Пятнадцатилетие Содружества независимых государств чем-то напоминает недавнее "празднование" второй годовщины "оранжевой революции" на Украине: вроде как годовщина, но в то же время и непонятно, собственно, чего. Организация в явном кризисе. Еще весной и Грузия, и Украина одновременно заявили, что будут изучать вопрос, нужно ли вообще им в СНГ участвовать.

Чуть позже мы наблюдали кризис союза России и Беларуси. Глубокий кризис, новым сигналом к которому стала инициатива по заключению стратегического союза Беларуси с Украиной. Самый тяжелый кризис - с Грузией, и пока не ясно, как Россия собирается его решать. СНГ сейчас и в обозримом будущем - это конфликтогенное пространство. Причем конфликты идут в основном между Россией и другими странами. Экономические и политические противоречия все более усугубляются, а внешние акторы ведут себя все активнее.

Впрочем, причины здесь не только в России. Сейчас почти у всех стран столь нестабильное внутреннее положение, что строить долгоиграющие планы по интеграции просто неразумно. По сути, об интеграционных процессах можно говорить пока только в будущем времени. Пока что СНГ является еще не организацией, координирующей интеграционные процессы, а организацией, координирующей процессы центробежные. Процесс распада СССР еще не закончен, и разные его части продолжают свой нелегкий путь в сторону.

И все же, как ни странно, потребность в СНГ есть. Минский саммит ясно показал, что в сохранении этой организации заинтересованы почти все ее участники. Более того, не только в сохранении, но и в дальнейшем развитии. Все чаще звучат различные концепты реформирования организации, все больше планов по новым формам интеграции отдельных стран. 15 лет - достаточный срок, чтобы утверждать, что еле дышащая организация все же жизнеспособна. Бывшие республики СССР все более определяются со своими интересами, все лучше осознают свое место в новом мире. Они приобретают новую политическую идентичность, новую систему связей - по мере этого наступает и более глубокое понимание того, зачем и какой союз им нужен. Это касается и России, правда, к сожалению, пока что в наименьшей степени.

Сейчас идет борьба концептов, как дальше реформировать Содружество. У разных его игроков очень разные цели и идеи по интеграции. Свои варианты предлагают Казахстан, Белоруссия, Украина. Россия выступает не как локомотив интеграции, а, скорее, как слабо заинтересованная в ней сторона, которую чужие предложения не устраивают, своих же просто нет. И тем не менее никого не оставляет мысль о том, что самый заинтересованный игрок в новых интеграционных процессах - все же именно Россия.

Можно говорить о будущем СНГ как организации, а можно - как о геополитическом пространстве бывшего СССР с большой ролью России. Как о бывшей империи, разные части которой в разной степени отдаляются от центра, уходя в той или иной степени в самостоятельное плавание. Центром всех этих процессов (как центробежных, так и центростремительных) остается Москва. В ней же сходятся и нити ото всех этих процессов. Даже со стороны конфликтующих с нею республик слышится однозначное требование участия, проведения ясной и понятной политики.

Россия сейчас показывает себя неготовой проводить те интеграционные проекты на постсоветском пространстве, которые инициируют ее соседи. После "оранжевой революции" Россия решила фактически отказаться от интеграционной активности на постсоветском пространстве, сделав лицом своей политики жесткий прагматизм нового "сырьевого национализма". Это не отказ от большой игры, но отказ от роли метрополии. После долгих речей о возрождении имперской идеи под различными соусами (представлены в ассортименте) Москва решила связать свои интересы не с архитектоникой большого пространства, а с интересами конкретных компаний. "Злобный сатрап", пытавшийся, как всем казалось, хоть кого-то еще огреть по спине своей тиранской плеткой, оказался мелких взглядов торговцем с чисто нуворишскими повадками. Имперская идея громко прозвучала петербургскими залпами салюта на 300-летие города и красиво растворилась в воздухе где-то над головами.

Если прежде интеграционная идея России базировалась на "нашем общем недавнем прошлом", то есть это была идея ностальгическая, связанная скорее со страхами разрушить все слишком быстро, то теперь Россия отказалась от интеграционной идеи вообще. Нельзя даже сказать, удачна или провальна политика России в отношении стран СНГ, - у нее нет конкретных целей, по которым можно было бы судить об успешности всей линии. Россия не имеет определенного и долгосрочного плана отношений с республиками бывшего СССР. Ее политика часто меняется, а приход новой власти может изменить ее в корне. Нет даже господствующего мнения, нужно ли вообще СНГ. Однако сама эта ситуация, несомненно, для нее проигрышна.

Бывшие советские республики в растерянности. Они сами суют плетку и притворно подставляют спинки, они сами заговаривают о "дружбе между народами" и о большой роли "большого брата", надеясь хоть как-то пробудить в "бывшем имперском центре" что-то знакомое. Если раньше Россия была незлобивым слоном, на которую одно удовольствие и польза потявкать, то теперь она и с этой ролью не справляется - начинает мстить и дает сдачи. Сейчас у стран СНГ просто нет понимания роли будущей РФ на постсоветском пространстве. Россия видится весьма непредсказуемой и равнодушной к интеграции, вообще ко всей своей и соседей истории. Но Россия нужна этому пространству, оно неминуемо формируется вокруг России. Россия вынуждена выбирать между белорусским, казахстанским и даже украинским вариантами строительства взаимоотношений, но, не имея своего, она просто сводит их на нет.

Russia Incognita

Корни этой ситуации - в самой России, в том, как она пережила распад Союза. У нее до сих пор не сложилась своя интеграционная идеология, потому что нет общего понятия своей идентичности. Да, прошло то время, когда министр иностранных дел России робко осведомлялся о национальных интересах своей страны у бывшего госсекретаря США, страна учится жить "своим умом", но кем ей быть, еще не решила. Она уже не хочет быть метрополией империи полураспада, где происходят столь неприятные "цветные революции", но она и не национальное государство со своими священными границами и идеологией национального успеха. Из попыток найти себе "идентичность впору" мы помним только "заказ" Ельцина на поиски национальной идеи в 1996 году и объявление Путина о том, что новый век станет веком появления нового народа - "россиян". Ни идею не нашли, ни "россиянами" народы страны так еще и не стали. Видно, для этого не хватает той самой идеи. Идею же искать устали.

Нет идентичности, нет и долговременного политического планирования. Муки самосознания придумали заменить хмуролобыми заявлениями о прагматическом подходе. Мы - не русские, не россияне, не имперцы и не страусы, мы - "прагматики". За отсутствием идентичности прагматизм наш прост: мы добываем из земли-матушки всякое добро, продаем вам за большие-большие денежки, а их переводим далеко-далеко заграницу. Нет денег? Ваши проблемы. Продавайте себя. На это у нас деньги есть - и попробуйте сказать, что это империализм!

Подобное ощущение нынче господствует не только в Кремле, но и у многих граждан России. По опросам Левада-Центра, проведенным сразу после столь судьбоносной "оранжевой революции", выяснилось, что СНГ-оптимизм у украинцев значительно выше, чем у россиян. Русские разочарованы в ближнем зарубежье и сами не знают, что им от него нужно. Единственное сильное чувство: мы не должны спонсировать экономики этих стран. Пусть платят по полной. Кремль согласен.

Равнодушие РФ к пространству СНГ впечатляет. У нас даже не изучаются страны бывшего СССР - ни их история, ни их культура, ни их языки. Нет специальностей, институтов, пособий. Зачем они нам? Россия не ведет серьезной информационной политики в СНГ. То есть не ведет почти никакой. Это же касается не только самих стран, но и проживающих в них русских - заботиться или не заботиться о них, Москва еще не решила. Опять же вопрос идентичности. Вроде частью новой нации "марсиан" (простите, "россиян") они не являются, так при чем тут это?

Интеграция в Содружестве все-таки намечается, причем намечаются сразу два пути интеграции: один - объединение на основе сотрудничества с Россией и вокруг России; другой - объединение на основе сотрудничества против России и опять же вокруг нее. Планы по реализации второго подхода появлялись уже давно, однако успешными не были - тогда Москва была еще активным игроком на этом пространстве. Теперь же условия изменились. Все активнее формируются связи республик в обход Москвы. Активизировались как процессы региональной интеграции, так и трансрегиональные проекты - строительство дуг, мостов и трубопроводов. Геополитическая дуга от Каспия до Минска все более заявляет о своем будущем, которое у нее просто должно быть - ведь это наиболее реальный и адекватный ответ нынешней московской политике.

В деле продвижения регионального и межрегионального сотрудничества республики бывшего СССР не одиноки. Россия - не единственный исторический игрок на этом пространстве. И дело здесь не в США, НАТО или ЕС. Они далеко, и их интересы не столь кровны. Они приходят после. Главные игроки здесь - ближайшие соседи, имеющие давние исторические споры с Россией и относящиеся к ней как к захватчику своих территорий и своих соплеменников. Это в первую очередь Польша и Турция.

Польша от моря до моря

Для Польши, основу восточной политики которой составляет "доктрина Гедройца-Мерошевского", сдобренная воспоминаниями о "доброй ягеллонской идее", главной целью является обеспечение максимальной независимости от Москвы Украины и Белоруссии. Эти страны рассматриваются как "историческая сфера влияния" Польши и призваны, по их постепенной интеграции в ЕС и НАТО, обеспечить ей большое международное влияние и статус региональной державы. Только при реализации этого сценария Польша сможет на равных говорить как с Францией и Германией, так и с Россией.

"Борьба за лидерство на Востоке", которую ведет Варшава (и открыто описывает ее в военной лексике), встречает почти глухую реакцию России. Последняя просто отвыкла замечать эту страну, полагая, что ею руководит Вашингтон и Брюссель. На деле оказывается, что Польша готова даже бросать вызовы Брюсселю, если его политика принципиально расходится с польскими целями, а в США она имеет столь сильное польское лобби (основанное на хорошо организованной более чем десятимиллионной польской общине), что иногда можно задаться вопросом, а не хвост ли крутит собакой.

Работа Польши по политическому, экономическому и культурному продвижению в Беларусь и на Украину поставлена на столь широкую ногу, что соответствующие шаги России выглядят скорее как откровенная сдача региона. Россия пока что не может сравниться с Польшей ни по уровню жизни, ни по развитию демократических институтов, ни по силе национального единства и исторической сведомости, ни по концептуальности своей политики относительно соседей, ни по степени интегрированности в мировые (конкретно западные) экономические, политические и военные структуры.

В регионе своих национальных интересов Польша является игроком не просто соразмерным, но во многом и более сильным, чем Россия. Последнее было прекрасно продемонстрировано в ходе "оранжевой революции" и будет демонстрироваться еще не раз по мере развития региональной кооперации Украины и Белоруссии по противостоянию России и развитию отношений с Западом. Уже сейчас Польша (и связанное с ней направление западной торговли) становится более важным экономическим партнером для Белоруссии, чем Россия. Последняя превращается в поставщика энергоресурсов, оплата которых возможна только благодаря все более тесной интегрированности экономики Беларуси в ЕС. И если на уровне экономических отношений Польша уже стала главным протектором Беларуси в Евросоюзе, то с формированием в этой стране более прозападного правительства она получит огромное влияние и на политическую жизнь страны. По объему гуманитарных программ, особенно для белорусской молодежи, Польша давно уже превзошла Россию, и не только в отношении Беларуси. Молодые белорусы ориентированы скорее на Варшаву, чем на Москву. То же можно сказать о Западной и Центральной Украине.

Не далек тот день, когда Москве для контактов с Минском и Киевом придется связываться с Варшавой. И если у России нет воли и потребности остановить столь быстро идущие процессы, предложив более заманчивые проекты сотрудничества, ей придется столкнуться с тем, что за Смоленском и Курском будет начинаться весьма враждебное ей геополитическое пространство. Россия будет вынуждена считаться с польским взглядом на историю и на характер отношений России с Европой. И надо понимать, что для поляков Россия - это государство, столько раз предпринимавшее раздел Польши, что сами поляки не имеют единого мнения в подсчете их количества. Россия уничтожила Первую и Вторую Речь Посполитую, физически уничтожала культурный слой Польши, отобрала у нее исторические города, а потом создала на ее восточных землях новые непольские государства. Многие поляки разделяют мнение об извечной враждебности России всему, что можно назвать "европейским". Именно такие идеи будут определять характер отношений России со своими недавними геополитическими и культурными союзниками.

Великий Туран

Не менее активную политику, но в ином регионе СНГ, проводит Турция. Восприятие России турками наиболее ясно обозначил такой значимый турецкий политик недавних дней, как Альпарслан Тюркеш: "Россия привела нас к нынешнему состоянию, точила на нас зубы, разрушала нашу империю". Когда идет речь о главном противостоянии в истории Турции - речь идет о России.

Распад СССР был воспринят в Турции как огромного значения исторический шанс на восстановление единства тюркского мира. Протекция над "пятью новыми турецкими республиками" (а в турецком языке нет различия между турками и тюрками) стала государственной политикой. Впрочем, Азербайджаном, Туркменистаном, Узбекистаном, Кыргызстаном и Казахстаном дело не ограничивается. Огромное значение также придается "еще не освобожденным турецким республикам" - тюркским автономиям РФ (Якутия, Тыва, Хакасия, Башкортостан, Татарстан, Чувашия, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Калмыкия, Алтай). Пантюркизм - официальная идеология современной Турции, руководящая линия всей ее политики.

Еще в 1992 году при турецком МИДе было создано Агентство тюркского сотрудничества и развития (TIKA), призванное заниматься координацией на государственном уровне всех видов деятельности во имя единения тюрок. С тех пор организаций пантюркистского толка создано очень много, как официальных, так и негосударственных. Действует Ассамблея предпринимателей тюркских республик, Ассамблея тюркских народов, Союз молодежи тюркского мира и т.д. Есть должность госминистра Турции по связям с тюркоязычными республиками бывшего СССР.

Огромное значение имеет деятельность Фетхуллаха Гюлена, одного из духовных и финансовых лидеров современных исламистов и большого борца за Великий Туран. Он владеет сетью учебных центров по всей России и СНГ, а также в ряде государств ЕС, Африки и Азии. Газета "Заман" выпускается массовым тиражом с большим количеством региональных вариантов. Группа Гюлена имеет сильные позиции в турецких вооруженных силах. Она владеет десятком университетов, сотнями лицеев, десятками интернатов, несколькими радиостанциями, телеканалами, производственными, торговыми и финансовыми компаниями.

Тансу Чиллер, будучи премьер-министром Турции, заявляла, что "у турецкой версии происходящей глобализации нет никаких препятствий. XXI век станет веком тюркского глобализма" (Radikal, 21.03.1998). Основной проект, на который работает Турция, - создание Великого Турана, Турецкого Союза, Соединенных Штатов Турции из всех тюркских республик бывшего СССР и РФ. Эти регионы - "жизненные сферы Турка".

Если радикальный пантюркизм стал фактически официальной идеологией Турции, то исламизм формально остается вне закона. Последнее все менее очевидно, так как правящая партия сегодняшней Турции - "Партия справедливости и благоденствия" (наследница Рефах) - носит откровенно исламистский (хотя и умеренный) характер. Радикальный исламизм и радикальный тюркизм сотрудничают друг с другом на основе турецко-исламского синтеза - исламского тюркизма. Он особенно явен в их деятельности на территории СНГ и России. Эта идеологическая линия позволяет брать под опеку турецких организаций как исламские народы, которые не являются тюрками, так и немусульманских тюрков (гагаузов, чувашей, якутов и др.).

Важнейшим новым концептом в деле этого синтеза стала идеология евразийства, заимствованная в начале 1990-х из России и переосмысленная на новой почве. Турецкая Евразия - это исламский мир с Турецким Союзом в центре. Это идеология уже даже не региональной, а почти мировой гегемонии. Глава МИДа Турции Исмаил Джем писал в конце 1990-х: "Опираясь на историческое и культурное наследие, используя преимущества статуса одновременно и европейского, и азиатского государства, Турция в состоянии претендовать на то, чтобы стать центральной силой Евразии? Прошлая роль региональной державы превращается в роль уже державы глобальной" (1). Характерны также слова Мехмеда Эрола, преподавателя International Turkmen Turkish University (Ашхабад): "Новые государства СНГ, этнически единые с Турцией, близкие ей по истории, религии и языку, стали участниками международной политики в Центральной Азии и на Кавказе. В такой ситуации Турция, как представляется, приобретает геостратегические возможности и обязанности, которые она утратила, когда русские в 1552 году разгромили Казанское татарское ханство" (2).

Часто теперь подчеркивается, что наступивший век будет веком обострившейся "войны крестоносцев с исламом". Россия здесь - главный исторический противник Турции, "угнетатель турецких народов", погубивший ее империю. Тем более что задача "освобождения" как тюркских республик СНГ, так и тюркских народов России - задача не самого ближайшего будущего, что прекрасно осознается. Борьба с остатками "империи русских" - долгосрочная цель.

Впрочем, помимо евразийского пантюркизма и тюркского панисламизма есть у Турции и еще одна идеология, идущая от Ататюрка и играющая по сей день важнейшую роль как в ее внутренней жизни, так и во внешней политике. Это вестернизация, представление о турках как о народе, вечно стремящемся на Запад. Надо признать, что и на основе этой идеологии Турция смогла уже многое сделать. По крайней мере, перспектив стать членом ЕС у нее несравнимо больше, чем у России. Светскость Турции и ее интегрированность в западные европейские и атлантические структуры - важнейшие качества, делающие Турцию очень притягательной страной и перспективной региональной державой не только для тюркских республик, но даже для Грузии.

Последнее время к этому сонму турецких идеологий явно добавилась и еще одна - уже нескрываемая ориентация на исламизацию Европы. Перспективы ее, если верить статистическим выкладкам, действительно "обнадеживающие". Для Турции здесь главную роль играет Германия, где по некоторым оценкам уже с середины 1990-х годов более чем каждый второй рождающийся ребенок был турком. И эта тенденция набирает скорость. Вполне возможно, что уже довольно скоро Москва будет вынуждена вести свои дела через Анкару не только в отношениях со странами Средней Азии и Закавказья, но и в отношениях с Германией и ЕС. Перспективы усиления Турции и пантурецкого единства представляются весьма радужными. Опять же, даже если это не приведет к выходу из России тюркских республик, это почти не оставляет Москве шансов на сохранение своего влияния в тюркоязычных странах - участниках СНГ.

* * *

Есть и другие крупные игроки - соседи СНГ. Это, конечно, Китай, который имеет свои значительные интересы уже не только в Средней Азии, но и в других регионах Содружества. Россия участвует в фактически китайской региональной Шанхайской организации сотрудничества, а по мнению известного военного эксперта А.Храмчихина, "мы уже сейчас, по крайней мере в области внешней политики, находимся под внешним управлением Китая". Опять же все явственнее звучит тема "китайской опасности" в Сибири и на Дальнем Востоке. Определенную роль в отношениях России с некоторыми странами СНГ играет, и будет играть, Иран. Однако он имеет ряд серьезных причин, чтобы не вести сейчас больших геополитических игр в этом направлении. Определенную роль во взаимоотношениях с республиками бывшего СССР играет и Финляндия, имеющая определенное влияние в Балтийском регионе. Однако эти страны не могут сравниться с Польшей и Турцией в одном - у них нет столь масштабных проектов по перекройке всего пространства СНГ, связанных с их восприятием "исторической миссии" по восстановлению "жизненных пространств" своих народов.

Сила растущего влияния Польши и Турции на просторах СНГ в том, что политика этих стран построена на очень глубоком осмыслении своей идентичности, своей исторической роли и места в мире. Эти страны обладают сильными идеологиями, быстро развивающейся экономикой и хорошим положением в системе международных отношений. Для обеих этих стран главным историческим врагом является Россия. Обе страны характеризуются сильной религиозностью и большой ролью религиозных организаций в жизни общества. Одна из этих стран строит границу Европы по западной границе РФ, другая строит границы Евразии. Россия же строит газопроводы.

Если верить в часто повторяемые и в Польше, и в Турции мысли о "продолжающемся сражении мусульман и крестоносцев", то исторически для католической Польши Россия находится за пределами христианства, а для Турции она - угнетатель мусульман. Как для Украины и Белоруссии политическая ориентация на Запад, на Польшу, может быть предпочтительней, чем на Россию, так и тюркские народы бывшего СССР, естественно, склонны симпатизировать Турции и ее модели проникновения на Запад. Даже шансы русского языка выглядят слабо перед массированным проникновением в жизнь этих народов языка турецкого. Россия находится сейчас вне больших идентичностей (европейской, исламской), она между ними и она одинока. Есть гонка народов в движении на Запад, и Россия здесь, по сравнению с Польшей или Турцией, - в аутсайдерах. Есть гонка в единении исламского мира - Россия здесь только большая помеха. Крупные игроки-соседи с сильной идентичностью растаскивают ее бывшие и нынешние части по кускам. Ей же нечего предложить взамен.

* * *

Сегодня СНГ - пока живая организация, это переговорная площадка соседей. Существование Содружества - признание общего геополитического пространства со своей особой проблематикой, в той или иной степени актуальной для всех его участников. И в этом есть большой исторический шанс для России. Содружество перманентно реформируется. Своего лица оно еще не нашло. Но и в этом, возможно, его достоинство. Это гибкая организация, к созданию будущих свойств которой приглашены все ее участники. Назвать эту организацию привлекательной вряд ли можно, но уже то, что "она никому не мешает" (слова Назарбаева) - большое достижение.

И у России есть ряд серьезных козырей. Я не буду говорить здесь больше о необходимости выработки своей идентичности и формирования культурно и геополитически обоснованной политики на постсоветском пространстве. Это возможно только в результате внутреннего преображения России, в которое сейчас даже с трудом верится. Однако есть рычаги, которые Россия может задействовать, если вернется к активной геополитической игре.

Последнее время наметилась дальнейшая тенденция к регионализации политики России, она приобретает все большее значение в связи с процессами усиления внутрирегиональных связей. Региональная интеграция среди стран СНГ не должна обходиться без России. Одновременно России надо раздроблять над-региональное сотрудничество стран СНГ, формируемое в обход России.

У российского бизнеса есть огромные свободные капиталы, но они не идут на просторы СНГ - инвестиционная активность российского капитала здесь слаба. Возможные перемены в этом отношении могли бы привязать страны СНГ к России гораздо сильнее, чем "наследие СССР".

Россия почти не ведет явной информационной политики на просторах СНГ. Она крайне неагрессивна в информационном поле. Да, она не знает, какого рода политику стоит проводить. Опять же это вопрос идентичности. Старая политика оказалась провальной, что выражается ныне в не самом лучшем отношении к прошлым взаимоотношениям с Россией и русскими. Возможно, что надо развивать сеть информационных агентств и каналов со значительной степенью самостоятельности редакционной политики, чтобы каждое издание могло самостоятельно нащупывать ход к "потребителю".

Раздробленность русского народа - это важнейший источник конфликтов России с соседями. С другой стороны, присутствие русского населения могло бы стать важным пророссийским фактором внутренней жизни в ряде бывших советских республик. Работа с русскими за рубежом, формирование и спонсирование их политических и культурных организаций, создание русского лобби на всех уровнях - все это могло бы сделать страны СНГ гораздо ближе к России и значительно более пророссийскими, чем ныне.

Примечания:

1. Цитаты даны в переводе Н.Г.Киреева по статье: Киреев Н.Г. Идеи евразийства и российско-турецкие отношения // Российское востоковедение в память о М.С.Капице. Очерки, исследования, разработки. М., 2001. С.369-435.

2. "Eurasian Studies" (издание TIKA), 2000, # 18, c.74