Записки молодого ревизора

Часть вторая

Окончание (Начало):

PRосители

Если и есть кто-то забавней и безвредней всех в этих поездках - так, прежде всего, это просители. К Хлестакову выстраивались делегации из купцов, мещан и разного рода унтер-офицерских вдов. С тех пор кое-что изменилось, крепостное право отменили, и крестьянам, мещанам и прочему черному люду по своей инициативе попасть к федеральному человеку шансов нет. Искать «простой народ» при необходимости приходится самому, благо вокруг его хватает, несмотря на уверенность многих чиновников в том, что народ где-то очень далеко.

А вот что касается купцов или среднего бизнеса, так эти выстраиваются за милую душу. Всем составом местных союзов промышленников и предпринимателей. Всеми силами рвутся проникнуть на прием к тебе, дабы потом бить себя в грудь и тайком костерить губернатора, его окружение, контролирующие и проверяющие органы и всех прочих. Поминутно оговариваясь о преданности Государю-Императору, его Партии и его Плану, они, тем ни менее, все норовят пропихнуть и крамольные либеральные идейки. Что-то там про реальный сектор экономики, про наполнение регионального бюджета за счет налогов на них, про мечты об уменьшении ставки рефинансирования, о том, чтобы кредиты выдавались не на год, а на пять и прочее. Грозят сокращениями, хотя и хвастаются тем, как создают рабочие места и как удерживают этим людишек от бунтов. Смотришь на этих честных, радеющих об отечестве и человеках, персонажей и думаешь: «А кто в 90-е разворовывал страну-то»? Ну, понятно олигархи нефть делили, но вот тут на земле, кто художества разводил? Кто детские сады под офисы выкупал? Кто заводы на металлолом сдавал?». Копнешь немного биографию таких персонажей, и удивительная вырисовывается тенденция. Чем товарищ сильнее в народе нелюбим, тем больше он твердит о том, как народ его за благодетеля почитает. Если купец говорит о рабочих местах, которые он создает и о том, как много людей он «кормит», скорее всего, у него сеть игровых салонов. Если говорит о социальной ответственности бизнеса, то со стопроцентной вероятностью можно говорить о строительстве. Если толкует про несчастных «бабушек и дедушек», знайте, перед вами хозяин аптечной сети.

Чего от тебя нужно купцам, понять ещё можно. Хоть жалобы и не по адресу, но все же примерно ясно, что им нужно. А вот просьбы чиновников и, особенно, опальных чиновников, это совсем другое дело. Тут работа для специалиста по социальной психиатрии. «Скажите Государю, что есть, мол, такой, Ляпкин-Тяпкин». Гоголь это подметил очень точно. Люди, абсолютно вменяемые во всем остальном, мечтают о том, чтобы о них узнали на самом верху. Зачем? Ведь ничем особенным они не отличились. Если и узнает государь о Ляпкине-Тяпкине, так ничего от того никому не будет. Разве что могут быть неприятности, выскочек начальство не любит. Но нет, каждый мечтает, чтоб узнали о его существовании. Добро бы хоть искренне радели на госслужбе, так нет, тихонько воруют, работают спустя рукава, ни внешне, ни делами никак неприметны и выделяться не желают, что довольно мудро. Но стоит только появиться федералу… «Будете в Москве, передайте привет от меня Суркову», «Донесите там до Путина, как тут со мной обошлись», «Передайте этот документ Министру финансов, только лично!», - такие фразы просто обескураживают. Вроде бы только что нормально беседовал с этим человеком, думал, что вы говорите на одном языке и разделяете общую картину мира. Ан нет, оказывается твой собеседник считает, что ты от него прямиком по самым высоким кабинетам излагать его позицию рванешь. Иной раз, правда, получая документ с предложением реформировать всю экономику и государственное устройство РФ, увидишь на миг промелькнувшее разочарованное озарение: «Эх, боюсь это опять все впустую…». Ну, как такого милейшего человека разочаровать в жизни? Приходится отговариваться: «Посмотрим, что можно сделать».

Взятки и коррупция

Один мой товарищ, как-то сказал: «Линчевать каждого, кто вздумает бороться с коррупцией. Коррупция - последний оплот человечности в стране». В чем-то я с ним согласен, но слухи о коррупции сильно преувеличены. И коррупция находится ничуть не в меньшем упадке, чем здравоохранение, образование или сельское хозяйство.

Не буду врать. Как таковых взяток деньгами мне никогда не давали. Подарки были, отдых организовывали, комфортные условия проживания обеспечивали, а вот денег не предлагали. А коли, никогда не предлагали, то не буду бить себя в грудь, подобно герою уже другого сатирика из золотого века русской литературы, что «не беру». Особый ревизорский кайф, который испытываешь, когда отказываешься от явной попытки себя умаслить, когда отправляешься после работы в скромный номер своей гостиницы и ужинаешь без шика, ограничиваясь суточными, я познал, и это действительно здорово. Чувствуешь некую государственную эйфорию. Однако не гордыня ли это? И не следует ли православному человеку взятки все же смиренно брать, а потом отдавать, к примеру, в детские дома? Шутка.

А то, что мне не давали взяток, так тут виден даже некоторый проблеск здравого смысла. Хоть и просят, порой, разные представители среднего бизнеса всяческое безумие федерального масштаба, хоть и желают чиновники получить нечто экзистенциальное и иррациональное, а все же денег за это не предлагают. Приучены, что платить нужно за что-то конкретное, а не за обещания передать привет власти и понизить ставку рефинансирования.

Читатель, только не надо высматривать в этом тексте тоску автора по взяткам. Нет, и боюсь я этих взяток, как черт ладана. Это может угробить всю работу. Брать нельзя, узнают и карьере конец, а отказываться очень тяжело, наверное. Вся коммуникация будет нарушена. Потом уже с неудачным взяткодателем нормально не поговоришь, он будет бояться и злиться. Впрочем, Чичиков, когда работал на мелкой должности при таможне тоже не брал, а вот как стал начальником, все изменилось. Какие мои годы, может и выйдет из меня образцовый коррупционер. Говорят, что есть такие мастера дачи взяток, что всучат её кому угодно, и сам не заметишь, как возьмешь.

Зато меня пытались коррумпировать по-другому. Старым советским способом. Я, правда, даже и не понял поначалу, уже потом мне знакомый матерый аппаратный человек на это глаза раскрыл. Предлагали мне как-то внести мою фамилию в отчеты по каким-то проведенным мероприятиям и отправить в Москву руководству благодарность за то, как я замечательно им помог. Представляю лицо моего нанимателя, который получил бы такую бумагу.

Так что, не так уж все страшно у нас с этим делом. Напротив, культура коррупции утрачена напрочь. Никто не знает, чем, как, и за сколько покупать другого. В развитом цивилизованном обществе все это делается автоматически, само собой. Где есть договор, там есть и подводные финансовые отношения, даже если это «общественный договор». А у нас теперь не так. Все на виду, чем больше взятка, тем она видней. От того и кажется, что все общество пронизано коррупцией и размеры её такие чудовищные.

Типажи элит

В отличие от консервативного гоголевского времени, в современной нам России властные элиты меняются часто и внезапно. Советскую сменила ельцинская, а её, в свою очередь, та, что сейчас. В принципе, можно было бы разделить даже элиты каждого срока, каждого президента, но это будет уже совсем сложно, как бы не запутаться. Элиты, конечно, не уходят бесследно, переплетаются и эволюционируют, их представители перекрашиваются и приспосабливаются, однако, типажи все же разнятся между собой достаточно сильно для того, чтобы понимать, куда отнести того иного персонажа с первого взгляда. Хотя, обычно, прежде чем встретиться с тем или иным человеком, ты наводишь о нем справки и получаешь первичную информацию, считывая реакции на фамилию твоего персонажа у местных жителей.

Демшиза. Самая малочисленная на сегодняшний день группа - это пришедшие в начале 90-х, во времена раннего ельцинизма. Люди это, безусловно, яркие и заметные, неспособные по сей день раствориться в чиновничьем мире. Кто-то пришел как настоящий народный вожак, демократ в истинном понимании этого слова, то есть уличный горлопан, способный перекричать любого другого и вызвать любовь народных масс, которая, как правило, заканчивается и переходит в ненависть через полгода после избрания. Кто-то прошел, как откровенный ставленник братвы, скупив электорат за стакан водки и огурец. Кто-то вышел из интеллигенции, из местечковой умеренно диссидентской профессуры. Были и такие, кто перешел во власть из бизнеса, ещё вчера на частных самолетах летал, а потом его кинули-обанкротили-рейдернули, и он решил порулить. Они пришли разными путями из самых разных слоев общества, но, тем ни менее, составили единый хорошо узнаваемый типаж регионального политика. Их прошлое даже отошло на задний план, и уже довольно трудно стало различать в них бывшего бандита или профессора. Профессора приходили делать реформы, а бандиты налаживать отмывку денег и сохранение «общака», но и то, и другое уходило на задний план, а прошлое забывалось, стоило им почувствовать вкус Большой Коррупции. В 90-е они были символами чего-то там «нового», возглавляли региональные списки СПС и ЛДПР, но первыми же сбежали из этих партий, когда запахло жареным, пытаясь найти себе место в Единой России, что, правда, мало кому удалось. Слишком сильно ненавидел их народ.

Коммуняки. Но больше всего, конечно, выделяется из общей массы старая элита, успевшая побыть таковой при власти ещё в советские времена. Они отличаются от современных представителей власти как дворяне от купчишек. Собственно, это и недалеко отстоит от истины. Коммунистический духовно-рыцарский орден давал представителям власти некую уверенность в своем праве властвовать, комсомольское воспитание действительно ковало для партии особую породу людей, как к ней не относись, а Партия действительно отбирала неслучайных людей, прирожденных государственных управленцев. Может, потому советская элита оказалась столь живуча. И хоть большинство коммунистов просто растворилось в народе и государственных учреждениях, но советскую номенклатурную региональную верхушку знают и не теряют из виду все жители. Старичок из бывших, даже если он давно уже и не работает во власти, все равно лицо влиятельное. Несмотря на возраст, он худощав и по юношески строен, шаг его широк и легок. Он гордо и уверенно идет по СВОИМ улицам как ХОЗЯИН, он ходит на городской рынок, и люди здороваются с ним, и он громогласно отвечает им. Все понимают – НАЧАЛЬНИК. Вот она, какая должна быть, власть. Никакой охраны, никаких бронированных мерседесов, если нужно может сам преступника задержать и препроводить в милицию. Ест он, что жена приготовит, его ни разу не видели пьяным, не заставали парящимся в бане с бандюгами. Время от времени он выезжает куда-нибудь в областной центр, где отдыхает совместно с весьма высокопоставленными людьми, но это бывает редко, а в остальном он умерен и строг. Одно слово, аристократ.

Хозяйчики. Люди, которые пришли после, кроме совсем одиозных фигур раннего ельцинизма, о которых речь шла выше, совсем другие. Как правило, бывшие директора магазинов, овощных баз, отставные полковники милиции, хозяйственники, иной ловкий люд советского времени, оказавшиеся способными выжить в девяностые годы. Крепкие веселые разухабистые мужички в меховых шапках. Те самые гоголевские господа средней руки с хорошим пищеварением и объемным желудком. Может быть они рождены для достатка, но не для власти. Они даже воспользоваться в личных целях властью толком не могут. Проститутки, баньки, пьянки – это все есть, а шика нет, все так, на средненьком уровне. То же и с управлением. Вроде все так себе, но какая это власть, кто их воспримет всерьез. Балбес - он и есть балбес, жизнь его на виду, народ посмеивается. Их даже ненавидеть не могут. Не Начальники. Да и здорового спокойного снобизма провинциального мужика у них тоже нет. Того уверенного спокойствия, которое отличает крепкого мужчину, отца семейства, живущего небогато, но достойно. Каково большинство избирателей. Наш герой и в подметки не годится своему электорату. Никакого достоинства. Жулик. Все суетится, все бегает, все гоняет на своем джипе, все тащит в дом связки колбас. Даже, если и не ворует особенно, все равно глаза бегают. Потому что не на своем месте. И все это видят. Они порой бывают куда более эффективными руководителями, бывают честны, а иногда даже кристально честны, но ни о какой сакральности власти и речи быть не может. Порода не та.

Все эти три типажа совсем не партийны, не стоит думать, что в какой-то из партий превалирует тот или иной тип. Они неплохо уживаются вместе, прекрасно понимают те социальные различия, которые между ними есть, и учитывают это при взаимодействии. Учитывать это приходится и ревизору. Нельзя пропускать словечки «на фене» при коммуняках, не стоит лицемерить про демократические ценности при хозяйчиках. Под демшизу тоже можно подстроиться, но лично я этого не делаю. Пусть это и не помогает делу. Но у всех у нас есть какие-то принципы.

Отдельного исследования заслуживают женщины во власти. Дело в том, что женщины… Впрочем, о женщинах я очень боюсь говорить. Скажу только, что очень глупы те, кто недооценивает роль женщин в региональной политике. Женский фактор там колоссален, но, к сожалению, не поддается никакому точному анализу. Находясь зачастую на вторичных ролях, женщины оказывают на управленческие решения куда больше влияния, чем их начальники. Я встречал простых молоденьких секретарш с зарплатой меньше десяти тысяч рублей, которые регулярно по мере поступления решали вопросы федерального уровня, например, занимались распределением средств по нацпроектам. Полностью, от и до. От решений этих барышень часто зависят судьбы десятков тысяч людей и, как правило, именно они решают вопросы наилучшим образом. И это вовсе не потому, что начальники обязательно бездельники и алкаши. Нет, часто выстраивается настоящая командная работа, и уже не поймешь, кто оказывает большее влияние на те или иные вопросы, начальник или его секретарша. Начальник занимается тем, что удерживает команду на плаву в аппаратных играх, у него голова забита взаимодействиями элит и местом своего отдела в цветущей сложности региональной политики. А девушка спокойно и со свежей головой работает на благо общества. Потом точно так же, тихо и незаметно, она взрослеет, находит «дополнительный заработок», получает государственный чин и высокую должность и становится влиятельнейшим человеком в своем регионе уже общепризнанно, хотя в её деятельности практически ничего и не меняется. Ревизору с такими делать нечего. Это сверхлюди, а не женщины. Они не лебезят, не дают взяток, никогда не болтают лишнего. У них всегда есть ответы на любые вопросы, все аккуратно сложено и готово к отчету. Они верны своему руководству и по настоящему лояльны власти. Впрочем, цветы и конфеты любят так же, как и все остальные женщины.

Гоголевские персонажи

Гоголевские персонажи тоже остались точь в точь такими же, как и описаны великим писателем. Оказалось, что Гоголю совсем несвойственны гиперболы в описаниях людей. Род деятельности в ходе эволюции экономики сменился, а люди остались те же. Казалось бы, какие шансы у Манилова оказаться в числе влиятельных людей субъекта РФ в ХХI веке, вишневый сад, и все такое. А я вот видел такого на нехилом посту городской администрации. Фантазия у человека была равна только мечтательности. Он намеревался строить дворцы спорта, торговые центры, памятники и мемориальные комплексы, закладывать новые парки. В то время как, одной из основных проблем в этом городке была огромная дыра в каком-то заборе, через которую цыгане воровали лошадей, не удивляйтесь, именно цыгане и именно лошадей. Манилов только вздыхал: «Вот ведь народ эти цыгане. Двадцать первый век, а они все лошадей воруют». И тут же пускался в рассуждения, что хорошо бы, вместо обычных лиственных деревьев вдоль всех дорог в городе высадить ели, куда как красивее будет. Забор, к слову, так и стоит с дырами.

Были и другие персонажи из «Мертвых душ». Собакевич тоже был, в самом своем классическом виде. «Сейчас я вам все расскажу про эту банду, про эту шайку-лейку», - сказал он, буквально, сразу после нашего знакомства. Под «бандой» и «шайкой-лейкой» он подразумевал всю городскую элиту, так или иначе участвовавшую во власти на протяжении последних двадцати лет. В течение часа он рассказывал, рисовал схемы и доказывал, какие все вокруг мерзавцы и воры и, как они разворовывали город и делили градообразующее предприятие. Потом закатил хороший обед и был весьма хлебосолен. Сейчас он уже мэр.

Был даже Ноздрев. Первым делом при знакомстве он вместо рукопожатия схватил моего коллегу за ребра обеими руками. Несмотря на то, что тогда он был кандидатом в мэры, а мы инспектировали эти выборы от одной очень серьезной организации, трезвым я его не видел ни разу. Он кричал, шутил, постоянно наливал неизвестно откуда берущуюся водку, отпускал скабрезности и предлагал чинить жуткие непотребства. Лег я спать с тяжелой головой. Наутро мы договорились ехать оценивать работу его предвыборного штаба, и спать оставалось несколько часов. С утра я проснулся оттого, что по моему гостиничному номеру кто-то ходил. Выскочив из спальни, я обнаружил этого «Ноздрева», который развалился в кресле, высоко задрав ноги в ботинках с прилипшей грязью. Что-то буркнув, я отправился в ванную, приводить себя в порядок. Когда я вышел, то увидел уже накрытый стол, в центре которого красовалась запотевшая бутылка водки. Я запротестовал, однако держали меня цепкие руки человека вдвое старше и вдвое опытней в таких делах. Через некоторое время, к своему стыду, я был уже изрядно пьян. И все же, несмотря на это искусство, он-таки не смог сорвать нашу проверку, тот факт, что его штаб полностью бездействует и выборы фактически сорваны, мы выявили… Впрочем, мэром он все равно стал. Когда мы уезжали в следующий город, он поинтересовался, к кому мы едем. Я ответил что к «N». Ноздрев заржал: «К «N»??? ХА-ХА-ХА-ХА! Так ведь он вам никогда рюмки не нальет!». Ну что тут говорить. Надо сказать, что Ноздрев мне понравился, я все же не фитюк-Чичиков какой-нибудь, чтобы не оценить искреннего радушия и бесшабашности.

Что до Плюшкиных, то, как ни противно говорить, но уж этих-то сейчас уйма. Тех, кто ворует у своих же работников, кто, жалея вложить в производство копейку, теряет в результате миллионы, кто, не умея управлять хозяйством, может только складировать обветшалое имущество. У кого люди мрут, и кто выплачивает им зарплату просроченными продуктами. Нет, вслед за Гоголем отвернемся от этих людей с презрением. Решительно невозможно углядеть в них что-либо, хоть сколько-нибудь привлекательное.

Коробочки встречаются на каждом шагу. Как правило, они занимают должности руководителей исполкомов правящей партии. Ты никогда не сможешь предугадать, как повернутся их мозги и, как они поймут твои слова. Поскольку на любое предложение они кивают, то даже представить нельзя, что они в настоящий момент думают. А поскольку для того ты и приехал, чтобы предлагать необычные и новые для Коробочки вещи, то реализация твоих предложений обязательно будет самая удивительная. Например, если ты говоришь, что в последний день перед выборами листовки клеить нельзя, то Коробочка легко может послать в предпоследний день весь актив агитаторов срывать со стен свои же листовки так, чтобы к полуночи изничтожить все и не прогневить Духа Выборов. На простые вопросы типа: «А что сделала местная ячейка правящей партии в рамках предвыборной агитации?», - тоже может последовать самый преудивительный ответ. Например: «Мы покрасили воду в системе отопления в зеленый цвет». Честное слово не вру, именно такой ответ я однажды получил от одной Коробочки. Ситуация потом более-менее прояснилась, воду покрасили, чтобы несознательные граждане ею не мыли посуду, что и вредно, и опустошительно для городского бюджета, но отношение это имело к выборам Единой России ровно такое же, как пенька и свиное сало к мертвым душам. Последним штрихом для описания современной Коробочки является тот факт, что каких бы договоренностей ты с неё не заключал, какие бы полномочия не предъявлял и сколько бы все на разжевывал подробнейшим образом, она непременно немедленно побежит советоваться по этому поводу с кем-нибудь из начальства и согласовывать свои действия с подчас совершенно посторонним человеком.

Почему был сожжен второй том «Мертвых Душ»

Поистине, статью эту можно было бы писать вечно. Но для этого у автора нет ни таланта, ни масштабности Николая Васильевича. Впрочем, и он тоже сжег свой второй том «Мертвых Душ». В этом томе он собирался показать читателю больше положительных, чем отрицательных примеров, продемонстрировать и хорошую сторону русской глубинки. Прояснить, что вовсе не в заграницах, а у себя мы найдем ответы на все вопросы и решение всех проблем. Однако, потом передумал и сжег.

Иные утверждают, что потому он это сделал, что разочаровался и хотел оставить произведение остросатирическим. Нет, это не так, Гоголь до последнего был самым убежденным консерватором. Другие говорят, что написал плохо, не дело сатирика писать славянофильские патриотические елейности. И это неправда, Не способен был Гоголь писать плохо, да и те малые куски, которые сохранились от второго тома, говорят, что книга была неординарная и весьма интересная.

Впрочем, для консерватора этот шаг как раз вполне понятный. Дело в том, что нет в первом томе никакой особой сатиры и совершенно нет ненависти. Ненависти характерной для людей недалеких, когда они пишут о России и всем том, что связано с местными чиновниками и провинциальным бытом. И если и нужно где-то подлатать, где-то подправить, что-то изменить, то вовсе не значит это, что кругом разруха и катастрофа, у власти находятся недостойные люди, а народ спивается и деградирует. Со времен Гоголя не изменилось ровным счетом ничего, и это очень славно. И это обнадеживает. Гоголь описывал вовсе не лучшее в России, он и не ставил такой задачи, он описывал быт. Разных людей, тех, кого любил.

И сейчас у нас есть масса Хлестаковых, что пишут, не понимая ничего, всякую чушь в своих блогах, откуда черпают вдохновения столичные Тряпишниковы, не кажущие носов из кофеен. Есть масса Чичиковых, которым не удалось украсть свой миллион, и они озлобленны на Россию, где нет места «деловому человеку». Но вот как тогда, так и сейчас чихать Россия хотела на них всех. Что федеральная власть, которая все никак не сподобится послать настоящего ревизора, что региональная, которая живет себе в гармонии, несмотря на всех несогласных. Да и народ тоже плюёт и понимает на самом дел куда больше либеральных журналистов и бизнесменов-мошенников.

И в своих путешествиях я тоже встречал немало прекрасных людей, немало поучительных историй про высшие проявления народного духа. Видел героических милиционеров, самоотверженных священников, мудрых пасечников, кристально честных чиновников, гениальных коммерсантов. Массу добрых, умных, хороших людей. Но что о них писать? Кому нужно, тот и так все это видит, а кто не желает ничего замечать, тому этого и не нужно.

Гоголь сжег второй том именно потому, что не хотел отдавать все это светлое и хорошее на потеху столичным насмешникам. Да и к чему это? И в первом томе есть в большом достатке чистого и светлого. И там донесена любовь писателя к России, к каждой ямке и выбоине наших дорог.

       
Print version Распечатать