Загадка прокладки

Юлия Пелехова, как писал недавно автор этих строк, попала в весьма затруднительное положение из-за того, что очень вольно трактовала принципы журналистской этики. Сейчас уголовное дело по обвинению ее в "вымогательстве" (п. "б", ч. 3, ст. 163) рассматривает Тверской районных суд Москвы. Однако по мере продвижения судебного процесса конкретные обстоятельства уголовного дела выглядят все более странными.

Architector doli

Пора признаться, что мы с Пелеховой когда-то были приятелями, хотя не виделись, наверное, последние лет десять. Юля - потомственный журналист, в середине 80-х окончила факультет журналистики МГУ и работала на "Маяке", потом, несмотря на свое чисто русское происхождение, стала еврейской активисткой, создала небольшое еврейское информационное агентство "Манишма". Я помню ее очень энергичной девушкой, любящей порисоваться, демонстративно фамильярничать с важными господами, но в тоже время доброй и отзывчивой, склонной оказывать покровительство окружающим. Впоследствии Юля стала работать в "Коммерсанте", в отделе банков, параллельно получала второе высшее образование в области финансов. Из "Коммерсанта" она вдруг перешла в бульварную "Версию", а потом настолько увлеклась жареными материалами, что открыла свой малый бизнес: сайт www.dosier.ru, где, впрочем, на момент ее ареста, кроме нее самой, было только два сотрудника.

Узнав об аресте своей старой знакомой, я позвонил по телефону, указанному на сайте "Досье.Ру", и поинтересовался, не нужна ли какая-то помощь. Трубку взял Александр Малинин, который сказал, что в существо своих дел Юлия Петровна никого не посвящала и что со мной свяжутся. Минут через десять мне перезвонила некая дама, которая назвалась Ларисой Евгеньевной и сообщила, что она постоянно направляла деятельность Юли на ниве журналистских расследований и заботилась о ее безопасности. Как выяснилось позже, это была Лариса Миловидова - сотрудница аудиторской фирмы ЗАО "Куратор", арендующей офис в здании ФНПР на Ленинском проспекте. Она сказала, что сотрудники "Досье.Ру" нуждаются в моих советах о том, как вести PR, и мы договорились встретиться в ближайшее удобное мне время.

При встрече в офисе "Куратора" я предложил два варианта действий. Либо раскрыть интригу и обнародовать злополучный компромат, которым Пелехова кого-то якобы шантажировала. Либо, если раскрыть нам нечего и никакого компромата у нас нет, провести пресс-конференцию с участием адвоката Пелеховой, ее 72-летней матери, а также, возможно, брата (которому случилось присутствовать при этой нашей беседе) и сотрудников "Досье.Ру" для того, чтобы представить арестованную как обычную журналистку, которая если и поддалась соблазну, то, во всяком случае, заслуживает снисхождения. Дело в том, что сообщения об ее аресте в ту пору формировали монструозный образ "крутой" черной пиарщицы, за спиной которой якобы стоят влиятельные и малосимпатичные люди. Надо сказать, что виной этому во многом была сама Пелехова с ее страстью порисоваться, представить себя важной и влиятельной персоной.

Лариса Евгеньевна мягко отвергла мой план, ссылаясь на то, что "читатели в Якутии и Хакасии" знают Юлю как невероятно масштабную фигуру и их ни в коем случае нельзя разочаровывать. Она также поинтересовалась, как скажется вся эта история на репутации Юли в профессиональном сообществе и не проявят ли журналисты корпоративную солидарность, ибо многие грешат "заказухой". Я ответил, что ее репутация, несомненно, подорвана, а рассчитывать на "солидарность в грехе" никак не приходится. Хотя бы потому, что банальная "заказуха" стоит несопоставимо меньше ста тысяч долларов. Про себя я с удивлением отметил, что мою собеседницу беспокоила, прежде всего, дальнейшая карьера Юли, когда той светило от семи до пятнадцати лет лишения свободы, то есть явно было не до карьеры.

Правда, Миловидова сообщила, что потерпевшая, по ее сведениям, готова забрать свое заявление, но очень расстроена нелестными отзывами о ней в прессе. Этот слух, впоследствии упорно циркулировавший, был рассчитан на людей, явно несведущих в юридических вопросах. Ибо в делах такого рода "забрать заявление" категорически невозможно. Попытки сделать что-то подобное могут привести к тому, что потерпевший сам превратится в обвиняемого, и ни к чему другому. Много позже я узнал, что потерпевшей является Оксана Токарева, которую Пелехова в зале суда назвала "секретаршей своих деловых партнеров" (явно намекая на Миловидову) и не встретила возражений.

Попутно Миловидова заметила: "Мы уже разместили несколько публикаций". Судя по всему, она намекала на развесистую клюкву, опубликованную в агентстве "Стрингер" и на сайте "Компромат.Ру". Скажем прямо, что "размещают" публикации обычно за деньги. Да и сама редакция "Стрингера" позднее косвенно это признала . Между тем, Юлиной маме-пенсионерке приходилось срочно искать средства на адвоката: дочь лихо тратила деньги и оставила матери только долги. (По крайней мере, такой вывод я сделал из разговоров с последней.) Выходит, небедная Миловидова, так заботливо опекавшая Пелехову, имела деньги на PR, но не нашла ни копейки для семьи своей подопечной.

"Кураторша", впрочем, посетовала на то, что подопечная была своевольна, уходила в запои и вместо того, чтобы постараться получить огромные деньги от Межпромбанка по вексельным обязательствам, "клюнула на мелкую наживку". Мне Миловидова предложила объявить, что коллеги Пелеховой продолжат, так сказать, героическую борьбу журналистки за правду, и под этой маркой обрушиться на Межпромбанк. В случае моего согласия со мной свяжется ее знакомый, "бывший сотрудник ФСБ", и сообщит множество всяких гадостей про этот банк.

Выбор объекта информационной атаки выглядел особенно странным потому, что сама же Миловидова признала этот банк не имеющим ни малейшего отношения к истории с арестом Пелеховой. Тщательно взвесив все аргументы, я прислал на следующий день Миловидовой электронное письмо, где написал, что участь Пелеховой ее план ни чуть не улучшит, а если кто-то хочет вести войну с Межпромбанком, то увязывание этой войны в единый смысловой контекст с сомнительным делом Пелеховой лишь существенно ослабит эффект информационной атаки. Я заявил, что лично готов участвовать только в реализации плана по "очеловечиванию" в глазах публики Юлиного образа. Ответного письма я не получил, и больше мы не общались.

Между тем сама Юля, похоже, искренне уверовала во всемогущество Миловидовой. Она прислала родственникам письмо из СИЗО с такими словами: "Вызволить отсюда меня может только Лариса Евгеньевна, если захочет". Кроме того, она отправила покаянное письмо Миловидовой, в котором обещала полную лояльность в обмен на свободу, а также распорядилась, чтобы сайт "Досье.Ру" приостановил свою работу на время ведения следствия. Все это было очень наивно. На мой взгляд, Миловидова, умевшая себя подать как могущественного закулисного манипулятора всем и всеми, не могла уже "замять" это уголовное дело, даже если бы захотела.

При этом в настоящее время я практически убежден, хотя у меня нет прямых доказательств, что именно Миловидова, от природы наделенная даром ведения интриг, сыграла роковую роль в возникновении этого запутанного дела, как и во многом другом, что стояло за скандальными публикациями Пелеховой в течение последних двух лет. У меня сложилось впечатление, что она манипулировала Юлей до ее ареста, а потом пыталась использовать в своих не вполне ясных целях ее имя и мою, как ей подумалось, глупость. В комедиях Плавта такой персонаж именовался architector doli, что можно перевести примерно как "устроитель хитрости".

"Мирные переговоры" бывших "деловых партнеров" закончились, видимо, тогда, когда Пелехова заявила, что дает отвод своему адвокату - Николаю Илюшко. Оказывается, он был приглашен... потерпевшей. Сразу после задержания Пелехова позвонила Миловидовой словно своей "крыше", а та переадресовала ее к Токаревой. Последняя и направила срочно к ней адвоката Илюшко - партнера отца Токаревой адвоката Юрия Кухты. Платить, тем не менее, адвокату должна была немолодая Юлина мать. Ко всему прочему, Илюшко отнесся к своим обязанностям спустя рукава: получил аванс и укатил в Курск по другому делу.

Коробка из-под печенья

Допрос потерпевшей Оксаны Токаревой состоялся в суде 6 июля. Она сообщила, что знакома с Пелеховой два года, что в прошлом декабре у них возникла личная ссора по какой-то непонятной Токаревой причине. Со стороны подсудимой в отношении потерпевшей "начался негатив": она звонила ей домой и говорила: "Как я тебя подняла, так же и опущу". 22 декабря Токарева устроила вечеринку, чтобы отметить присвоение ей медали, и, невзирая на конфликт, пригласила Пелехову. Во время этой вечеринки журналистка продемонстрировала контракт на поставку автомобилей, подписанный гендиректором "Авто-Инвест-Дилижанс" О.Ю.Токаревой, заявив, что этот контракт доказывает факт мошенничества. Потерпевшая восприняла это как угрозу в свой адрес.

Далее происходила целая серия встреч знакомых Токаревой с Пелеховой с целью отговорить последнюю от преступных намерений. Эти встречи, по просьбе Токаревой, ее знакомые тайно от Пелеховой записывали на диктофон. Но та не отступила от своего замысла, а лишь уточнила требования: 150 тысяч долларов США в обмен на прекращение журналистского расследования в отношении О.Ю.Токаревой. Якобы ей известно, что вырученная путем мошенничества валюта в офисе, расположенном на седьмом этаже гостиницы "Пекин", фасуется в коробки из-под печенья и поставляется, в частности, председателю правительства Якутии Борисову. Похоже на пресловутую коробку из-под ксерокса Чубайса, только труба пониже и дым пожиже.

Потерпевшая заявила в суде, что это все было от начала до конца клеветой, однако она почему-то предпочла 15 января подписать соглашение с подсудимой, снизив сумму до 100 тысяч долларов США. А на следующий день - 16 января - написала заявление в УБЭП ГУВД Москвы о факте вымогательства. После этого оперативники вступили в дело, и 28 января Пелеховой был вручен макет денежных средств первого транша, а вслед за тем ее арестовали.

Необходимо отметить, что эти показания потерпевшей сильно рознятся с содержанием ее заявления в милицию. В том заявлении она утверждала, что вымогательство было совершено "в начале января" и что Пелехова - абсолютно незнакомый ей человек.

Вам передача от... потерпевшей

Далее подсудимая и ее адвокат Александр Тофт стали задавать потерпевшей вопросы. Нечасто доводится наблюдать в суде столь напряженные сцены. Токарева нервничала, повышала тон, старалась уклоняться от прямых ответов на вопросы, тогда как Пелехова, хотя и заметно осунулась за то время, что провела за решеткой, держалась спокойно и бодро. Выяснились удивительные вещи. Оказывается, Пелехова была прекрасно знакома не только с Токаревой, но и с ее отцом Юрием Кухтой, и с ее мужем Максимом Токаревым, знала, где та не только работает, но и живет. Все это время, когда вроде бы совершалось преступление, дамы продолжали мило общаться на самые разные темы. Однако же на переговоры, связанные с конфликтом, Токарева посылала своих знакомых, якобы опасаясь за свою безопасность.

При том Пелехова, по ее словам, с этими людьми была незнакома и никак их с "секретаршей деловых партнеров Оксаной" не ассоциировала. Правда, потерпевшая утверждает, что с одной из посредниц - Екатериной Петровой - подсудимая знакома была. Но на пленках Пелехова почему-то называет Петрову Маргаритой. Таким образом, нет ни одного доказанного эпизода, когда Пелехова предъявила бы свои требования непосредственно Токаревой.

Кроме того, Пелеховой было известно (потерпевшая в суде это признала), что ООО "Ховард Консалт", гендиректором которого является Оксана Токарева, не ведет никакой хозяйственной деятельности с 2001 года. Следовательно, директорской зарплаты потерпевшая не получает. Откуда тогда могло возникнуть требование выплатить астрономическую сумму в 150 тысяч долларов?!

К фирме "Авто-Инвест-Дилижанс" Токарева не имела никакого отношения. Контракты на поставку автомобилей, о которых шла речь, были подписаны О.Ю.Токаревой в 2002 году, когда Оксана еще носила добрачную фамилию Кухта. Одним словом, получалось, что Пелехова все это время была убеждена, будто О.Ю.Токарева из "Дилижанса" не имеет ни малейшего отношения к ее близкой знакомой - потерпевшей Оксане Токаревой.

И действительно, разве в противном случае она стала бы сразу после задержания звонить Оксане Токаревой и просить срочно прислать доверенного адвоката?! При том и сама потерпевшая ей после этого дважды перезванивала на мобильный. Особенно трогательно то, что потерпевшая заявила в суде, что оказывала подсудимой гуманитарную помощь и во время ее пребывания под стражей: приносила в СИЗО для нее зубную щетку, зубную пасту и даже женские прокладки.

Крутой вираж

Все укладывалось в стройную картину классической комедии ошибок. Но вдруг под занавес защита заявила ходатайство о приобщении к делу выводов почерковедческого исследования, из которого следовало, что потерпевшая и подписавшая злополучный контракт О.Ю.Токарева... все-таки одно и тоже лицо. По мнению Пелеховой, это говорит о том, что потерпевшая все-таки совершала мошенничество, подделывая липовые бумаги.

Правда, суд отклонил это ходатайство, ссылаясь на то, что исследован не оригинал контракта (который находится в материалах уголовного дела), а его копия. Так случилась, что я сидел рядом с потерпевшей и ее отцом Юрием Кухтой, участвующим в деле в качестве представителя дочери. Они прокомментировали это как факт подделки документов со стороны самой Пелеховой.

Следующее заседание суда состоится 16 июля и обещает стать прочтением новой главы плутовского романа.

       
Print version Распечатать