Довыборы в американский Конгресс, назначенные на 7 ноября 2006 г., проходят в более чем поляризованном контексте. Последний этап предвыборной гонки нанес немало весьма чувствительных ударов по позициям республиканцев. Война в Ираке фактически признана проигранной, она все больше сравнивается с вьетнамской кампанией, и обсуждаться, как стремятся внушить демократы, должен именно вопрос о том, как уходить из Ирака - договорившись с какими-то группами в Ираке или же в одностороннем порядке. На неделе перед выборами под огонь критики попал один из главных идеологов иракской кампании - Дональд Рамсфельд. Влиятельное военное издание The Army Times вышло 4 ноября с передовицей, которая закачивается словами "...Пришло время, господин президент, посмотреть в лицо неприятной истине - Дональд Рамсфельд должен уйти". Министра обороны обвинили в том, что он потерял контакт с генералитетом и с обществом в целом. Тем самым поставлен под вопрос центральный пункт международной политики США, причем уже не записными критиками, а фактически высшими чинами армии, без поддержки которых сколько-нибудь удовлетворительное развитие событий в Ираке просто невозможно.

Поскольку одним из китов идеологической программы республиканцев, да и всей их политики как таковой, была мораль, республиканская мораль тоже не осталась без внимания. После скандала с конгрессменом из Флориды Марком Фули (Mark Foley), который, как выяснилось, посылал письма сомнительного содержания подростку, под обстрел попала гораздо более влиятельная в моральном отношении фигура - преподобный Тед Хаггард (Ted Haggard), глава "Национальной ассоциации евангелистов", организации, насчитывающей 30 миллионов человек. Преподобный был разоблачен "работником службы эскорта" из Чикаго, заявившим, что в течение трех лет почтенный евангелист периодически пользовался его услугами. Короче, Ларри Флинт был бы в восторге. Этот скандал (в настоящее время Хаггард оставил руководящую церковную должность) связан с электоральными баталиями уже благодаря тому, что проповедник активно выступал против гомосексуальных браков, тогда как их легитимация устойчиво ассоциируется с демократической программой (хотя и не с ее центристским вариантом).

Международная политика и имидж Америки, собственные моральные основания - все это, как кажется и как стремились показать демократы, находится из-за республиканцев в плачевном положении. Остается еще, конечно, экономика, и здесь скандалами не обойдешься. Здесь картина становится несколько более размытой. В настоящее время уровень безработицы в США наименьший за последние пять лет. Есть ли в этом заслуга республиканцев - отдельный вопрос, однако, несомненно, катастрофические прогнозы несколько преувеличены. Конечно, демократы потратили немало усилий на то, чтобы доказать, что Америка теряет свое конкурентное преимущество, которым она пользовалась на протяжении многих лет как чем-то само собой разумеющимся. Так, Томас Фридман, журналист New York Times и один из идеологов современной демократической программы, уделил немало места в своем бестселлере "Плоский мир" теме "заката" Америки в новом плоском мире и тем мерам, которые помогут ей сохранить свое могущество.

Итак, объективно ситуация как будто полностью на стороне демократов - даже традиционные слабости, как, например, вопрос национальной безопасности, сегодня не выглядят настолько серьезными. Вряд ли демократам повредит даже "неудачная шутка" Дж.Керри, призвавшего студентов внимательнее относиться к учебе.

Однако более внимательное чтение предвыборной аргументации - весьма горячей и склонной к обвинениям - показывает одну странность: именно в тот момент, когда демократы, казалось бы, ответили на все стандартные возражения и получили возможность воспользоваться многочисленными промахами своих противников, их преимущество остается сомнительным. Выражается это, прежде всего, в том, что вся их политика сводится к попытке "занять центр" - центр, оставленный конкурентами, но содержательно уже не определимый. Республиканцев обвиняют в том, что они попытались свести политику к некоей авантюре или, вернее, к акциям, которые отталкивают их собственных сторонников, которые не могут понять, обязательно ли политика должна вестись в строго "партизанском", поляризованном стиле. Но овладение этим центром - задача весьма непростая, если учесть, это он уже не является центром "большой программы", которая задает мейнстрим (как это было во времена New Deal), как не является он и просто "центром большинства", определяемого статистически.

Как подразумевает демократическая идеология, любая более-менее оформленная и нетривиальная политическая инициатива (независимо от степени своей обоснованности и перспектив) несет опасность "выхода из центра". Так, военная программа в Ираке не просто оказалась связанной с повышенными "рисками", но и создала эффект "освободившегося центра", поскольку именно за счет этого центра возможна реализация подобных рискованных инициатив. Война "оплачена" опустошением центра. Демократы всеми силами стремятся показать, что они не настолько радикальны, как развязавшие войну республиканцы, однако это не значит, что они, например, обязательно будут ратовать за вывод войск из Ирака. Можно делать то же, что и республиканцы, но их действия, как стараются внушить сами демократы, будут иметь совершенно иной смысл - поскольку то же военное присутствие в Ираке должно выстраиваться исходя из оставленного центра, а не исходя из частных интересов.

В риторике демократов вся политика Буша и ультраправого крыла республиканцев связывается с неким "энтузиазмом", который в конечном счете, как предполагается, отдает более умеренных республиканцев и независимых избирателей в руки демократов. Даже "средний класс" как базис упорядоченной политики исчезает - демократы готовы поставить вопрос о "выращивании" среднего класса - то есть создается впечатление, что политика Буша поставила крест на самом смысле "среднего класса", хотя, понятно, физически он не исчез (если считать средним классом людей и домохозяйства с определенным уровнем дохода). Демократы, кажется, собираются наделить смыслом "оставленный" денотат, то есть вернуть среднему классу его политическое сознание, без которого он оказывается всего лишь фрагментом объективной реальности. Но и это не основная задача.

Если любая собственно политическая инициатива в современном обществе удаляется на периферию, покидает центр, значит, центр политики сам по себе политическим не является. Он является объективированным выражением интересов общества в целом - причем так, словно бы выражение этих интересов и их определение никакого отношения к политике не имели. В ситуации предвыборной борьбы особенно значим тот момент, что политический центр достаточно условно соотносится и с традиционным понятием "большинства". В действительности именно выстраивание большинства было сильной стороной политики республиканцев, тогда как демократы делали акцент на "структурировании" общества, то есть на значении меньшинств и их культур или интересов. "Шутка Керри" во многом выражение именно этого подхода: вместо консолидации общества он проговаривает аргумент "для своих", неявно предполагая жесткую структурированность общества, его разделение на тех, кто способен учиться в колледже, и тех, кто настолько туп, что обязательно окажется в Ираке. Этой шуткой Керри не только подрывает давно сложившуюся систему отношений армии и образования в США (отношений, в которых выигрывают обе стороны), но и фактически "приватно" обращается к тем, кто "заранее понимает", о чем он говорит. Это очевидная риторика "меньшинств", а не риторика большинства. Таким образом, центр политики, который демократы в настоящее время пытаются занять, вполне может быть центром, в котором само большинство превращается в меньшинства. Например, это центр, в котором умные всегда будут умнее глупых.

Козырь демократов - это предложение "новых идей для Америки". Эти идеи не просто программа. В действительности они как раз и должны сформировать "центр", который является "прогрессивным центром" - одновременно консолидирующим все общество и оказывающимся "впереди" всего общества. Это не центр между "левыми" и "правыми", это центр, который возможен только тогда, когда общество консолидируется своим собственным прогрессом, необходимостью радикального решения каких-то фундаментальных проблем (политических, экономических и т.п.). Но именно возможность такой прогрессивной консолидации поставлена сегодня под вопрос, в том числе и благодаря особому использованию демократами "прогрессистского" дискурса.

Предлагаемые ими идеи достаточно однообразны, поскольку их цель -продемонстрировать владение ситуацией и потенцию к захвату центра. По сути, "великие идеи для Америки" - это перелицовка "американской мечты", стремление попасть в ее сердце, то есть, так или иначе, стремление качественно определить неуловимый политический центр. Дублирующие друг друга описания реанимации американской мечты, нового взращивания американского среднего класса и т.п. демонстрируют несомненную дискурсивную слабость демократов, поскольку дискурс в такой ситуации выстраивается вокруг неопределимого требования "попасть в центр".

Дискурсивная слабость демократов определяется и тем, что включение в него элементов "левого дискурса" давно используется для работы на собственной территории республиканцев, то есть на территории морали. Моральный аргумент разыгрывается демократами при помощи логики меньшинства: любое меньшинство должно репрезентировать себя в качестве такого на общественном уровне, а не претендовать на создание нового большинства. Например, демократы могут рассчитывать на поддержку американских мусульман, ратующих за вывод войск из Ирака. Однако они с трудом отвечают на упрек республиканцев, обвиняющих их в том, что они раскалывают общество, поскольку для демократов общество уже расколото, но они не знают, можно ли расколоть его еще больше и каковы перспективы такого раскола. Классовая борьба для демократов, конечно, невозможна. В конечном счете они вынуждены принимать половинчатое решение - превращать любое большинство в собрание меньшинств, которые могут сымитировать политический центр только количественно.

Несомненно, что выборы в Конгресс давно не являются всего лишь внутренним делом США. Однако транслируемые в России оценки и прогнозы страдают некоторой однобокостью и порой фантастичностью. Так, в качестве вполне очевидной предсказывается победа демократов и последующее возвеличивание России на международной арене. (Сводки последних дней, кстати говоря, внушают определенный оптимизм именно сторонникам республиканцев.) Распространение именно демократической интерпретации с трудом увязывается с официальной их боязнью российскими властями и показной дружбой с "другом Бушем", однако объяснение этого отечественного микса вряд ли может идти далее вскрытия простого рессентимента: демократы оказались "нам по нраву" именно потому, что они настойчиво подчеркивают провал США в Ираке и, возможно, смогут этот провал "закрепить". Если же остановиться на конкретных последствиях, то в случае явной победы демократов на этих выборах и в 2008 г. можно будет рассматривать радикальный вариант развития событий, а именно достаточно скорый вывод войск из Ирака, что, несомненно, скажется на России достаточно ощутимым образом. Так, по версии того же Фридмана, за выводом войск может последовать краткосрочный рост цен на нефть до уровня 80 долларов и более. "Краткосрочный" - это порядка нескольких лет. Радикально настроенные демократы предполагают, что такой рост необходим, чтобы поставить вопрос об альтернативных источниках энергии. Выведение последних на экономически оправданный уровень вместе с расширением международной программы контроля использования окружающей среды и нормативизации технологических циклов вытеснит Россию в число экономически и технологически недееспособных стран. Конечно, это при том условии, что демократы смогут сформировать центр действительно прогрессивной "политики", на что они сейчас вряд ли способны.

Статья написана в соавторстве с Андреем Ушаковым