Русский Журнал: Как вы считаете, в чем разница между "Норд-Остом" и Бесланом и что разделяет эти события?

Юлия Латынина: Огромная разница в профессионализме. "Норд-Ост" - блестяще выполненная профессиональная операция спецслужб, какими бы кощунственными эти слова ни казались при таком количестве убитых. Она была серьезно провалена только в работе штаба. Я не знаю, кто это был конкретно, г-н Лужков либо г-н Шойгу, кому именно поручили контролировать медицинскую помощь. Ситуацию со спасением заложников провалили, но ликвидация террористов была проведена просто блестяще. Я оставляю на совести всяких козлов слова, что у террористов не было взрывчатки, что было не такое плотное оцепление. Возникает вопрос, почему террористы так легко добрались в Москву. Насколько я понимаю, среди них было достаточно много людей, считавшихся агентами ФСБ и использовавших эти связи. Сама же операция была настолько блестящей, насколько операция в Беслане являлась фантастически неправдоподобно бездарной.

Существенная разница между двумя событиями заключается в том, что "Норд-Ост" был в Москве, то есть в чрезвычайно разобщенном обществе. Всем было наплевать на то, что случилось с близкими или с родственниками. Расследование событий в "Норд-Осте" фактически было заменено проигрышами очередного иска адвоката Трунова к правительству Москвы о выплате компенсаций, хотя сами по себе действия адвоката Трунова были чрезвычайно интересной PR-акцией. На примере Беслана мы видим, что кавказское общество едино, несмотря на все противоречия, все ужасы, которые раздирают его изнутри. Есть очень сильные противоречия между "Матерями Беслана", потерявшими детей, и теми, кого мы можем назвать властной верхушкой, не важно, Мансуров это или Дзасохов. Несмотря на все противоречия между властной верхушкой, правоохранительными органами и "Матерями Беслана", они составляют единое целое. Там идет реальное расследование трагедии. В Беслане невозможно замолчать те вещи, которые было легко замолчать в Москве. Жители сами носят тубусы от гранатометов, перекрывают дороги, кричат "мы этого так не оставим". Мы видим картину совершенно другого общества и, условно говоря, плюсы родовой организации.

"Норд-Ост" был хорошо подготовленной операцией, на проведении которой сказалась бездарность части российских спецслужб, а Беслан был чудовищной операцией, как по организации, так и по цинизму. В "Норд-Осте" ставилась задача освобождения заложников, а в Беслане - только по уничтожению террористов. Огромная разница и в расследовании теракта: в Беслане оно пошло далеко не так, как пошло расследование "Норд-Оста". Далеко не так, как хотелось бы власти.

РЖ: Получается, что мы деградировали, вместо того, чтобы еще более эффективно вести борьбу с терроризмом, раз наша политическая элита в следующей подобной ситуации не смогла показать себя должным образом?

Ю.Л.: Деградация огромная. Были зарегистрированы случаи, когда сотрудники ФСБ отпускали опознанных террористов. Был отпущен старший брат Нурпаши Кулаева, были отпущены Мурбек Хабишханов и Владимир Ходов. Один из лидеров террористов числился в федеральном розыске за совершение терактов, а жил в родном селе и ходил совершать теракты как на работу, мимо отделения милиции. Дикий правоохранительный бардак, который мы наблюдали в "Норд-Осте", в Беслане развился в высочайшей степени. Это касается как подготовки теракта, так и последующего периода. Ингушская бригада заранее спрятала оружие под полом в библиотеке школы. В живых остался только один из заложников, вынимавших это оружие из библиотеки, и теперь люди в штатском давят на него и говорят, чтобы он не позорил "доблестные органы".

РЖ: Может быть, это объясняется территориальной разницей между Бесланом и Москвой?

Ю.Л.: В Осетии полностью криминальная экономика. Вся элита - это люди, которые делали деньги на паленом вине, водке, похищении людей, наркотиках. Там нет другой властной элиты. Это крайняя степень разлома, она больше, чем в Москве: столичные наркодилеры хотя бы не принадлежат к политической элите.

Мы видим, как действовали федеральные силы или как они бездействовали. В первые же часы после захвата школы в Беслане террористы передали кассету с записью, где требовали предоставить независимость Чечне. Эта кассета лежала на столе у президента Путина. Понятно, что помимо президента никто не мог принять решение об обнародовании этой записи и заявить о том, что террористы пока не выдвинули никаких требований. Это решение нельзя объяснить местной спецификой, как нельзя объяснить и то, что из танков и огнеметов велась стрельба по зданию, где, по официальным данным, находились 32 террориста и 1200 заложников. Все эти решения принимались на федеральном уровне.

РЖ:Вы перекладываете всю ответственность за Беслан на федеральную власть?

Ю.Л.: Да. Подумайте сами, если справедлива версия о том, что террориста, контролирующего пульт управления бомбой, снял снайпер, после чего произошел взрыв, то возникает вопрос, откуда снайпер мог знать расположение террористов. Один из очевидных ответов: снайпер должен был видеть кассету с требованиями террористов и изучить места их расположения. В СМИ официальные лица заявили, что кассета пустая и террористы не выдвинули никаких требований, но, возможно, эта же кассета была использована снайпером в ходе подготовки операции. Это решение было принято отнюдь не Дзасоховым.

РЖ:Могли бы вы дать оценку общественному резонансу после трагедии в Беслане? Кто оказался виновным с точки зрения общества?

Ю.Л.: Массовое сознание - штука сложная. В случае "Норд-Оста" власть получила много оплеух от общества. Власть сама виновата в этом, потому что повела себя по дурацки. Я не хочу повесить все на Лужкова, - хотя он виноват на 90 процентов, - потому что я его не люблю, но я хочу оправдать федеральную власть. Не было организовано медицинское обслуживание: Лужков лично выносил раненых, чтобы покрасоваться на телеэкране, но не было организовано элементарное движение автобусов. Люди заходили в автобусы, а они не могли выехать. Люди теряли сознание, у них западали языки, потому что никто не сказал, что человека надо класть лицом вниз и тем более нельзя сажать в автобус. Многие умерли от удушья, а не от газа. За это отвечал г-н Лужков. Федеральная власть почему-то не воспользовалась возможностью показать все просчеты Лужкова, хотя именно он был виноват, и повела себя чрезвычайно глупо, оправдываясь за применение газа. Президент Путин тогда заявил, что от газа не умер никто. Он сказал это лично и тем самым принял на себя вину Лужкова. Глупое поведение власти после теракта кончилось тем, что публика обвиняла ее в большем количестве грехов, чем она совершила.

Говоря об информационной политике, напомню еще одну очень важную вещь - после "Норд-Оста" власть не оправдывалась. Она чувствовала себя недостаточно уверенно. Власть ни на кого не возлагала вину, не тыкала пальцем во весь окружающий мир. Пытались приписать теракт Березовскому, но это, как я считаю, мелочи.

После Беслана последовала абсолютно истерическая реакция власти на собственное бессилие. Президент Путин заявил о том, что в трагедии виноваты те, кто считает, что Россия еще для кого-то представляет опасность. Нургалиев начал рассуждать о том, что террористы работают на своих западных хозяев. О Мише Леонтьеве я вообще умолчу: у него на языке то, что у Кремля на уме. Вышло, что в трагедии оказалась виновата американская разведка и империалистические спецслужбы.

РЖ: Давайте поговорим о политической ситуации после Беслана. Теракт стал мотивом для укрепления вертикали власти и изменения выборного законодательства. Как вы прокомментируете внесение поправки о назначении губернаторов?

Ю.Л.: Беслан послужил предлогом. О такой системе долго мечтали, и удобный случай подвернулся. Ничего глупее сделать было нельзя. Всем было ясно, что власть воспользовалась терактом. Получилось, что теракт был выгоден власти. Если после следующего теракта в России кто-то скажет, что Путину надо оставаться на третий срок, все в России будут прятаться по углам и шептаться, что наверняка этот теракт совершил сам президент. Путин, конечно, ни при чем, но, когда власть использует национальную трагедию как предлог для усиления собственного влияния, она создает большое поле для критики. К тому же понятно, что назначение губернаторов - это не та мера, которая может предотвратить новые теракты.

Одна из важнейших причин терактов в России - абсолютная коррумпированность и бесконтрольность власти. Это ситуация, когда все продается, как в супермаркете. Если продается все, то покупателями, естественно, могут выступать и террористы, совершенно независимо от желания продавца. Отмена выборности губернаторов потенциально усиливает коррупцию и уничтожает обратные связи между властью и народом.

Смотрите, как нехорошо получилось с той же Осетией. Сначала пришлось отказаться от отставки Дзасохова, потому что это было бы выполнением требования народа, которому власть не привыкла подчиняться. Потом пришлось назначить на пост губернатора Мансурова. Сейчас Кремль несет моральную ответственность за назначение г-на Мансурова. Я допускаю, что Мансуров, который был правой рукой Дзасохова, в конце концов обыграл бы своего бывшего хозяина. Если бы были выборы, он стал бы президентом республики, не важно, сколько человек проголосовало бы за него. У Мансурова низкая популярность, но большое количество автоматов, а один автомат стоит тысячу голосов избирателей на Кавказе. Это хорошо известные факты. Но если бы все случилось так и Мансуров стал президентом Осетии, то это было бы проблемой жителей Северной Осетии, и никто не пытался бы взвалить на власть ответственность за нового президента.

РЖ: Рейтинг власти после Беслана не изменился, а приобрела ли что-нибудь оппозиция?

Ю.Л.: Политическая оппозиция после Беслана приобрела больше сторонников. Для того чтобы обрести сторонников, надо существовать. Я бы не сказала, что в России сейчас есть то, что можно назвать сильной политической оппозицией. Пока это только наметки. Но совершенно точно можно сказать, что люди, в том числе и среди элиты, после Беслана были просто шокированы, они не понимали, как такое могло произойти.

РЖ: Сделала ли все-таки власть определенные выводы после этой трагедии?

Ю.Л.: Абсолютно никаких выводов сделано не было. Единственным выводом можно считать назначение Дмитрия Козака, которое является большим плюсом, если не считать того, что на самом деле его сослали на Кавказ в результате внутрикорпоративной разборки. На Кавказ назначили полпреда, который "ходит вертикально". Один из предыдущих полпредов "занимал горизонтальное положение": не отлипал от "соски" с дорогим дагестанским коньяком. В этом состоянии он умудрился не только исполнять обязанности полпреда, но даже и выиграть войну 1999 года. Еще один бывший полпред в регионе занимался исключительно тем, что брал взятки. Я бы сказала, что он делал это исключительно из спортивного интереса, потому что во время своей административной карьеры сумел стать очень обеспеченным человеком. Бриллиантовые колье, которые власти Дагестана или Карачаево-Черкесии могли предложить ему или его жене, были "тринадцатой зарплатой". Из-за того, что предыдущие полпреды ничего не делали, перед Козаком возникла огромная проблема. Казалось бы, если ничего не делать, то Кавказ "отвалится" от России. Козак стал делать, но выяснилось, что лучше от этого не становится.

РЖ:Напоминает рекламный слоган "как ни крути".

Ю.Л.: Предыдущие полпреды не охотились за террористами. Козак сказал: "Давайте охотиться за террористами!" После этого наши доблестные спецбатальоны и спецподразделения, узнав про то, что в одной из квартир дома находятся террористы, разрушили из танков не только этот дом, но еще и пять соседних. На мой вопрос о том, как можно разгромить дом, если в нем обнаружена квартира с террористами, сотрудник одной из спецслужб ответил: "Я, чтобы сберечь своих ребят, пять их домов разгрохаю". Ребята-то - его, а дома - чужие. Но Кавказ еще не стал оккупированной территорией, подобные настроения пошли на убыль. Козак понял, что это не выход. Сколько веревочке ни виться, она все равно совьется в петлю. Получается, что если не охотиться за террористами, то они совсем охамеют, а если охотиться, то это будет способствовать их появлению в большем количестве.

РЖ:Поневоле трижды подумаешь перед тем, как что-то предпринять.

Ю.Л.: При наличии таких исполнителей - это выбор между веревкой и удавкой. Я имею в виду не Козака, который сам по себе неплохой исполнитель, а тех, кому он приказывает. Тех, кто разрушает дома танками.

РЖ: В его силах что-нибудь скорректировать?

Ю.Л.: Нет, не в его силах. Он не может отдавать приказы майору.

РЖ: Сейчас все шокированы серией терактов в Лондоне. Можно ли сравнивать трагедию Великобритании с захватом школы в Беслане по уровню резонанса?

Ю.Л.: В Лондоне не так грохнуло, чего же тут сравнивать? Кроме того, в Лондоне не захватывали заложников.

РЖ: И все-таки там не было никаких упреков в адрес власти, упреков в том, что скрывалось количество жертв.

Ю.Л.: Там не скрывалось количество жертв. Власти с самого начала честно объявили цифры погибших и признались, что ожидают большего числа жертв. Тони Блэр не заявил, что это все сделали проклятые русские, а не только арабы, и не отменил парламентские выборы в целях укрепления вертикали власти.

РЖ:Тем не менее его рейтинг после этого даже повысился, что нельзя сказать о нашем президенте.

Ю.Л.: Важны не столько сами теракты, сколько реакция на них. Существует большая разница между захватом заложников и уничтожением людей. К сожалению, теракт, связанный с уничтожением людей, возможен в любой стране, при любой системе безопасности. А наши теракты связаны с захватом заложников, и, как я уже говорила, они вызывают ряд вопросов.