"Сто присосок". Фаллософия власти

Миниатюрные самцы раковинного осьминога аргонавта, попадавшиеся нам в индоокеанских экспедициях, полового органа обычно были лишены. Это нормально: гектокот иль, созрев, обязан отделиться от тела и искать самку в автономном плавании. Для нас, молодых специалистов, был недюжинный повод поразмыслить о креативном безумстве природы и о недоступных людям сексуальных изысках. Оставались и неясности. Когда наступает оргазм у самца аргонавта? При подплытии и внедрении гектокотиля в самку или все-таки раньше, при отрыве его от владельца?..

Сегодня, ввиду триумфального созревания российской государственности и после множества наблюдений за разными божьими тварями вплоть до высших приматов, начинаешь понимать, что человек в чем-то по-прежнему гораздо ближе к головоногим.

Духовный оргазм

К таким размышлениям подтолкнуло невольное сопоставление, внутренняя рифма двух разноплановых нарративов: откровений заслуженного чекиста и пассажа из беседы звезд французского постструктурализма.

Лучший, по мнению контрразведки США, советский оперативник в Латинской Америке Олег Максимович Нечипоренко известен в том числе исследованием истории покушения на Джона Кеннеди со стороны Ли Харви Освальда (с которым познакомился лично до исторического события). На литературном вечере в Крымском клубе Dr Nechi (таково его кодовое имя в святцах ЦРУ) он рассказал о психологических нюансах шпионского дела - подлинной, по его убеждению, "древнейшей профессии". Оказывается, в момент исполнения сложного и ответственного разведзадания - добычи вражеских X-файлов, вербовки трудного человеческого материала, диверсии и т.п. - агент испытывает так называемый "духовный оргазм".

Поскольку разведка - передовой, но наиболее скрываемый орган тела любого государства, то эротический аспект в этом высказывании заставляет лишний раз вспомнить о филигранном диалоге Мишеля Фуко и Жиля Делеза "Интеллектуалы и власть" (март 1972 года). Последний произносит буквально вот что: " Существуют инвестиции желания, создающие образ власти и повсюду его распространяющие, благодаря которым власть располагается как на уровне шпика, так и на уровне премьер-министра".

Речь сейчас не о возрастающей актуальности второй части рассуждения, а о схожей игре "любовным" термином в части первой. О чем говорит Делез? Тот, кто даже не входит персонально во власть, а сколь угодно далеко от нее отодвинут, опущен в подвал или на задворки социальной пирамиды, - все равно опосредованно в оной власти участвует: делегируя наверх свою, пускай лишь латентную, страсть к власти, то есть потенцию к ней. Каковая и есть, на старомодном языке фрейдистов, проявление либидо.

То есть народ в подавляющей массе представляет собой как бы миллионное стадо осьминогов, отпускающих свой половой орган на произвол судьбы, - точнее, в распоряжение вершителей власти. Каковые (здесь по-своему уместен эвфемизм: слуги народа) и осуществляют за всех за них сакральный половой, он же политический, процесс.

Как это будет по-нашему

Конечно, вчитывать "сексуальный" дискурс в рассматриваемое явление необязательно. Так, в политософской доктрине Геннадия Бурбулиса это называется просто " политической радиацией, пронизывающей общественное тело сверху донизу". Но в нашем случае интересна сонаправленность ракурсов, взятых из антропологически столь отдаленных точек - мировоззрений философа и экс-шпиона.

Таким образом, разведчик, выполняющий свою, полученную с самых вершин власти задачу, является как бы коллективным гектокотилем, воплощающим делегированные множеством простых сограждан (а затем канализированные в единое силовое поле) индивидуальные либидо. Но то же самое касается, по Делезу, и главы правительства, да и вообще любого чиновника, наделенного малейшей реальной властью на местах. И, выполняя свою высокую функцию, каждый из них испытывает - за всех нас, нижайших, - духовный оргазм. Русской литературой, кстати, давно уже предложен убедительный вариант-предтеча этого термина: административный восторг.

Возврат инвестиций

Но вернемся к головоногим. Гектокотилем называют видоизмененное щупальце у самцов, с помощью которого они оплодотворяют самок. Причем отрывается и уплывает он с этой сложной целью, превращаясь из объекта в субъект, только у аргонавтов. У большинства же остальных видов гектокотиль орудует на ближней дистанции, оставаясь неотъемлемой частью владельца, что с чисто формальной точки зрения гораздо больше соответствует нашему пониманию "физической близости".

И все же именно аргонавты - это разговор о нас.

Греческое слово hectocotylus означает " сто присосок". Столь гротескная, отраженная даже в названии "приставучесть" заставляет вспомнить знаменитые мандельштамовские " руки брадобрея", которые, что важно, "отвратительны" и, в свою очередь, являются поэтической метафорой власти. Эта смысловая цепочка исподволь показывает закольцованность передачи властных эманаций: наши инвестиции желания, сублимированные с нижнего яруса вверх, возвращаются к нам в виде субъектов (органов) аппарата насилия, из которых и построена государственная власть. Отдавая свою способность к власти, мы не просто слабеем, но помогаем овладевать нами. Или, другими словами, нас насиловать.

Универсальную значимость властной потенции подтверждают нескромные наблюдения и за другими моллюсками - более известными в наших широтах слизняками. Каждая особь у них - гермафродит, то есть обладает и мужскими, и женскими гениталиями. Но, сползшись для коитуса, два слизняка стараются откусить друг у друга конкретно мужской орган. Победитель в непристойном состязании и становится мужем, проигравший - женой. Такой алгоритм любовной игры чем-то напоминает отношения мужеложства в споре тюремных авторитетов. Кто кого победил, обломил - тот и "муж", тот того и "опускает", на иерархизированном (с акцентом на "вертикали власти") зэковском сленге. Налицо, по сути, упрощенная схема самозарождения любой бюрократической или политической стратификации.

Идеальная эта схема описывает борьбу за социальный успех как изумительную эстафету насилия. Вспомним рассказ Петра Капкина "Солдатские слезы".

"X. случайно изнасиловал У. У. от обиды изнасиловал рабочего - депутата Государственной думы. Рабочий-депутат с целью агитации изнасиловал левого эсера. Левый эсер бездумно изнасиловал будущего энкаведиста. Будущий энкаведист бессознательно изнасиловал постового милиции. Постовой милиционер для порядка изнасиловал хулигана Ваньку. Ванька со злости изнасиловал рядового Бухтиярова. Бухтияров по привычке изнасиловал будущего старшину Бзыкова. Старшина Бзыков ради власти изнасиловал рядовых Ахмедова, Гасанова и Попова. Рядовой Гасанов изнасиловал салабонов Пенькова и Козлова за банку сгущенки. Рядовые Пеньков и Козлов изнасиловали молодых Муськина, Кушакова, Писинцева и будущего каптерщика Бульбулькальсонова по традиции <...>".

Можно предположить, что по-настоящему удовлетворенная нация состоит не из самоудовлетворенных граждан, а из граждан, в одностороннем порядке поочередно удовлетворяющих друг друга. В иерархическом направлении сверху вниз, разумеется.

Противный

Итак, " не существует естественной и безусловной разницы между властью, которую осуществляет мелкий шпик, и властью, которую осуществляет министр". Однако, как подчеркнуто уже в заглавии труда Фуко-Делеза, дискуссия посвящена интригам не внутри власти, а между властью и интеллектуалами. Классифицируя последних, выстраивая их типологию, мэтры попутно раскрывают их властолюбивую, в глубине своей, природу, всю баснословную лживость заявляемого ими, как правило, дистанцирования от вертикальных отношений в социуме: " Почему же происходит так, что люди, у которых вроде бы нет своего интереса, тесно смыкаются с властью, выклянчивают себе долю участия в ней?"

Но если власть якобы отвратительна, то тем неприятнее становится тот, кто уличает тебя в страстном, и притом тщательно скрываемом, тяготении к ней. (Хотя, казалось бы, что такого в отказе сдать свой гектокотиль?..) Время называть вещи своими именами так и не пришло и придет неизвестно когда. Мальчика, констатирующего наготу короля, будут упорно зашикивать или высмеивать.

Поэтому неудивительно, сколь четко, пусть под видом искрометного каламбура (с привлечением тем не менее откровенно мандельштамовской лексики!), выражает корпоративный взгляд на правдоруба московский поэт, плоть от плоти русской интеллигенции, Иван Ахметьев:

"До прожилок, до желез

мне противен Жиль Делез".

Зоософия или политософия?

У аргонавтов баланс между личным и общественным налажен, как песочные часы. На месте откомандированного "фаллоса" через год вырастает новый - чтобы однажды, оторвавшись, тоже отправиться в навигацию ради "шерше ля фам". У человеков же, очевидно, не отрастает ничего: сдав свою потенцию сильным мира сего, как кровь марсианам, мы, что называется, остаемся с носом. В этом смысле хорошо организованное государство с пресловутой властной вертикалью и развитыми силовыми структурами можно уподобить царству евнухов, управляемому немногими гиперсексуальными (за счет евнухов) индивидами, этакими ходячими гектокотилями, которые живут "половой жизнью" за себя и за того парня. Не позавидуешь тому малому винтику слаженного механизма, который внезапно обнаружит, осознает себя добровольным кастратом. К тому же еще и немножко изнасилованным.

Впрочем, прозрение - случай достаточно редкий. Тот, кто в силах здраво оценить свое место в мире и свое предназначение, изначально вряд ли распорядится своей потенцией столь необдуманно щедро. Ведь феномен власти (здесь попробуем применить его политософскую интерпретацию) начинается с власти человека над самим собой.

Шарж

Наглядно пародийную, карикатурную модель самооскопления масс предъявляет нам такой любопытный социокультурный институт, как болельщики.

Вот рафинированный образец того, как физически здоровые самцы человека перепоручают свою мужскую силу (выражаемую в сбалансированной агрессии, целеустремленности, конкурентности) отдаленным от них отборным экземплярам своего вида. Вместо того чтобы выйти сражаться за успех самим, хотя бы на тренировочном поле, они садятся глазеть на театрализованную баталию избранных, вооружившись в лучшем случае горячительными и прохладительными напитками. (Среди которых амбивалентную и оттого, видимо, главенствующую позицию занимает пиво - вызывающее, согласно недавним исследованиям, сдвиг обмена веществ в организме мужчины в сторону женских гормонов. Которые, соответственно, обогащают имидж хозяина ожирением и так называемой евнухоидностью.)

Однако длительное пассивное созерцание подвигов носителей добавочной мужественности, делегированной им их фанами, для самих фанов чревато избыточной фрустрацией. Здесь - мотивация тех боен, которые периодически случаются, например, между недружественными футбольными клубами. Нереализованная мужская сущность, помноженная на подозрение о своей выхолощенности, неизменно выливается в микроармагеддон. Переход к масштабу макро не составляет труда: нужно просто тщательно выдерживать ту же схему.

       
Print version Распечатать