кто останавливается на вечных пластических ценностях и погружается в глубь, в смысл, в самую сущность искусства». Иногда авторам премии приходилось отвечать на вопрос: ну хорошо, живописцы и графики теперь будут ежегодно объявляться Мастерами, но ведь их творчеством не исчерпывается картина современного искусства? Но устроители «Мастера» никогда и не пытались противопоставить эту затею «всему прогрессивному человечеству», просто отлаживали механизм своей работы. «Мастер» ведь ценен тем, что позволяет создавать дополнительные «шарниры»: номинации от скульптуры до видео — с автономными профильными жюри, но с той же степенью объективности. Грусть в том, что это никому — по крайней мере, пока — не понадобилось.

Думаю, за последние годы изменился «пейзаж поля битвы». Достаточно посмотреть на эволюцию существующей с 1996 года ярмарки «Арт Москва», чтобы понять: камерность (замкнутость, локальность, неразвитость…) российского художественного рынка, борьба за каждого новообращенного собирателя диктует ограниченность круга имен и тенденций, доносимых до потенциальных потребителей сегодняшнего искусства. На таком фоне «гамбургский счет», за который всегда ратовал «Мастер», нередко воспринимался как бы даже излишним, ломающим коммерческие планы. Не случайно в последние два-три года в сообщающих об искусстве СМИ преобладает жанр безоценочного анонса, а не авторское рецензирование, причем список заметных, узнаваемых по именам, языку и принципиальным позициям журналистов и арт-критиков сократился раза примерно в три. К тому же пресловутый экономический кризис уменьшил газетно-журнальные площади, отведенные для публикаций о культуре; изобразительное искусство пострадало при этом в первую очередь. Разумеется, нынешнюю судьбу «Мастера» определил все-таки не кризис. Главная проблема в другом. На смену отчасти идеалистическим попыткам докопаться до истины, воздавая — иногда, с опозданием — должное подлинным Мастерам отечественного искусства последних десятилетий, сегодня приходит жанр арт-премий, живущих по законам бизнес-проектов, рационально используемых для повышения рейтингов и цен, освоения бюджетов. Не случайно так трудны и почти всегда безнадежны были поиски материальной поддержки для нашей затеи: всякий потенциальный спонсор-инвестор, как правило, очень скоро заводил разговор о желанной ему возможности влиять на результат, фактически перечеркивая работу независимых жюри. То есть, перечеркивая саму суть премии «Мастер».

В этих условиях было решено остановиться и подумать, можно ли переформатировать проект в изменившихся обстоятельствах. О своих выводах оргкомитет «Мастера» объявит дополнительно.

       
Print version Распечатать