Война в городе

Терроризм потому и называется терроризмом, поскольку направлен на устрашение. Классический террор революционеров ставил задачей устрашить власть. Современный посттерроризм стремится устрашить общество, дезорганизовать его, заставить добиться от власти того или иного изменения политики. Революционеры наносили адресные удары по представителям власти, не стремясь, как правило, к максимизации жертв среди городских обывателей. Представители второго направления целенаправленно наносят удары по обществу, стремясь погрузить его в страх и панику, вызвать недовольство властью.

Правда, существует и третий случай – когда те или иные силы, принимающие участие в политической игре, совершают псевдотеррористические акты с тем, чтобы определенным образом сконфигурировать общественные настроения.

Взрывы в Москве, при массовом поражении случайных людей, выглядят как будто бы частично адресными. Взрыв на Лубянке внешне однозначно адресует внимание к ФСБ – и Администрации Президента. Взрыв на «Парке культуры» выглядит не столь определенно, но близок к этому. Если верны оглашаемые сведения, поезд направлялся в центр, к той же Лубянке, Государственной думе, Администрации Президента.

То есть, казалось бы – адресат выглядит узнаваемо – работники высших государственных учреждений, «представители власти».

С той только первой существенной оговоркой, что те работники данных учреждений, которые действительно могли бы представлять интерес для организаторов актов – пользуются, преимущественно, иными видами транспорта.

К тому же, время и обстоятельства взрывов, как минимум, первого взрыва, несколько противоречат названной адресации – на Лубянке он произошел в 8 часов утра, явно раньше того временного промежутка, когда должен был протекать основной поток работников государственных учреждений, официально начинающих работать в 9.00 утра. Кроме того, судя по имеющейся информации, взрыв на Лубянке произошел после окончания посадки-высадки, то есть тогда, когда две названные профессиональные категории уже покинули вагоны.

Но если взрывать сотрудников названных учреждений в 8.00 утра на Лубянке явно рано, то на «Парке Культуры», где взрыв произошел в 8.39, явно взрывать поздно. Те, кто проезжает эту станцию, следуя в расположенные вокруг Кремля высшие государственные учреждения, уже должны были бы миновать эту станцию: быть на «Парке» в это время, если твой рабочий день начинается в 9.00 на Площади Дзержинского, Революции или Старой – значит быть на грани опоздания на работу.

Следовательно, казалось бы читаемая адресация нанесенных ударов является сугубо внешней. Кажущейся. На деле террористическеи акты были рассчитаны на создание психологического эффекта, воссоздания устойчивого впечатления: «любая точка Москвы – под нашим прицелом».

В известной степени это означает, что современная российская власть, готовящаяся вместе со страной торжественно отметить 65-ю годовщину Победы, уже допустила врага туда, куда его так и не допустила власть 1940-ых годов, от которой высшие чиновники современной России любят опасливо отстраняться и декларировать пассажи о «недопустимости применявшихся методов». Чем обвинять ту власть в «не тех методах» - современной власти полезнее было бы у нее учиться хотя бы умению обеспечивать безопасность своих граждан.

Тем не менее – удар нанесен. Удар демонстративный. Удар кровавый. Интуитивные ассоциации естественны – не только 1990-е годы вообще, но вполне конкретно – осень 1999 года, взрывы домов.

«Правозащитники» и маргинализированная часть «либералов» до сих уверяет, что дома тогда взрывало ФСБ для обеспечения успешного утверждения Владимира Путина во власти. Правда, никакого подобия не только доказательств, но и просто подтверждений этой версии они так и не представили. Каждый, кому довелось посмотреть растиражированный в начале 2000-х годов фильм на эту тему, мог убедиться, что ничего внятного, свидетельствующего в пользу данной версии, он не содержит. Тогда как тесная связь сторонников этой версии с ичкерийским бандитизмом – явно на лицо.

В свете этого, более чем вероятно, что представители этой политической тенденции и сейчас объявят мартовские взрывы в московском метро – акциями ФСБ, направленными, скажем, на «активизацию общественных ожиданий возвращения Путина».

Последняя интерпретация выглядит тем более вероятной, что представители маргинальной части этой группы как раз только что инициировали письмо с требованием – не смены режима, не восстановления демократических институтов в стране, не ликвидации авторитарного стиля власти – а исключительно «отставки Путина». То есть они призывают к решению задачи, отвечающей целям сугубо межгрупповой борьбы в современной политической элите.

Вообще, если фоном террористических актов 1999 года было вторжение Басаева в Дагестан, фоном террористических 29 марта оказывается проявляющаяся атака части элитных групп, использующих в качестве «полевых застрельщиков» представителей остатков квазилиберальных активистов.

Кроме того, данные акты невольно воспринимаются в контексте с акциями информационной атаки на МВД, и начинающейся новой дезорганизации это службы. Конечно, скорее всего, непосредственными исполнителями данных актов окажутся те, о ком приходится думать в первую очередь – представители исламистского политического бандитизма.

Очень может быть, что в этих акциях выявится связь с ликвидацией российскими спецслужбами ряда лидеров последнего – в частности, предположительных организаторов взрыва «Невского экспресса». Те, кто непосредственно планировал и осуществлял взрывы – скорее всего сами видели в них ответные действия на успехи российских спецслужб.

Однако в любом случае, эти ближайшие организаторы и ближайшие исполнители явно вели свою игру в общем политическом поле, приобретающем в России специфическую конфигурацию конкретно в нынешнем, 2010, году, который является последним годом, когда будут определяться стартовые позиции политических сил России в канун избирательного цикла 2011-12 годов. Нынешний год – последний предвыборный год. А разные позиции и разные интересы различных фракций российской властной элиты становятся все боле ощутимыми.

И для некоторых из них создать впечатление, что за 10 последних лет Путин и спецслужбы так и не избавили Россию от террористической угрозы – и, следовательно, добиться ослабления этого фланга политического пространства – явно оказывается актуальным политическим интересом.

       
Print version Распечатать