Вернувшись из "Перми-36". Гражданское сопротивление до и после 2012 года

Сейчас полезно перечитывать «Хронику текущих событий», например, за 1982 год. Как и нынче – шли выборочные аресты и обыски у оппозиционеров.

Я сказал об этом Жене Чириковой, когда мы ехали на микроавтобусе из Чусового на «Пилораму». Рядом с нами сидел профессор Суслов (Пермский университет), историк советского периода. Он добавил: «И, кстати, органы в этот период работали примерно как и сейчас – на 10 арестованных приходилась по статистике одна тысяча «профилактированных». То есть запугивали, предлагали эмигрировать и т.д.».

Выбор линии поведения, когда ты постоянно находишься на фронтире, за которым абсолютно непрозрачная машина насилия, сложная вещь. Живя на границе долго, ты делаешься частью среды, в которой часто складывается симбиотическая связь хищников и жертв. Все кружки того времени, которых коснулись репрессии, столкнулись со всеми возможными способами поведения своих участников. Были специальные пособия о том, «как сотрудничать со следствием, не нанося ущерба товарищам». Среда сопротивления представляла собой сложную конструкцию – со своими особыми «социальными практиками», ритуалами, инициацией, со своей системой статусов. И со своей «самореференцией». Я не прочел еще ни одной работы российских историков о том, как диссидентская среда осмысляла саму себя. Какой она вырабатывала дискурс, чтобы объяснить себе те изменения, которые в ней происходили. А они происходили. Оппозиционеры того времени жили в «империи, солнце которой никогда не зайдет». Через десять лет после конца оттепели те, кто оставался в среде сопротивления, жили в условиях «советского акме». Все крупные социальные группы советского общества были втянуты в тогдашнюю гонку потребления, брежневское жилищное строительство всех поставило в очередь на новые квартиры. Румынские гарнитуры завозились военно-транспортными самолетами в дальние округа высоким командирам… В начале 80-х дискуссия в диссидентской среде о самой себе шла довольно активно. Главная тема: как выбиться из накатанной колеи. А колея была проста: как только ты начинал некую организованную активность, надо было слегка защитить себя. А это значит, опубликоваться на Западе или дать интервью. Но это интервью и было сигналом для КГБ. Начиналась разработка и дальше – посадка или эмиграция. Поэтому среда постоянно вымывалась. Из этой колеи было невозможно выбиться. Вторая проблема заключалась в том, что, находясь в геттоизированной среде сопротивления, ты быстро утрачивал возможность мыслить и говорить от «целого общества» и начинал говорить лишь от лица самой этой оппозиции. Это многих тяготило. Оппозиционные мыслители – такие как, например, Гефтер, - настаивали на том, что надо мыслить «трансформацией всего общества». Они уже не верили в благостность мятежа, переворота, в мессианский «прогрессивный класс». Они отчетливо видели, что позитивной перспективой является только самостоятельное перерождение сталинистского общества в иное целиком, без его групп, без изъятия. Отсюда и частые предупреждающие слова Гефтера о том, что диссидентство – при всей его искренности, жертвенности и энергии – содержит в себе опасный антиген. Это антитело, которое выработалось в ответ на сталинизм. Оно конституировано сталинизмом. Накануне открытия «Пилорамы-2012», на предварявшем его Европейском молодежном форуме показали видеоприветствие Адама Михника. На вопрос: «Каково ваше главное напутствие молодым протестующим русским?», — он ответил: «Главное – это помнить, что результаты должны достаться не только победителям, а всему обществу». Это примерно о том же, о чем думал Михаил Гефтер в 1981 году, когда затевался подпольный журнал «Поиски».

2

Через десятилетие – в конце 1994 года – Гефтер пишет «Кодекс гражданского сопротивления». Он пишет его для тех, кто не согласен с тем, куда повернула российская полития после 1993 года. Перечесть этот документ интересно. Он написан в условиях нового раскола общества. Белый дом уже расстрелян, началась война в Чечне, компартия запрещена, советы распущены. Концепция Гефтера в Кодексе гражданского сопротивления – утопична. Она идет вразрез со всеми крупными тогдашними общественными настроениями. Одни хотели «Банду Ельцина под суд», другие – добиться полного и окончательного разгрома красных. Гефтер поверх этого пытается конструировать непартийное, деидеологизированное сопротивление, которое бы представляло собой попытку выйти из дурного колеса «авторитарной власти» и «авторитарного сопротивления». Не надо больше харизматиков! Нужно массовое неполитическое движение, основанное всего на двух пунктах – ОТКАЗ ОТ НАСИЛИЯ, понижение уровня насилия в обществе, отказ от мстительности и взаимного людоедства, и ОТКАЗ ОТ ЦЕНТРАЛИЗМА, отказ от «вертикали» в самом движении, от фракционности, от каких-либо «идеологических квот» (кстати, ныне эти квоты мы видим в 2012 году на выборах в Координационный совет оппозиции)… Утопическая мысль Гефтера очевидно направлена на попытку сконструировать в условиях «раскола общества и элит» некую завязь, топос, вместилище для такого самопонимания общества – пусть малого и слабого – которое было бы уже и не советским и не пост-советским. В общем-то, понятно, что Гефтер хотел как-то закончить «постсоветский транзит». Он был совсем неглупым человеком и ответственным мыслителем и прекрасно понимал, что плоды одного, пусть и весьма рационального ума, представляют довольно ограниченную ценность. Ценностью обладает только самообнаружение в недрах самого общества другой стилистики – уже не людоедской, не конфронтационной. Способной вместить в себя культурное и социальное разнообразие, разномыслие… Гефтер, как и большинство гуманитарных советских интеллигентов, считал, что Россия сможет к этому придти и после советского семидесятилетия, поскольку у нее есть XIX век с очень высокой культурной планкой…

3

Вот так получилось, что в 2012 году, летом, мы ходим по территории бывшего лагеря «Пермь-36», по гулаговской зоне. Здесь теперь музей, в музее – фестиваль. Стоим втроем с Женей Чириковой и Дмитрием Орешкиным. Она говорил: "В понедельник посадят Лешу". Главный вопрос: "А что делать-то?". Партия следственного комитета теперь посадит всех. У них там плавно расширяющийся список лиц, ведущих антигосударственную деятельность. Где границы этого списка - неизвестно. Их и нет.

Во всем этом есть какой-то адский анекдотизм: Пусси Райот позорно судят, Навальному готовят обвинение, которое ведет его к посадке.

В этой атмосфере на "Пилораму" приехали Евгения Чирикова, Дмитрий Орешкин, Зоя Светова, Глеб Павловский, Михаил Дмитриев, Арсений Рогинский, Ольга Романова, Валентин Гефтер, Владимир Лукин, Михаил Федотов и многие-многие другие. Накануне известный пермский правозащитник Игорь Авериев написал статью "о безысходности", о том, что надо начинать уже не обсуждать "перспективы", а запасаться сухарями и готовить лесные бункеры - для дальнейшей самостоятельной жизни в Отечестве. «Мемориал» обсуждает в своей внутренней сети – что делать? Принять ли статус «иностранного агента» или пойти на конфликт и закрытие всей этой институции с длинной историей? Вокруг президентского совета по правам человека и развитию гражданского общества такие же мрачные дебаты – одни выходят, другие не хотят идти на их место, третьи – аргументируют, почему даже в нынешних безобразных обстоятельствах надо оставаться внутри… Над всем этим витает главный вопрос: как теперь построить гражданское сопротивление? Можно ли сохранить его непартийный, гражданский характер? Можно ли найти такие формы, которые бы не вели сразу к посадке или выезду из страны? Как быть в условиях, когда опять будет «Советский фонд защиты мира», и в нем будут лицензированные общественные организации, которые и будут иметь право заниматься волонтерством, а нелицензированные – нет…

4

Какой-то адский ужас. 1982. Потом 1994. И вот теперь уже 2012. Как будто бесы какие-то водят нас по кругу… Из недр общества – вполне благополучного уже, вновь набравшего потребительский жирок, вроде бы уже забывшего о малиновых пиджаках, вроде бы уже смеющегося над своим уже ушедшим в прошлое героическим пьянством на турецких курортах («Тагил рулит!») – вдруг вылезает какое-то чудовище, которое радостно жаждет бодрого насилия, воспевает централизм, возносит до небес свою корпоративную этику, хочет по каждому поводу выносить свои безапелляционные моральные оценки и наслаждается арестами и посадками…

_____________________________________

В центре: Зоя Лукьянова, руководитель пермского "Институт гражданской активности", организатор Европейского молодежного форума.
Слева - Светлана Маковецкая (правозащитный центр "Грани"), справа - Александр Калих, один из основателей пермского "Мемориала".

***

Активисты молодежного пермского "мемориала" записывают интервью в полевом лагере

***

Мастер-класс одной из групп Европейского молодежного форума, Пермский край, д.Кучино, "Пермь-36".

***

Екатеринбургские юные "яблочники" с Евгенией Чириковой на фестивале "Пилорама-2012".

***

Самый юный кудымкарский волонтер на полевой кухне Европейского молодежного форума.

***

Выпускница философского факультета Пермского университета Jezva Ibrik.

***

Кирилл Гончаров - лидер московского молодежного "Яблока" во время выступления Васи Обломова.

***

Слушают концерт Васи Обломова.

***

Владимир Тольц (корреспондент радио "Свобода", Прага), художник Герман Виноградов, философ Александр Марков.

***

Слева направо: Ростислав Валвода (Чехия, организация People in Need), Зоя Лукьянова (Россия, Институт гражданской активности), Татьяна Марголина (уполномоченный по правам человека в Пермском крае), Штефан Мелле (директор НКО "Немецко-русский обмен"

***

Слева направо: Глеб Павловский, Дмитрий Орешкин, Татьяна Ворожейкина, Валентин Гефтер на круглом столе "Кодекс гражданского сопротивления вчера и сегодня".

***

Музыкант и писатель Владимир Рекшан (Петербург) на стенде Митьков в музее политических репрессий "Пермь-36".

***

Екатерина Савина (PublicPost) берет интервью у Михаила Федотова.

Источник: Gefter.ru

Фото Александра Морозова

       
Print version Распечатать