Великое церковное переформатирование

Пышная литургия в храме Христа Спасителя, на которую, как обычно, очень трудно было попасть среднестатистическому российскому мирянину, но на которую без проблем по спискам, утвержденным ФСО, пускали граждан США, Канады и Германии, уже стала достоянием истории. Иерархи Русской православной церкви за границей - точнее, той ее части, которая признает своим первоиерархом лояльного Москве митрополита Лавра (ее принято обозначать как РПЦЗ(Л)) - причастились от единой чаши с патриархом Алексием II и его епископатом. Причем сделали это в высочайшем присутствии президента Путина и, невзирая на собственные постановления прежних лет, согласно которым патриарх этот избран неканонично, его епископат рукоположен с нарушением Апостольских правил, а вся вообще Русская православная церковь Московского патриархата (РПЦ МП) отпала от православия в "ересь экуменизма", за что на нее наложена анафема.

Разделение российского православия на "красное" и "белое", "лояльное" и "непримиримое", "еретическое" и "ревнительское" было определяющим фактором в глобальной конфигурации всего православного мира в ХХ веке. Еще в начале этого века Российская церковь вышла на лидирующие позиции в православном мире, создав мощные миссии в ключевых его точках: в Святой земле, на Святой горе Афон, в Константинополе; освободив от турецкого ига и тем прочно связав с собою церкви славянских народов Балкан; превратившись в единственный источник финансирования церковного строительства на всем христианском Востоке.

Многочисленные расколы, которые начались в Российской церкви в результате падения православной империи и установления в России безбожной власти, изрядно дезорганизовали всю православную ойкумену. Константинопольский патриархат и зависимые от него греческие церкви бывшей Османской империи поддержали русских обновленцев, созданных по решению ГПУ и увлекавшихся интеграцией христианства с коммунизмом.

Славянские церкви Балкан во главе с наиболее авторитетным среди них Сербским патриархатом признали правопреемницей исторической Российской церкви церковную организацию русских эмигрантов во главе с митрополитом Антонием (Храповицким) - кандидатом номер один на патриарших выборах в Москве в 1917 году. Сербский патриарх любезно предоставил вновь созданному Архиерейскому синоду Русской православной церкви за границей свою резиденцию в Сремских Карловцах, из-за чего Московская патриархия уничижительно окрестила своих собратьев-эмигрантов "карловацким расколом". А вот затерявшуюся среди многочисленных синодов, высших церковных советов, автокефалий и автономий Московскую патриархию митрополита Сергия (Страгородского) - ту самую, что подписала в 1927 году составленную в ГПУ "декларацию" о вечной преданности советской власти, - не признавал практически никто. Лишь "державная воля великого вождя" Иосифа Сталина, решившего в самый разгар войны, в 1943 году, построить именно на этом фундаменте свою "церковь нового типа" - советско-патриотическую, но и в то же время консервативно-ортодоксальную - превратила Московскую патриархию в важнейший центр влияния в послевоенном православном мире.

Новая конфигурация этого мира, сложившаяся после Второй мировой войны, обозначила три основных центра влияния и идеологии. (1) "Красная" Московская патриархия, которая контролировала православные церкви стран Восточной Европы - сателлитов СССР и вела активную "борьбу за мир" с целью пресечения "вражеской пропаганды" о гонениях на веру в Советском Союзе. (2) Проамериканский Константинопольский патриархат, опиравшийся на набравшую вес и капитал греческую диаспору в Америке и опекавший греческие церкви христианского Востока, препятствуя их разложению со стороны Москвы. (3) "Карловацкая" церковь русских эмигрантов, которая стала центром объединения всех наиболее консервативных сил православного мира, создав в начале 1970-х годов альтернативную официальной "семью" православных церквей, в которую вошли "старостильники" Греции и Кипра, катакомбники России и Румынии, а также множество общин новообращенных американцев, французов, голландцев и других западных народов.

Разумеется, Русская зарубежная церковь неустанно обличала противоестественный союз Московской патриархии с "антихристовой властью", с помощью многочисленных фактов гонений на веру в СССР разоблачала патриархийную пропаганду о "полной свободе совести" за железным занавесом. Эта ее миссия вызывала сочувствие западной прессы и власть имущих, что создавало, мягко скажем, массу неудобств для советского руководства. Из опубликованных ныне отчетов "религиозного" отдела КГБ видно, что на протяжении десятилетий это ведомство считало Русскую зарубежную церковь своим главным идеологическим противником, предпринимало массу усилий и тратило массу средств на ее разложение изнутри. Но каким-то чудом, вплоть до самого падения советской власти, зарубежная церковь не разлагалась, а только укреплялась и становилась все более опасной для Москвы.

Противостояние стало особенно острым в начале 80-х, когда РПЦЗ канонизировала новомучеников, пострадавших от советской власти, предала анафеме "ересь экуменизма", в которой активно участвовала (и участвует до сих пор) Московская патриархия, и приняла в свою юрисдикцию десятки катакомбных общин в России, умудрившись даже нелегально рукоположить для них епископа. Вполне естественно, что после падения советской власти многие из этих общин легализовались, а в РПЦЗ, как в авторитетную альтернативу "красной" Московской патриархии, потянулись различные диссидентские и "ревнительские" клирики и общины "советской церкви". В начале 90-х, когда в России было уже несколько епархий и сотни общин РПЦЗ, противостояние приобрело прямо-таки кровавые формы: в разных регионах страны непокорных прихожан выбивали из храмов ОМОНом. Соответственно и официальная пропаганда Московской патриархии против "карловчан" обострилась до предела: была объявлена война до победного конца.

Сейчас этот победный конец наступил: Русской зарубежной церкви как мощного консолидирующего центра православного мира, альтернативного Московской патриархии, больше не существует. Напуганные многочисленными акциями по захвату имущества РПЦЗ за рубежом и собственной паствой, большинство которой стали составлять вновь приехавшие из России сторонники Московской патриархии, зарубежные иерархи пошли на сознательную капитуляцию, чтобы не потерять все. Они сдались на милость победителю, и теперь только от Алексия II и синода при нем зависит, кто из них останется на кафедрах, а кто отправится на покой. Так написано в "Акте о каноническом общении", который в РПЦЗ называют "Актом о полной и безоговорочной капитуляции".

Но на месте некогда авторитетного и всемирно известного церковного центра осталась масса осколков, еще способных, в случае консолидации, бросить новый вызов официальной Московской патриархии. Эти осколки отделились от РПЦЗ(Л) на разных этапах ее заигрывания с Московской патриархией. На самом раннем этапе, в 1995 году, образовалась Российская православная автономная церковь (РПАЦ) с центром в Суздале, объединяющая ныне около двухсот общин. Чуть позже возникли различные "неокатакомбные ветви", получившие иерархию от Украинской автокефальной церкви. В 2001-2002 годах образовались синоды Русской зарубежной церкви под руководством отправленного "москвофилами" в отставку первоиерарха-"ревнителя" митрополита Виталия (РПЦЗ(В)) и Русской истинно-православной церкви (РИПЦ) под руководством архиепископа Лазаря (Журбенко) - того самого катакомбного епископа, которого РПЦЗ умудрилась тайно рукоположить для России в 1981 году. Наконец, летом прошлого года вокруг заместителя умирающего митрополита Виталия архиепископа Антония (Орлова) образовался новый синод, перенесший центр РПЦЗ в России и принявший название "Российская православная церковь" (РосПЦ).

Уже после 17 мая влиятельный епископ РПЦЗ(Л) Агафангел, живущий в Одессе, объявил, что он не принимает "Акт о каноническом общении" и остается на той самостоятельной платформе, которую занимала его церковь до 17 мая. Итак, мы имеем около десятка "осколков" РПЦЗ, общая численность приходов которых уже превышает число приходов РПЦЗ(Л), подчинившейся в Москве. А в ближайшее время ожидается их значительный рост, поскольку из разных частей русского зарубежья уже приходят вести о категорическом отказе приходов РПЦЗ(Л) поминать "красного" Патриарха Алексия II.

***

Президент Путин - центральная фигура нынешнего "великого воссоединения". Он начал этот процесс, когда в сентябре 2003 года переступил порог Архиерейского синода в Нью-Йорке, он его всячески поддерживал и курировал, в том числе по линии спецслужб, почти четыре года, он, наконец, и завершил его, выступив 17 мая с амвона храма Христа Спасителя с торжественной речью о том, что все расколы "русского мира" остались позади.

Действительно, для политической мифологии нынешней власти очень важен синтез "красного" и "белого", символического наследия советской эпохи и дореволюционной (она же эмигрантская) России. Начало этому процессу было положено, когда сталинский гимн на музыку Александрова соединили с имперским гербом, а "демократический" триколор - с красным знаменем с пентограммой, которое стало официальным символом Вооруженных сил. Да, все это дает власти, почему-то не до конца уверенной в своем праве на власть, дополнительную легитимацию.

Однако с "объединением церквей" все получилось не так гладко, как хотелось. Да и не могло получиться, потому что никому еще не удавалось запрячь в одну повозку коня и трепетную лань. Что толку от того, что группе склонных к компромиссу зарубежных иерархов выкрутили руки и заставили во всем согласиться с идеологией Московской патриархии? Разве от этого исчезает то огромное идейное наследие, которое создала за девяносто лет своего бытия Русская зарубежная церковь? Это наследие - идеология неповрежденного православия и исторической России - просто переходит в другие руки.

Да, сейчас много претендентов на то, чтобы его унаследовать, много рук тянется к нему. Но, во-первых, все располагает к тому, чтобы эти руки объединились, а во-вторых, самому-то наследию не тепло и не холодно от того, сколько наследников на него претендует. Идеология РПЦЗ остается актуальной для современного русского православного дискурса, продолжает звучать укором неканонической патриархии и нелигитимной власти, не ясно лишь, кто станет конкретным ее выразителем, кто поднимет знамя "белой" церковной идеи. Но его обязательно поднимут! Свято место пусто не бывает.

       
Print version Распечатать