В интервью по поводу, который сейчас будет упомянут, А.Жолковский употребил словосочетание, которое годится на то, чтобы стать устойчивым термином. Или, наоборот, чтобы наглядно обнаружить, что сейчас оно совершенно ни при чем. Вот: " Недавно я слышал реакцию на один доклад, кстати, об Ахматовой: докладчику сказали, что хотели бы "более солидарного чтения". Интересует, соответственно, это "солидарное чтение".

Не зная контекста и деталей, следует предположить, что присутствовавшие указали докладчику на необходимость внешнего управления его мнением, хотя и не очень понятно, по каким именно мотивам. Но само требование поддерживать общую рамку темы было выставлено. Почему? Ну да, в этой рамке размещаются и другие исследования на эту тему. В подобных ситуациях сама рамка является неизбежным злом, обеспечивающим определенность. Отдельно рамка не так важна, главное - действия уже там, внутри. Зачем менять правила игры? Игра "в Ахматову" требует изначальной солидарности относительно этих правил. Опять же - интеллектуальная и семантическая преемственность.

Это логично: задается некоторая система аксиом. Их правомерность - дело десятое, главное то, что в них будет выводиться. Эта игра существует не для того, чтобы изучать сами аксиомы, они вообще не являются предметом ее интереса. Вот должен быть размер футбольных ворот таким-то, а диаметр мяча - этаким. И всякие правила насчет офсайдов и пр. В совокупности аксиом и правил вывода возникает отдельный и самостоятельный субъект. Эта метаструктура оформляет определенную жизнь. Ее просто привязали к Ахматовой, для определенности.

Что будет, если все эти аксиомы - из конкретной жизни, в которой все вроде и сами с усами? Вот как в данном ахматовском случае. Утверждается не вполне адекватная (раз есть аксиомы, которые не подвергаются сомнению), зато общедоступная схема. Прикладная, годящаяся для использования не только в литературоведении: из литературоведения в школьные учебники, а оттуда и в сериалы. А как еще сериалы снимать, если не по таким прописям? Ну и вот она, "солидарность чтения" в массовом изводе, уже в качестве "солидарности восприятия". Вполне идентификационный механизм.

Само это интервью Жолковского появилось именно в связи с Ахматовой. Речь шла о книге Катаевой "Анти-Ахматова", которую составляли цитаты из самой Ахматовой, ее окружения и т.п., перемежаемые личными высказываниями автора, оценочными и перевозбужденными. На книгу последовал ряд откликов, как позитивных - от Трофименкова, так и негативных - от Быкова, в варианте его вопросов тому же Жолковскому. Еще была Наталья Иванова на "Эхе Москвы", Наталья Кочеткова в "Известиях" (там внутри еще и интервью с Олегом Лекмановым) и - как без него? - Виктор Топоров во "Взгляде".

То есть чувства вспыхнули. Интересен тут не сам повод, а то, что эмоции были явно связаны с презумпцией "солидарного чтения" в массовой версии. В чем здесь смысл словосочетания? Ну да, есть устоявшиеся репутации и краеугольные камни отечественной культуры, и трогать там ничего нельзя. Как все это лежит, так пусть и будет: следует продолжать считать, что Ахматова - великая поэтесса (поэт), а также четвертая в ряду Мандельштам-Пастернак-Цветаева. При этом, разумеется, обязательно устойчивое понятие "великий поэт", а составление списков "великих" является обязательным мероприятием культурного процесса. Также следует считать, что Ахматова явила чудеса патриотизма, стойкости к мучениям и, наконец, породила расцвет советской поэзии в лице Бродского, Рейна и др. Со всем этим следует солидаризоваться и воспринимать как факт.

Ахматова тут просто фон. Интереснее то, на какую аудиторию должно распространяться требование такой солидарности. Или, наоборот, какой аудитории оно необходимо. А также - в чем функция и смысл этой солидарности. Ясно же, что люди, имеющие отношение к литературе, вполне обходятся без таких рамок, могут понять смысл и вес действий ее отдельных представителей сами. Книга Катаевой их взбудоражить не может, тем более что ничего нового не сообщает. Какому читателю требуется эта солидарность, а также наличие шаблонов, формирующих представление о культуре и т.п.? Кому надо, чтобы культурное пространство было четко и оценочно размечено? А последствия такого мероприятия понятны: в размеченное избранными телами пространство никому - из прошлого - уже не втиснуться. Прошлое становится стенкой, двигающейся вперед по ходу времени: сопровождая со спины солидарных граждан.

Судя по реакции на книжку Катаевой, зона, для которой такая солидарность обязательна, весьма многолюдна. Люди оттуда воспринимают угрозу солидарности как личную, чувствуют необходимость заявить свою позицию (в поддержку солидарной). Этакая серая зона, чьи параметры не совсем понятны. Не так интересны ее обитатели (совсем неинтересны), сколько эти параметры.

Понятно, что параметры должны быть банальны - раз уж они задают именно солидарную позицию. В зоне выставляются базовые элементы того, что хорошо, с некоторым трейлером, описывающим элемент, и уже в таком наборе возникает вполне культурная среда - какой ее ощущают лица, испытывающие необходимость в понятии "культура", притом - обозначающем что-то непременно хорошее и комфортное. Плохое и некомфортное для обитателей зоны также должно присутствовать, но в гомеопатических дозах. Эту функцию выполняют жизнеописания культурных героев: с ними же вечно какая-то фигня. Ну а врезание в прошлое подходящей схемы происходит без особых проблем: прошлое не заметит.

Единственная проблема в том, что для получения надежного прошлого (этой постоянно сопровождающей со спины стены) в солидарные мнения надо постоянно перерабатывать текущее время. Тут все сложнее. С прошлым-то надежнее: кто же из "солидарной зоны" изменит, например, свою точку зрения на величие Ахматовой после упомянутой книги? А в настоящем времени идет война. Например, имеется множество скандалов, происходящих сейчас между лицами, выставляющими себя в качестве персон, формирующих солидарное восприятие. Смысл разборок именно в том, чтобы исключить оппонента из числа тех культурных, интеллигентных и адекватных элементов, которые войдут в солидарный список и будут вмурованы в эту культурную стену. То Кононенко на Рубинштейна наедет, то Галковский с Ольшанским выясняют, кто из них двоих является максимальным светочем, то начинается сбор мнений против Пригова, отказывающих ему в праве быть одним из элементов бессмертной солидарной культуры. Налицо постоянная нервозность, и она понятна: солидарная рамка должна наращиваться, трудно осуществлять функционирование в качестве культурного (по данной версии) гражданина, имея на руках лишь схему, действующую примерно до 70-х годов XX века. Требуется новая разметка - в чем и состоит актуальный смысл процедуры. Понятно, что все это относится не собственно к худлу и всяким артам, задача является социокультурной.

В общесоциальном варианте эта тема достигла максимума пару месяцев назад, в связи с пресловутым учебником для учителей по истории России. Учебник-то ладно, но один из авторов, оппонируя оппоненту, сообщил оному, что дети оппонента - что бы там оппонент ни думал - все равно будут учить историю по учебнику, который он - автор - написал. Разумеется, тут играет роль не только уязвленное авторское чувство, но и само желание задать новые параметры этой солидарности - с тем, чтобы... Да вот хрен знает зачем. "Серая зона" останется серой зоной - кому нужны ее обитатели, на которых эти схемы действуют? Но в какой мере эта зона порождает какие-то государственные свойства и особенности, влияющие уже и на остальных? В чем именно функция подобных описаний, рассчитанных на вполне социальное использование? Это просто такой социальный магазин - не сказать даже, что "культура для бедных", или же ползком подбирается некое тотальное насилие?

Кажется, тотальности помешают внутренние противоречия. Воздух "серой зоны" составляют упрощенные описания со стандартизированными героями. Эти описания и герои создают среду приблизительного, поэтому особо надежного знания. Нравы ее обитателей задаются самим фактом употребления данного воздуха, а иначе эту зону не описать. У нее нет параметров, или же они апофатические: там не профессионалы по каждому частному случаю, там люди, не обладающие собственной (обоснованной) точкой зрения ни на что, мало того - они не ощущают искусственности самого сонма солидарных описаний, оформляющего их представления. Но все это не проблема. Проблема для них именно в том, что "солидарность" перестала наращиваться. По крайней мере - в традиционных для создания подобных рамок областях.

История с учебником для учителей тут наглядна. Он действительно пытается уточнить почву "серой зоны" (потому, собственно, "серой", что не культурной per se, однако ж и не прямо идеологической), дополняя ее новыми - авторскими - понятиями о добре и зле. Но адекватную схему могут сделать только профессионалы, а какой профессионализм может быть применен к зоне, по определению антипрофессиональной? Непрофессиональное описание просто размоется, частные мнения навязать уже сложно - да кто, собственно, такой автор с его мнением? И никакое начальство ему тут не поможет. "Солидарная культурная схема" сейчас тем более невозможна. Кто, скажем, пополнил солидарный пантеон культуры за последние пятнадцать лет? Даже Бродский не установился там как однозначно интерпретируемый персонаж. Разве что Довлатов, так ведь он слеплен по советской мерке. Или актеры? Только советские, по случаю смерти. Нормативы новых житийных описаний (в разделах "Культура" различных изданий) не работают.

Структура новых ценностей не складывается, отчего нынешние годы и уже десятилетия не дополняют собой ту стену, которая должна культурно следовать за гражданами, обеспечивая им надежный тыл и - тем самым - уверенность в завтрашнем дне.

Объяснение такой ситуации есть. Его дал В.А.Успенский в речи при вручении 16 мая 2007 года премии Солженицына А.А.Зализняку. Цитата:

" Зализняк явился основателем нового раздела палеографии, а именно палеографии берестяных грамот. Более того, он довел этот раздел до большей разработанности, чем традиционная палеография древнерусских рукописей. Предпринятое Зализняком тщательное исследование всех найденных грамот позволило ему четко выделить основные визуальные признаки грамот... Для каждого из признаков Зализняк провел анализ встречаемости данного признака в тех грамотах, даты коих были установлены археологами методом так называемого стратиграфического датирования, даваемого глубиной залегания пластов, в которых грамоты были найдены. При этом им были выявлены две критические точки на хронологической шкале: точка, ранее которой признак не встречается, и точка, позже которой признак не встречается. Значимость этих точек недооценивается традиционной палеографией. Точки эти позволяют сразу отсечь некоторые признаки как нерелевантные - это те признаки, для которых критические точки находятся вне изучаемого исторического периода (для берестяных грамот это XI - XV века)".

История серой зоны солидарных чувств отвечает этой схеме: по какой-то причине признак "солидарное чтение" прекратил воспроизводиться. То, что уже было отсолидаризировано, сохраняет свое место и значение, но и только. Означает ли это, что "солидарная зона" исчезает? Нет, она может просто выбирать для себя базовые точки, на которых и фиксируется солидарность, - не из культуры, а откуда-либо еще. Чем, например, не вариант "солидарное чтение вывесок"?