Костюм в русском стиле. Городской вышитый костюм конца XIX- начала XX века [Составление Людмилы Скляр. Вступительное слово Дарьи Разумихиной] - М.: OOO Бослен, 2014. – С. 240, илл.

В истории нередки случаи, когда возврат к истокам, возрождение, оборачивались самыми удивительными новациями. И, надо признать, что революции, которые устраивают консерваторы, мягко говоря, далеко не всегда делают жизнь соотечественников комфортнее и расширяют пространство личной свободы. Однако изобретение и триумф «костюма в русском стиле» (конец XIX – начало XX века), которому посвящено рассматриваемое нами иллюстрированное издание, - совершенно другой случай.

Перед нами первая и, несомненно, удачная работа о новом типе городской женской одежды, который появился в Российской империи в конце XIX – в начале XX века.

Книга представляет собой альбом, снабженный несколькими вступительными статьями. Их авторы - известный дизайнер Дарья Разумихина, педагог московской Пушкинской гимназии О.В. Семендяева, белорусский искусствовед О.А. Лобачевская, сотрудник Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге Е.Л. Мадлевская, искусствовед из Строгановки Н.Н. Бертяева.

Разумеется, основной объем издания книги составляют прекрасные иллюстрации, на которых мы впервые видим различные образчики «костюма в русском стиле» из собрания российских музеев.

Как уже говорилось, «костюм в русском стиле» был преимущественно женским. Точное время его появления неизвестно – элементы русского народного костюма появлялись в высшем обществе со времен Екатерины II («офранцуженные сарафаны»). В 1834 году императорским указом был введен «русской костюм» для придворных дам, остававшийся почти неизменным до 1917 года.

Однако к концу XIX в. ситуация принципиально изменилась. К ношению «костюма в русском стиле» подключились женщины среднего класса. Разработкой фасонов и орнаментов занялись художники. Выкройки стали публиковать в модных журналах.

«Ушли в народ» образцы орнамента из дешевых руководств по вышиванию, в которых смешивались узоры славянские и западноевропейские.

Можно сказать, что непосредственная передача культурного наследия от учителя к ученику, как это было характерно для народной культуры, уступила место трансляции через средства массовой информации. Самым мощным каналом оказалась фабричная этикетка. Наибольшее распространение получили схемы вышивки, которые помещали на бумажные упаковки мыла, выпускаемые фирмой Генриха Брокара.

Следует подчеркнуть, что в народной культуре мода отсутствовала как таковая. Дошедший до нас нарядный церемониальный женский костюм не был предназначен для индивидуального самовыражения. Скорее, он подчеркивал принадлежность женщины к определенной территориальной и возрастной группе.

Во вводной части книги, тоже, кстати, снабженной хорошими иллюстрациями, изображениями аутентичных народных костюмов из коллекций этнографических музеев, видно, что разнообразие церемониального женского костюма было продиктовано, прежде всего, именно этой задачей: служить совокупностью знаков различия.

Во-первых, женский церемониальный костюм имел региональную специфику. Условно говоря, на Севере и в Поволжье бытовал сарафанный вариант, на юге - понёвный (от слова понёва - шерстяная юбка, сшитая из нескольких кусков ткани).

В южных губерниях он мог быть различным в зависимости от социального статуса: один для крестьянских женщин, другой для женщин из семей однодворцев - мелких дворян южной России, которые не имели крепостных и сами занимались сельскохозяйственным трудом.

Во-вторых, наряд сообщал о матримониальном статусе хозяйки. Один костюм шили для девушки, другой – для молодухи, третий – для вдовы. Особенно информативной была понёва (кстати, куда более древняя, чем сарафан). Девушки ее не носили. Собственно, запрыгивание девушки в понёву в некоторых локальных традициях символизировало согласие на брак. У молодых замужних женщин понёвы были наиболее яркими и украшенными самым большим количеством узоров. Чем старше становилась хозяйка костюма, тем меньше было на нем орнамента, и скромнее становились цвета (в частности, красный уступал место белому).

Этой возрастной последовательности соответствовали различные виды головных уборов. К примеру, кичка молодухи должна была полностью спрятать ее волосы под платком в противоположность девичьему венцу. Как и понёва, головные уборы замужней женщины должны были с годами становиться менее яркими.

От народного платья «костюм в русском стиле» взял рубаху, которая становилась длиннее, передник и, конечно же, орнамент. Такой сверхинформативный элемент южнорусского костюма, как понёва, исчез полностью. Зато востребованными оказались традиционные приемы украшения – при помощи сшивания цветных лент, кружев и т.д. «Костюм в русском стиле» получился более ярким, чем традиционный: в нем господствовало сочетание красного, белого и синего, тогда как раньше большая часть народных костюмов были двуцветными. Ношение головного убора становится необязательным.

Некоторое время спустя после Гражданской войны «костюм в русском стиле» исчез с улиц российских городов навсегда, однако не был забыт этнографами. Последние считали, что именно он окончательно уничтожил костюм народный и его символику.

В чем культурный или даже антропологический смысл произошедшего поворота?

С помощью «костюма в русском стиле» образованная часть российского общества показала и самой себе, и всему миру, что она дорожит самобытной народной культурой своей родины.

Пускай благодаря фабричному производству тканей и публикации выкроек «костюм в русском стиле» ликвидировал символику возрастных и статусных различий, некогда существовавших в народном костюме. Как бы упразднил противопоставление девушек замужним женщинам, а замужних женщин – старухам и вдовам, освобожденных крепостных – однодворцам и т.д. Позволил замужней женщине ходить без головного убора , а дворянкам (Такого варианта мы тоже исключить не можем!) - без корсета.

Всё равно связь «костюма в русском стиле» с национальными традициями несомненна. Причем почтение к ним гармонично сочетается с расширением пространства индивидуальной свободы.

Конечно, можно жалеть об утраченном коде народного платья, но мы никак не можем сказать, что «костюм в русском стиле» получился бессмысленным по определению. Русский костюм попытался встроиться в иную, новую, уже глобальную систему различий, стать узнаваемым для иностранцев. В конце концов, ведь и шотландский килт, который каждый из нас узнает с первого взгляда, не являлся исконно народным костюмом, но, по легенде, был разработан англичанином по мотивам традиционной одежды.

В начале XXI века традиция костюма в русском стиле неожиданно получила продолжение в творчестве модельера Дарьи Разумихиной, но уже не как явление российской моды, а как всемирно известная торговая марка (бренд RAZU MIKHINA), в которой мы вновь наблюдаем гармоничное сочетание самобытности и свободы.

P.S.

Яркая представительница первой десятки российских модельеров, вот уже почти 15 лет (по меркам модного бизнеса – стаж огромный) предлагающая новые русские коллекции для «Недели моды в Москве», Дарья Разумихина согласилась рассказать РЖ о том, как неожиданно для себя самой оказалась наследницей традиции «костюма в русском стиле».

РЖ: Вы специально хотели воссоздать этот костюм?

Дарья Разумихина: Что вы! Я узнала о существовании «костюма в русском стиле» совершенно случайно. Мне показали передник на блошином рынке в Лондоне и сказали, что это – русская вещь. Конечно, я могла предположить, что это что-то славянское. То, что это элемент русского костюма, для меня было совершенно неочевидно.

По большому счету, самая большая коллекция «костюмов в русском стиле» хранится в американских музеях, в Метрополитен-музее и Бруклинском. Они стали выкладывать в интернете фотографии костюмов из своих фондов (в них на рубеже XIX и XX веков стали приезжать в США иммигрантки из России), тогда мы их и смогли рассмотреть. В американских коллекциях сохранилось едва ли ни вдвое больше образчиков такой одежды, чем осталось в России.

РЖ: Как получилось, что Вы все-таки этим занялись?

Д. Р.: В 1998 году, когда я начинала, в России, после дефолта рынка, модной одежды по сути не было, и я решила продавать одежду на рынке международном. Поэтому мне нужно было предложить там что-то, чего там еще не видели, что-то необычное, самобытное и русское. Коллекции должны были быть созданы из российских тканей и материалов. Я всегда любила кружево и тесьму, поэтому и придумала новые изделия, в которых попыталась использовать эти декоративные элементы так же, как это делалось в «костюме в русском стиле». У нас сразу возник большой оборот. Появилось множество клиентов в США, Канаде, Англии, Франции и Италии. Но больше всего в Японии. Я даже начала за японцев беспокоиться: будут ходить в одинаковых русских юбках и утратят национальную самобытность.

РЖ: Чем вы можете объяснить такую популярность костюма в русском стиле за пределами России?

Д. Р.: Нет ничего более интернационального, чем сугубо национальное. Народный костюм в каком-то смысле столь же единообразен, как и модный западный. У меня большой опыт участия в международных выставках, и там неизменно происходило одно и то же. У моего стенда останавливаются норвежцы, поляки, тирольцы, тайцы, индусы, мексиканцы или перуанцы и горячо благодарят за продвижение их национальных текстильных традиций, то есть за сшитые вместе или нашитые на ткань тесьму и кружево. Никогда нельзя угадать, представитель какого еще народа подойдет с таким заявлением в следующий раз. Кстати, в некоторых странах Латинской Америки, да и в Китае до сих пор женщины ходят в традиционной одежде, довольно сильно напоминающей «костюм в русском стиле» по приемам декорирования.

РЖ: Скажите, вам случалось надевать какие-нибудь музейные вещи и чувствовать контакт с их прежними владельцами, ощущать, как вместе с костюмом меняется ваше мироощущение?

Д. Р.: Знаете, я крайне практичный и рациональный человек. Ничего подобного со мной никогда не было и не могло быть. Я вообще атеистка.

РЖ: То есть ничего кроме рисунка в народной одежде Вас не интересует?

Д. Р.: Во многих уголках земного шара орнамент на одежде остается единственной формой национального самовыражения. Я видела, как у малых народов Китая, когда старое платье истлевает, орнамент вырезают и нашивают на новое.

Может быть, и нам стоит столь же бережно относиться и к мелочам, если они подлинные. Самобытность потерять очень легко. Сейчас даже когда, условно говоря, люди искусства устраивают маскарадные вечеринки в русском стиле, они ничего не могут придумать, кроме павлопосадских платков.

Надеюсь, благодаря выходу в свет альбома «Костюм в русском стиле» ситуация как-то начнет меняться к лучшему.