Proyecto o muerte

Первый год реализации национальных проектов при должном осмыслении заставит и власть, и общество радикально пересмотреть привычные рецепты развития страны. Откройте любую партийную программу - все дороги к процветанию сегодня идут через госбюджет. Разница между политическими платформами сводится к тому, какую строку бюджета и в каких объемах предлагается финансировать. Строго в логике игры "Civilization" Сида Мейера, где один советник рекомендует тебе построить университет, что автоматически приведет к новым открытиям, а другой - собор, чтобы гарантировать общественное довольство.

Ровно год назад президент, объявив о национальных проектах, дал старт уникальному эксперименту, которые позволят в лабораторных, практически стерильных условиях проверить работоспособность "бюджетной" теории. Заявлены четыре приоритета развития (к которым впоследствии добавлена газификация); утверждены мероприятия; деньги поступают в срок и даже используются по назначению. Вот уже и школьные автобусы есть, и Интернет в сельские школы кое-где протянули, а счастья... то есть признаков качественного перелома ситуации, пока нет.

Сразу оговорюсь, что не стоит и недооценивать уже сделанное. В 2006 году нацпроекты действительно позволили закрыть несколько очень больных вопросов. Поступление машин скорой помощи в города, где их парк был изношен на 70-80%, или поставки оборудования в сельские больницы, где последний градусник разбили еще при жизни К.У.Черненко, - это очень дорогого стоит. Но если бы смысл национального проекта состоял только в латании бюджетных прорех, то чем он отличался бы от старой доброй федеральной целевой программы.

Построить несколько миллионов квадратных метров жилья, снизить ставку по ипотечному кредиту, даже обеспечить жильем льготников - все это еще не нацпроект. Национальный проект начинается только в тот момент, когда удается запустить необратимые механизмы модернизации общественных и хозяйственных отношений. Заметим, что от объемов финансирования как раз эта задача может и не зависеть.

Проще всего в этом убедиться на примере проекта "Доступное жилье". Принято говорить, что проект идет с таким скрипом, потому что в стране не хватает удобных участков под застройку, запутаны земельные отношения, в упадке производство цемента и кирпича и так далее... В этом есть своя правда, но частности не должны мешать увидеть главное. Начнем с того, что применительно к жилью "доступное" ? это не более чем стыдливый эвфемизм для слова "дешевое". Даже не обязательно дешевое, лишь бы завтра не дороже, чем сегодня... Когда средняя московская семья не может выплатить стоимость новой квартиры даже за срок в две человеческих жизни, никакая ипотека ей уже не нужна. Не случайно же в Нижнем Новгороде и в Калининграде заявили о приостановке местных ипотечных программ, надеясь хотя бы так сбить рост цен. Впрочем, с тем же успехом можно пытаться залить лесной пожар из садовой лейки.

И не в том беда, что в России мало строят. Москва, Петербург, Красноярск - здесь одновременно и самые большие объемы строительства жилья, и самый высокий рост цен на него. Квартиры становятся объектом инвестирования. Жилье скупается домами и кварталами, которые по вечерам зияют темными окнами незаселенных квартир. Можно строить и в два, и в три раза больше: инвесторы в недвижимость освоят все и попросят добавки. Рынок жилья быстро становится самодостаточной, замкнутой на себя системой, которой реальный покупатель скоро будет, в сущности, только мешать.

Коль скоро это так, то реализации нацпроекта будут отчаянно сопротивляться все - от цементных магнатов, работающих на рост себестоимости жилья, до частных инвесторов, успевших вложиться в ежедневно дорожающие квадратные метры. Они без труда похоронят национальный проект, если государство не найдет способ любой ценой вытеснить шальные нефтяные деньги с жилищного рынка.

Любой ценой придется ломать и региональные строительные монополии, в устах которых выражение "доступное жилье" звучит как тонкое издевательство. Первый удар по симбиозу строителей с местной властью был нанесен этим летом - возбуждены "предупредительные" уголовные дела против мэров нескольких крупных городов, начат массовый пересмотр результатов земельных конкурсов. Наконец, летом права землеотвода передаются с муниципального на областной уровень. Мало кто оценил знаковый характер этих событий. А ведь впервые власть продемонстрировала готовность жестко нейтрализовать одну из сильных групп сопротивления национальному проекту, которой объективно являются чиновники муниципалитетов, завязанные на строительный бизнес.

Вообще-то роль чиновничества в национальных проектах - это тема для объемной монографии. Опустив несколько слов в тексте постановления правительства, безымянный клерк в министерстве оставил на полгода без доплат за классное руководство учителей вечерних и коррекционных школ, пока в ситуацию не вмешался лично президент. Ошибка местного клерка, составляющего списки на доплаты, ставит больницу на грань забастовки. И это притом, что на первых порах чиновники профильных министерств и департаментов встретили нацпроекты с искренним энтузиазмом. Однако эмоциональный подъем в кабинетах сохранялся недолго: " Я все понимаю, - жалуется чиновник местного департамента по образованию, - ну прокуратура, ну областная дума, ну ФСБ требуют отчет. Но ведь и Минсельхоз запрос прислал! Ну им-то, им зачем отчет по учителям?!!".

Чего же тогда ждать от чиновников других ведомств, формально оставшихся за бортом национальных проектов, но тоже желающих участвовать в процессе. В регионах строители в один голос жалуются, что Росприроднадзор проявляет в этом году необычайное рвение в инспекции новостроек. А экологическая экспертиза, по их словам, стала чуть ли не самым... как это деликатно сформулировал один собеседник... ресурсоемким этапом в строительстве. Как следствие, в некоторых городах до половины жилых домов строятся без лицензии экологов (с надеждой успеть оформить их хотя бы до окончания строительства).

Еще острее проблема лицензирования встала перед медиками. Объявленная еще в апреле диспансеризация населения во многих регионах резко отстает от графика. Не хватает клиник с лицензиями на проведение диспансеризации. На всю Республику Алтай, например, лицензия только одна. В Красноярском и Пермском крае целые районы не имеют ни одной такой клиники. Самое скверное даже не в том позорном обстоятельстве, что на территориях размером с небольшое государство нет ни одной лицензированной больницы. Хуже другое. Из-за отсутствия лицензий в диспансеризации не примут участие большинство российских клиник вместе с их специалистами. Между тем, врачи-специалисты и без того чувствовали себя незаслуженно обойденными после введения надбавок врачам первичного звена. Неприязнь к коллегам иногда доходила до открытого противостояния, когда специалисты отказывались принимать больных, отправляя их к врачам первичного звена - "вам платят, вы и работайте".

Похоже, количество специалистов и учреждений в образовании и медицине, которые оказались затронуты нацпроектом лишь формально, уже достигло критической массы. Не случайно среди них заметно выше доля недовольных ходом нацпроекта в своей отрасли, чем среди простых граждан. А ведь год назад национальные проекты и врачами, и учителями воспринимались как общекорпоративная победа, признак того, что государство повернулось лицом к отраслям.

К сожалению, достаточно быстро в профессиональной среде и тех и других обозначились признаки раскола. Так, учителя подавляющего большинства школ прекрасно отдают себе отчет, что ни при каких условиях ни они, ни их заведения не смогут претендовать на получение президентских грантов. Стартовые правила участия в конкурсе задают слишком высокую планку, недоступную для большинства школ в обозримой перспективе. Это немедленно обесценило первоначальную идею внедрения конкуренции в профессиональную среду. Национальный проект позволяет лидерам оторваться еще сильнее от среднего уровня, что воспринимается большинством рядовых педагогов (с их традиционным скепсисом в отношении "элитных заведений") как несправедливость. Эта утрата ощущения общего дела порождает если не оппозицию нацпроекту, то как минимум дистанцирование от него.

Еще одним ударом по корпоративной идентичности стал тот факт, что заметные (если и не многочисленные, то знаковые) профессиональные группы изначально и не рассматривались в качестве участников национальных проектов. Уже упомянутые учителя вечерних школ, работники фельдшерско-акушерских пунктов, дошкольных учреждений. (Первые две категории, впрочем, в национальный проект все-таки включили "по многочисленным просьбам трудящихся"). Наконец, вся ведомственная медицина. Показательная ситуация сложилась в Тольятти, где большинство населения обслуживается в клиниках градообразующего "АвтоВАЗа", из-за чего женщины лишены родильных сертификатов. Формально - все правильно, по сути - вызывает недоумение. Именно эти, обойденные категории и составили наиболее стойкое ядро оппозиции национальным проектам в профессиональном сообществе.

В итоге мы имеем на редкость парадоксальную ситуацию. Дальше всех на пути слома устаревших отношений в отрасли, похоже, продвинулся "самый проблемный", по общему мнению, проект "Жилье". А считающиеся относительно успешными проекты "Здравоохранение" и "Образование" пока только консервируют старые проблемы, в том числе и раскол между "рядовыми" и "передовыми" учреждениями.

       
Print version Распечатать