Кандидат в вице-президенты Соединенных Штатов от республиканской партии Сара Пэйлин считает возможным прямое военное столкновение США и России - разумеется, по американской инициативе. Она обуславливает это обострением ситуации в Грузии или на Украине. Можно сколько угодно говорить о том, что Пэйлин - политик весьма специфический, "средняя домохозяйка", неожиданно призванная на политический Олимп по конъюнктурным соображениям. Но есть два "но". Но она все-таки кандидат в вице-президенты, человек, который должен заменить лидера сверхдержавы в критической ситуации. Но она, и это главное, вольно или невольно опирается на колоссальную - многовековую! - традицию.

Американские лидеры всегда говорят о морали. К моральным принципам и Воле провидения апеллировали Джефферсон и Линкольн, Вильсон и Рузвельт, Рейган и Буш. Американская элита давно призывает забыть о "балансе силы" и предостерегает Россию от "экономического империализма". "Анахроничная демонстрация Россией своей военной мощи не повернет вспять ход истории, - заявила недавно Кондолиза Райс. -Россия вправе определять свои отношения с суверенными странами. Но и они свободны определять свои отношения с Россией, включая страны Западного полушария".

Между тем экспансия самой Америки не прекращалась никогда. США стремятся присутствовать во всех регионах мира, контролировать все значимые коммуникации и сырьевые потоки, а также играть на противоречиях других крупных игроков: Франции и Великобритании, Германии и Новой Европы, Китая и России. Достичь столь масштабных целей американской элите помогает весьма действенная, но уж точно архаичная стратегия глобального господства. Которую, кстати, она начала реализовывать именно в Западном полушарии.

Наиболее фундаментальный принцип американской политики - "Сила есть право" (might is right; "принуждение к демократии" - всего лишь слегка модернизированная его версия). Несмотря на то, что восходит он к Средневековью, этот принцип действует и в экономике, и в международных отношениях, и в культуре. И сто лет назад, и вчера, и сегодня. Им проникнуты и содержание, и методы, и стиль американской внешней политики. Кстати, именно сегодня стал особенно заметен культ силы.

Атрибуты величия: родом из прошлого

Друг президента Теодора Рузвельта Уильям Уайт писал: "Когда испанцы сдались на Кубе и позволили нам захватить Пуэрто-Рико и Филиппины, Америка? свернула на дорогу, ведущую к мировому господству. На земном шаре был посеян американский империализм. Мы были осуждены на новый образ жизни". Сегодня в главной "цитадели демократии", в "homeland" ("отчизне", как совершенно не в духе традиции "плавильного котла", но зато вполне в духе националистического подъема второй половины XIX века начали именовать неоконы Америку - и это в начале века XXI) вновь происходит самая настоящая имперская милитаризация культуры. Все это уже было - в Риме, в Британии XIX века, в Российской империи и в СССР.

"Башня свободы", которая призвана заменить Всемирный торговый центр на Манхэттене, напоминает, по словам одного из наблюдателей, "древний обелиск, раздутый до несуразности и прикрытый тяжеловесным куполом из армированного стекла - идеальный символ для империи, очарованной своим собственным могуществом". Мексиканская стена, ограждающая США от притока южных соседей (а также их товаров и капиталов), строится на месте еще недавно вообще не охраняемой границы. Символы абсолютной власти во вкусе египетских фараонов вместо символов неограниченной торговли - даже если это случайность, она весьма показательна. Но это не случайность.

Почему главу американской администрации в Ираке Пола Бремера называли, особенно в начале интервенции, "губернатором", а Тарик Али говорил о "реколонизации" Ирака? Не потому ли, что СМИ и мировое общественное мнение подсознательно считали то, что происходило в этой стране, классической колонизацией в стиле "правь, Британия, морями"? А главное, не потому ли, что это как раз и БЫЛА классическая колонизация?

Но есть и знаки намного более массовые, приникающие в самую сердцевину когда-то патриархально-мирной "одноэтажной Америки", - и оттого намного более тревожные. Мода на армейские "хаммеры" у обычных американских граждан - откуда она? И почему университеты и колледжи под страхом лишения федерального финансирования вынуждены выделять помещения для армейских вербовщиков?

Колониализм: возвращение к истокам

Кстати, постоянный приток иностранных студентов в американские университеты со всех частей света сам по себе, считают специалисты по социальной истории, "напоминает массовую иммиграцию в метрополию времен Римской империи". А почему так дешевы товары на элитарнейшей Пятой авеню Нью-Йорка - конечно, дешевы не вообще, а относительно лондонской New Bond Street, парижской Avenue Montaigne или московского Третьяковского проезда? Ответим на этот вопрос констатацией другого факта. В Соединенные Штаты поступает более 60% всей белужьей икры планеты. Велика конкуренция за то, чтобы удовлетворить самые изысканные потребности. Ведь империя всегда притягивает потребителей. И рано или поздно сама становится Великим потребителем. Прежде всего поэтому ей жизненно необходимы колонии.

Экономический колониализм современных транснациональных корпораций (ТНК), прежде всего американских, отнюдь не современен. Ведь он основан на постфордизме. Глобализация принесла с собой это новое издание организации производства, созданной Фордом. ТНК сделали ставку на "гибкую специализацию" - разделение труда внутри корпораций, прежде всего территориальное. "Цеха" могут располагаться даже в разных странах (и производить за копейки детали и агрегаты), а менеджмент, координация производственных процессов и движение капитала, напротив, жестко централизованы. При такой схеме главной задачей является не интенсификация производства, а вовлечение в производство максимально дешевой рабочей силы и ресурсов - только теперь с мировой периферии. Все это напоминает классические колониальные взаимоотношения XIX века - естественно, с учетом роли ТНК и прогресса технологий.

Примечательно, что постфордистская "гибкая специализация" из экономической сферы перемещается правящей элитой в военную сферу. Американские вооруженные силы строятся по образцу постфордистской фирмы - ставка делается на небольших производителей комплектующих, которые поставляют продукцию по запросу.

Приватизация военных услуг показывает: за "военным постфордизмом" скрывается архаичный колониализм. Так, в Ираке работали 20 тысяч частных подрядчиков, не подчиняющихся никаким правилам, а все американские военные базы за рубежом обслуживаются частными военными компаниями. Война во Вьетнаме сопровождалась жесткой критикой тесных связей между армией и частной военной промышленностью как неестественного "военно-промышленного комплекса". Теперь этот симбиоз почти никого не пугает. Лоббирование интересов подрядчиков крупными госчиновниками - обычное дело, достаточно вспомнить скандалы с Halliburton. Между тем путь от лоббирования заказов для военных поставщиков до войны в интересах крупнейших компаний не так долог и сложен, как кажется. Кажется даже, что он в значительной степени пройден. Разве не интересы американского ВПК и сырьевых корпораций - помимо глобальных американских интересов, конечно, - отражали Дик Чейни и Дональд Рамсфельд в иракской кампании?

А ведь старые европейские колониальные армии были ЧАСТНЫМИ. Действующими по большому счету на свой страх и риск. Армия США - НАЦИОНАЛЬНАЯ. Риск - другой, как, впрочем, и страх. Какая-нибудь новая Ост-Индская компания, нанимающая американскую армию для похода за несметными богатствами Востока, - поистине фантасмагорическая картина. Но тенденция, полагаю, угадана верно. "Новый способ ведения войны" - и старая-старая колониальная сказка.

Старая доктрина новой Америки

Доктрина Монро, на которой содержательно основана американская внешняя политика, тоже стара как мир (1823) и насквозь пронизана ощущением силы. Суть доктрины Монро, писал Карл Шмитт, - процесс экспроприации и присвоения пространства. Легитимирующая мифология этой доктрины, используемая для всеобщего употребления до сих пор, - "ограничение суверенитета во благо": "мы господствуем над тобою, поскольку наше господство служит твоим интересам".

Уже в 80-90-е годы XIX века латиноамериканские государства практически превратились в протектораты США, сохраняющие лишь символические атрибуты суверенитета. "Глобализация" тех времен, обусловленная интересами американских корпораций, уступила место колонизации, прямой и довольно грубой.

Чем было бы христианство без Павла, превратившего верования небольшой секты одной из окраин империи во всеобщую религию великого Рима? Чем была бы доктрина Монро без Вудро Вильсона? На Парижской мирной конференции он призывал "освятить доктрину Монро как святую хартию, устав для всего мира". Под давлением США доктрина Монро была включена в Устав Лиги наций (ст. 21). Прежде всего это давало Америке свободу рук в Западном полушарии. Но - не только. Дееспособность новой организации изначально ограничивалась. А основные принципы международного права, выработанные между Вестфальскими соглашениями (1648) и актом Венского конгресса (1815), оказались размытыми уже тогда. Вильсон прямо призывал забыть об общечеловеческих ценностях, если они угрожают торговым интересам США.

"Все еще большая часть мира принадлежит дикарям или же государствам, которые в экономическом или политическом отношениях недоразвиты... С другой стороны, у высоко цивилизованных государств накопляются излишки энергии. Эта энергия в очень близком будущем должна быть направлена на завоевание новых пространств", - писал теоретик концепции "морской силы" адмирал Альфред Мэхэн в 1895 году. "Всемирный арбитр" - изобретение Мэхэна - это наиболее сильное государство, у которого изначально имеется "приоритет вмешательства" в дела стран мира и "рычаги нажима" - зависимые страны, которые можно использовать в собственных интересах. Посмотрите на сегодняшнюю Грузию: разве это не тот самый мэхэновский "рычаг"? Логика Мэхэна вплотную смыкалась с логикой германских геополитиков (например, Карла Хаусхофера), которую использовал в своей внешней политике фашистский режим. "Большое пространство" и "жизненное пространство" - основа, на которой стояла околонацистская политическая мифология.

Сигналы Белого Дома: позиция силы

Неоконсервативная администрация Джорджа Буша сделала использование силы постоянным, демонстративным, рутинным, можно даже сказать - основным элементом внешней политики. Действующая с сентября 2002-го Стратегия национальной безопасности США предусматривает, что Америка может применить военную силу против любого вызова ее гегемонии в превентивном порядке. Превентивные военные меры - это отнюдь не упреждение реально грозящего стране военного нападения. Для принятия силового решения теперь достаточно лишь неких угроз (возможно, мифических, как в случае с иракским ядерным оружием). Действующие нормы международного права, предусматривающие право на самооборону (например, ст. 51 Устава ООН), окончательно потеряли смысл. По словам Артура Шлезингера, Америка "проводит политику "предупреждающей самообороны", которая имеет пугающее сходство с политикой имперской Японии".

Во время саммита G8 в С.-Петербурге Буш высказался просто и веско: никакой суверенной демократии быть не должно. А должно быть - "как везде". Даже логика Чейни давала некоторым бывшим республикам СССР пусть призрачную, но надежду: станете "демократическими" - обретете ограниченный суверенитет и вступите в сообщество себе подобных ("the vision we affirm today is of a community of sovereign democracies") . Буш не оставил им такой надежды. Президент США, конечно, великий редукционист. Но он выражает неоколониалистские настроения всей правящей американской элиты: наши действия должны быть поддержаны всеми и безоговорочно; кто не с нами - тот против нас.

Одна из последних работ геополитического шахматиста Збигнева Бжезинского озаглавлена весьма красноречиво: "Последний суверен на распутье". Распутье "последнего суверена", Соединенных Штатов, очень напоминает известный выбор Родиона Раскольникова: "Тварь я дрожащая или право имею?" Бжезинский решительно высказывается в пользу обладания правом - но при некоторых условиях: "?политически пробужденный мир ожидает от Америки большего: чтобы она взяла на себя серьезные обязательства поднять человечество на качественно новый уровень взаимоотношений. Только если суверенитет Соединенных Штатов ответит на вызов истории и будет служить более высокой цели, чем обеспечение национальной безопасности, американские интересы снова могут совпасть с интересами всего мира".

Сегодняшняя американская правящая элита явно не хотят ждать, когда суверенитет США начнет соответствовать "вызову истории" или "более высокой цели". Принимая такие решения, как милитаризация Грузии или ввод военного флота в Черное море, размещение систем ПРО в Чехии и Польше или отторжение Косова от Сербии (а ведь были еще откровенно кровавые Вьетнам, Гренада, Никарагуа, Ирак и Афганистан), администрация Буша ясно говорит "политически пробужденному миру" уже сегодня: последний суверен определился. Американские интересы - это и есть интересы всего мира. Поэтому должно быть "как везде".

Главные претенденты на лидерство в американской политике демонстрируют то же содержание заявленного курса, а иногда - и тот же самый стиль, что и деятели нынешней администрации. "Сегодня мы видим Россию, возглавляемую кликой бывших разведчиков. Они пытаются запугать своих демократических соседей, таких как Грузия, пытаются играть на зависимости Европы от российских нефти и газа. Нужно пересмотреть западный взгляд на реваншистскую Россию. Для начала нужно? исключить Россию", - таков взгляд кандидата в президенты от Республиканской партии Джона Маккейна на мировой порядок и роль в нем нашей страны. Лидер демократов Барак Обама корректнее, но антироссийская риторика наличествует и у него. И вот теперь - "казус Пэйлин": война с Россией становится возможной. Путь пройден до конца.

Переход естественных границ, или Что губит империи

Центральная Америка, Азиатско-Тихоокеанский регион, Центральная Азия, Восточная Европа и Балтия, Южная Европа, наконец, Каспий и Кавказ - сегодня почти везде США стремятся обеспечить не только присутствие, но силовое доминирование. Между тем у любого доминирования существуют естественные границы - это аксиома геополитики. Не нарушает ли Америка этих границ?

Американский геополитик Колин Грэй когда-то поставил советской элите печальный диагноз: выйдя за пределы континентальной Евразии, СССР преодолел естественные геополитические ограничители. Почти одновременно с фатальным выходом "за флажки", в Африку и в Западное полушарие, Советский Союз столкнулся с существенными проблемами в собственной экономике и в традиционной для него сфере влияния.

Нечто похожее происходит сегодня с США. Cтепень однополярности (военный разрыв между Соединенными Штатами и их ближайшими соперниками) поистине беспрецедентна - по оценкам военных экспертов, она превосходит не только Рим, но даже британскую гегемонию середины XIX века. Это рождает иллюзию безграничных возможностей. Однако даже с учетом глобализации, сокращающей скорость движения информации, и победы в холодной войне совершенно очевидно: США не могут углубляться в континентальную Евразию. Украина, Молдавия, Грузия, а тем более Ирак или Афганистан могли попасть в сферу влияния США только с помощью силовых или квазисиловых ("цветные революции") приемов.

Сила НЕ ЕСТЬ право - говорят сегодня американской правящей элите очень многие. Что ж, тогда ПРАВА НЕТ вообще, отвечает американская правящая элита. А если права нет, то все позволено. Это очень старый (тоже средневековый!), очень простой и очень опасный аргумент.

Неудивительно, что ценностное содержание американской внешней политики, столь заметное в 80-е и даже 90-е годы, сегодня практически отсутствует. А в собственном "подбрюшье" Америки образовались бреши. Латинская Америка, для контроля над которой первоначально и создавалась доктрина Монро, вообще имеет все шансы надолго стать "красным континентом".

Все это знаки явного кризиса. Ведь и Рим, и Британия пали именно тогда, когда перестали чувствовать реальные ограничения для силовой риторики и силовой политики. Так что США сегодня - действительно на распутье. Выбрав архаичную силовую модель глобального доминирования, "последний суверен" рискует превратить "американский век" в последние времена Америки.