Шоколадное слабительное от Жижека

Рецензия на книгу Славоя Жижека «Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом»

Если «Киндер-сюрприз», по мнению Славоя Жижека, представляет собой древнегреческую вазу сегодня, то сама его книга – это пресловутое «шоколадное» слабительное, к тому же с просроченным сроком годности. Возможно, «окончательный, собирательный образ всей истории Запада будет таким: древние греки преподносят богам в вазе… пластмассовую игрушку из «Киндер-сюрприза» [1]. А, возможно, это будет шоколадное слабительное американцев, которое так позабавило самого Жижека. Тогда, безусловно, это целительное снадобье в вазе должны преподнести древним богам верные ленинцы, - иначе образ истории рассыплется.

Впрочем, «вмещающая пустота» «Киндер-сюрприза» тоже не осталась без внимания представителя бывшей Югославии на страницах его последней книги «Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом». Забавно, введение книги, - «тихое», внешне как бы не уверенное в своих силах, напоминает известный прием Гитлера-оратора: серое, еле слышное начало, которое в считанные минуты взрывается и сметает энергией исступленного порыва, взрыва… искрометного кокетства.

Карл Маркс кокетничал языком Гегеля в «Капитале». Его последователь из Словении, перефразируя немецкого марксиста начала XX столетия Вальтера Беньямина, кокетливо называет диалектический материализм карликом перед куклой теологии. Это еретическое кокетство или бунтарская поза. А может быть наоборот. В этом нет и тени предубеждения по отношению именно к самому Славою Жижеку: похоже, все интеллектуальное сообщество Европы давно кокетничает, словно позируя, перед объективом истории. Этой анемичной истории, страдающей от запора. Восхищаясь религией, мы не преклоняем перед ней колени, - перефразирует Жижек классика немецкой философии: «Сегодня мы живем, испытывая описанный Гегелем конфликт, который сейчас даже острее, чем тот, который испытывали современники самого Гегеля» [2]. Но все, что пока находит современность, или все, что истории, то есть самим себе предлагает сообщество, как есть – тот самый продукт, который вызывает запоры, - пресную остроту интеллектуальной болтовни.

В центре внимания исследования Славоя Жижека как будто Святой Павел и судьбы современного христианства, и в этом он не отстает от собратьев по интеллектуальному промыслу. Легендарный апостол – давно желанный гость философии, включая и представителей марксизма, того же Алена Бадью. Страсть, с которой отписались интеллектуалы по поводу святого, похоже, имеет совершенно земные основания и «плотские» намерения – только что закончился год Святого Павла, объявленный Римской католической церковью. На протяжении этого года «в римской базилике святого Павла ежедневно можно было получить индульгенцию (освобождение от временного наказания за грехи, в которых грешник уже покаялся и вина за которые уже прощена в таинстве исповеди) при обычных условиях: исповедь, Святое Причастие и молитва за Святейшего Отца, а также избавление от привязанности к определённому греху» [3]. К счастью, философия не попадает в разряд грехов. И потому «индульгенций» - без всяких покаяний и причастий, но в различной валюте за все написанные тексты об Апостоле было выдано немало.

«Что сделал Павел?» – вопрошает Славой Жижек, предваряя свое повествование-к-индульгенции. Конечно, можно было бы ответить совсем просто: он подарил устойчивый спрос на книги о собственной персоне всему интеллектуальному сообществу Европы. Но у Жижека, разумеется, «иное» мнение:

«Подвешенная вера» современных интеллектуалов не дает покоя «словенскому карлику». Но в противоположность «воскрешению иудейского Иисуса» или блужданиям между иудаизмом, Кабаллой, супермаркетами, буддизмом и защитой окружающей среды, он провозглашает радикально иную задачу: «Воскресить настоящего Иисуса из мистифицированной христианской традиции Иисуса (как) Христа» [4]. Для чего? Автор будто бы бросает дежурную фразу, смысл которой до боли знаком советским интеллектуалам времен СССР: «Без ясного понимания того, что только точным знанием культуры, созданной всем развитием человечества, только переработкой ее можно строить пролетарскую культуру – без такого понимания нам этой задачи не разрешить» [5].

Следуя «революционной» логике самого Жижека, можно было бы обвинить «интеллигибельных индивидов» в неискренней любви к Апостолу и даже в предательстве! То есть в том же самом, в чем Жижек обвиняет самого Святого Павла: «Нельзя не заметить, как глубоко и чудовищно он безразличен к Иисусу, как к живому человеку (к Иисусу, который еще не Христос, до-пасхальному Иисусу, Иисусу Евангелий)» [6]. Но нельзя не признать, что апостол Павел совершил настоящий подвиг, воссоединив христиан, превратив христианство-в-становлении в христианство-установленное.

Но не просто воссоединение: разумеется, читая Павла в иудейской традиции, можно увидеть христианство-в-становлении, как сумел увидеть его датский философ Серен Кьеркегор. Но что помогло Апостолу «сформулировать базовые догматы, поднять христианство от иудейской секты до уровня универсальной религии»? И здесь на сцену выступает неповторимый Славой Жижек, устанавливающий точный диагноз: «Удостоверившись в смерти и воскресении Иисуса, Павел приступает к своему истинному ленинизму – к организации новой партии, которая называется христианским сообществом».

И здесь «структурная гомология» двух книг Жижека «13 опытов о Ленине» и «Куклы и карлика» берет на себя верховенство сверхзадачи исследования. Кто знаком с первым произведением, без труда увидит, что называется: переписанные страницы и знакомые интеллектуальные повороты, разумеется, пронизанные психоанализом Лакана и обильными цитатами из Гегеля. Но об этом «ленинизме» представителя Словении стоит написать особо!

Славой Жижек ловко спасается под маской Владимира Ленина так же, как спасаются десятки и сотни других интеллектуалов под ликами других истлевших мумий или текстов. Несбывшаяся «титаническая» судьба. Несыгранная историческая роль. Отсюда – непреодолимый разрыв в мире духа самого постсоциалистического карлика. Его исступленное разочарование и потому неизбывно рождаемая претензия на энергичный полагающий жест рождения нового сообщества из разрыва, в котором распята современность. Рождения любого сообщества: психоаналитиков Словении, рабочего класса или «пост-постмодернистов» новой Европы. Впрочем, современность с ее движением к новому реализму вместо коммуникативного «жеста» предпочла бы молчаливые и энергичные «действия», лишенные ненужной патетики и экзальтации 1960-х годов, тем более – социалистической революции в России.

Но что же остается делать всем нам, рожденным в эпоху небытия тоталитаризма – сонном застое социалистической системы конца века, – вот скрытый вопрос вопросов книги «Кукла и карлик». Пользоваться шоколадным слабительным общества потребления?! «Я слаб, чтобы видна была сила Господа». Это означает, когда я слаб и смешон, когда надо мной издеваются и смеются, я тождественен Христу, над которым издевались и смеялись, - Христу, высшему божественному шуту, лишенному всякого величия и достоинства» [7]. Мы слабы, чтобы было видна наше тождественность Христу, то есть… наше бессилие?

Мы слабы и ничему и никому не тождественны – только самим себе. «Извечный павлианский вопрос, – надрывно восклицает Жижек. - Кто сегодня действительно жив? Что если мы «действительно живы» только тогда, когда мы вовлечены в бурную деятельность, которая выводит нас за рамки «просто жизни» [8]. Увы, он прав: нас давно не удовлетворяет метафизика сонного присутствия, поскольку само присутствие превратилось в небытие присутствующих, независимо от того, к какому лагерю когда-то принадлежали: социалистическому или капиталистическому. Но кроме этой нехитрой истины нам нужна правда, для начала – о самих себе, а не слабительное.

Наша «нацеленная на выживание «пост-метафизическая» позиция Последних людей завершается зрелищем анемичной жизни, которая влачится словно тень» [9]. Чего же стоит тогда упоение «мессианством», пророчествами, предреканием того, что вот-вот неизбежно свершится, что затмит все мыслимые и немыслимые пируэты постмодернизма, включая глобальные финансовые кризисы? Чего стоят громовые раскаты сарказма, критики идеологий, глобализации и продуктов, содержащих ГМО? Чего стоят осознание и неистребимая вера в собственное предназначение?! Мессианство, «исступленные» пророчества превращаются в пустые тексты в сетях междисциплинарной и поликультурной болтовни.

Иисус Христос не возвещал, тем более не метал громы и молнии! Он был. Он ходил среди них, говорил с ними. Он не кормил с рук неведомую вечность и будущую вечную жизнь, он совершил божественный поступок - пришел, он был не обещанной сказкой, он был пророчески реален и деятелен даже в самом распятии.

Так же как был реален Ленин в Петрограде 1917 года. Не просто реален, но сокрушительно реален, и так же, как Апостол Павел был далек от круга 12/13 Апостолов. Павел не подавал соль Иисусу на Тайной Вечере, не отрекался от него, как Петр, и не продавал в приступе необъятной вселенской любви/скорби, как Иуда. Будущий вождь пролетариата был малоизвестным русским эмигрантом, вне круга российских марксистов и руководителей партии в отечестве. Тем самым эмигрантом, который, пробравшись в столицу империи, действительно повернул ход истории. Над которым смеялись соратники в 1917 году! Но который, – сделал то, зачем пришел в революционный Петроград!

Он – СДЕЛАЛ!

Настолько же реален, насколько… может быть реально «имя этой неотъемлемой от человека чрезмерности, его экс-тимного ядра, чудовищного избытка, - того, что вслед за несчастным Понтием Пилатом, одним из немногих этических героев Библии (другой, безусловно, Иуда), можно назвать только ecce homo» [10]? Что за вязкая, чудовищная смесь после почти ленинской непримиримости и решительности? Да никакие языковые красивости не сотворят самого человека! Тем более не заменят человеческого решительного и энергичного действия.

Вот этот факт реальности поступков и исторических действий конкретных, живых, действительных людей, которая давно «прошла и стала былью», совершенно не дает покоя интеллектуалам, прежде всего – Славою Жижеку. Вот почему не диалектический материализм – карлик, но сам Славой Жижек и все мы – «великие» карлики пост-социалистического мира у подножия свергнутого кумира и бесповоротно сдохшей собственной истории.

Мы отброшены назад и словно застряли между иудейским мессианством и действительностью поступка Иисуса Христа. Нам нет опоры в нашем веке. Нам нечем прикрыть собственную нищету духа, - только древностью. Но разве Деррида «не отбросил все положительное, онтологическое содержание мессианства, не сохранив ничего, кроме чистой формы мессианского обещания, а следующим шагом должен стать отказ и от самой этой формы?» [11]. В этом обращении к французскому философу Жаку Деррида Жижек, разумеется, стремится постигнуть не философию, не деконструкцию. Он скорее, будто извиняется перед покойным так, словно стремится подтвердить, что он-то мог бы подать ему соль во время последней трапезы. Разумеется, должен быть отказ от формы: от аналитики в духе Гегеля гей-порки (философской?!), соседствующей с размышлениями вроде: «Можно ли утверждать в не оскорбительной форме, что Холокост – ничто, по сравнению с катастрофой забвения бытия?» [12]. Не в гей-порке, и не в оскорблении Холокоста дело.

Как избежать философской истерики по-поводу не сбывающейся истории, - что если истеричка-философия «действительно жива, благодаря чрезмерному провоцированию своего существования?» [13] Как отказаться от приевшегося мессианства из глубин общества потребления без возможности, а, самое главное, - реальной потребности действовать?

«В каком-то смысле можно действительно утверждать, что сегодня мы действительно приближаемся к «скончанию века»… Однако вопрос: «Когда обычное время попадет в мессианское завихрение?» вводит в заблуждение – невозможно вывести наступление мессианской эпохи из «объективного анализа исторического процесса» [14]. А, значит, и о роли личности, о роли субъективного фактора в переломные моменты истории говорить невозможно. И вывести ее, и уж тем более, - подтвердить собственным примером нельзя.

Можно только негодовать, когда знакомые (!) во время домашних праздников (!) часто набрасываются (!) «с провокационными вопросами вроде: «Что ты, философ, можешь поведать мне о чашке кофе, которую я сейчас пью?». Или о Киндер-сюрпризе, который мы только что подарили твоим детям.

Св. Павел, Ленин, Славой Жижек и… «Киндер-сюрприз».

«Sic transit gloria mundi» - «Так проходит мирская слава»!

Да где же находится тот революционный красный Петроград, куда нужно и должно стремиться, не думая ни о чем, кроме – ДЕЙСТВИЯ? Его просто нет. Нет и НИКОГДА не будет.

Есть, отчего рвать и метать! Есть, отчего отбрасывать Холокост перед катастрофой забвения не-бытия, забвения революции, вздымающей мироздание!

Возможно, этот страх перед забвением – действительно героический поступок, который предстоит совершить христианству: «Чтобы спасти свое сокровище, оно должно принести себя в жертву, как это сделал Христос, которому пришлось умереть, чтобы возникло христианство». Как это сделал Святой Павел. Как это сделал Владимир Ленин. Так будто бы завершается работа Славоя Жижека, в которой он воскресил Иисуса Христа с помощью Святого Павла, утверждая «сильный тезис»: ядро христианства «доступно исключительно для материалистического подхода – и, наоборот, - для того, чтобы стать настоящим диалектическим материалистом, надо пройти через христианский опыт» [15].

Так будто бы и не Владимир Ленин на III съезде РКСМ перед молодым поколением, а сам Славой Жижек на трибуне объединенной Европы завершает выступление на презентации «Куклы и карлика»: «Было бы ошибочно думать так, что достаточно усвоить коммунистические лозунги, выводы коммунистической науки, не усвоив себе той суммы знаний, последствием которых является сам коммунизм. Образцом того, как появился коммунизм из суммы человеческих знаний, является марксизм!» [16].

Но «еще более опасным было бы, если бы мы начали усваивать только коммунистические лозунги!» [17]. А что же теперь остается делать «материалистическому подходу», философии в целом, чтобы… возникла философия, точнее, - новый мир нового человеческого сообщества? Что же остается делать самому Славою Жижеку, все нам, строгим последователям веры-к-действию во славу преображающей революции? Кому должно принести себя в жертву современное сообщество, в том числе, разумеется, - философия, и, прежде всего – мы сами, «революционные практики», в каком виде будет возможна эта «жертва»? О каком воскресении «настоящего Иисуса из мистифицированной христианской традиции Иисуса (как) Христа» для принесения его же в жертву может идти речь? О каком воскрешении ленинского марксизма можно мечтать?

Впрочем, в молчании вместо ответов на собственные вопросы мы не одиноки: «Умерла ли философия вчера, после Гегеля или Маркса, Ницше или Хайдеггера, - и должна ли она еще скитаться в поисках смысла собственной смерти?... Это - по своему происхождению и хотя бы однажды - проблемы, поставленные перед философией как проблемы, которые она не в состоянии разрешить. Возможно, что это даже не философские вопросы, что они уже не относятся к философии» [18]. Это не относится уже даже к автору: Жака Деррида нет. Он прошел и стал былью. Остались только «Призраки Маркса», Интернационал интеллектуалов, «Дар смерти» и много-много текстов, ускользавших даже от самого Деррида. Да, осталась «деконструкция» - тень теней великих революций и битв.

Де-конструкция. Само-ирония, Само-пародия. Сарказм и ерничанье перед зеркалом. Мелочность и принципы, которые легко вписываются в любой существующий порядок. И сытость «хлебом единым».

Все.

Как заявил Бенедикт XVI во время закрытия Всемирного года Павла, посвященного 2000-летию апостола, гробница Святого Павла может действительно содержать останки «Апостола язычников».

Мавзолей в Москве действительно содержит останки одного из самых великих революционеров.

«Гробница» интеллектуального сообщества ХХ века не содержит даже языческих останков.

Только киндер-сюрпризы текстов и потерянных голов.

Примечания:

1. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 260.

2. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 10.

3. См.: http://katolikforum.ru/lofiversion/index.php?t498.html

4. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 17.

5. Ленин В.И. «Задачи Союзов молодежи» (Речь на III Всероссийском съезде РКСМ 2 октября 1920 года).

6. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 18.

7. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 161

8. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 165.

9. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 168

10. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 253.

11. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 247.

12. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 272.

13. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 166.

14. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 236.

15. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 255.

16. Жижек С. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. М.: Издательство «Европа», 2009. С. 12.

17. Ленин В.И. «Задачи Союзов молодежи» (Речь на III Всероссийском съезде РКСМ 2 октября 1920 года).

18. Ленин В.И. «Задачи Союзов молодежи» (Речь на III Всероссийском съезде РКСМ 2 октября 1920 года).

19. Деррида Ж. «Насилие и метафизика. Эссе о мысли Эммануэля Левинаса».

       
Print version Распечатать