Право играть белыми

Мужественный и хладнокровный ответ Кремля на действия Даунинг-стрит в деле Литвиненко, несомненно, достоин высокой оценки широких слоев российских и пророссийски настроенных граждан. Ответы Москвы были лаконичны, красноречивы и оскорбительны, в том знаменитом английском духе, который так ценится в среде поклонников "старой доброй Англии".

Президент всего лишь посоветовал (или пообещал?) "поменять мозги" государственным руководителям Туманного Альбиона. " Тем, которые предлагают поменять в России конституцию, нужно самим поменять мозги", - сказал Путин. Грубовато сказано, но что поделаешь, если мозги джентльменов оказались совсем не такими, какими должны быть мозги у джентльменов. Назовем их "уродливыми"? Ничуть: как говорится, добро пожаловать в "семью европейских народов", привыкайте! И вообще, чего на зеркало пенять...

По какой-то не совсем ясной причине русским особенно удаются именно " зеркальные действия". То ли из-за нашей природной склонности к тонкому эстетическому подражанию, то ли из-за чего-то еще - многочисленные "зеркальные" реакции Москвы, ответы чемберленам, турецким султанам и иже с ними прочно вошли в сокровищницу мировой политической культуры, одновременно составляя неотъемлемую часть и нашей собственной истории.

Взять хотя бы историю с ДОВСЕ: нет чтобы просто взять и выйти из этого договора. Нужно было ждать, пока другие подписанты полностью и окончательно пренебрегут своим участием в нем, делая из России посмешище, пока все данные Москве обязательства по нерасширению НАТО будут нарушены, и лишь потом осторожно начать поступать точно так же. Зато теперь у Москвы имеются на руках все доказательства того, что, видит Бог, она этого не хотела...

Впрочем, у "зеркальной стратегии" есть свои недостатки, и главный из них - потеря инициативы. Право первого хода предполагается закрепленным за другим. Тот, кто предпочитает "зеркальную стратегию", упускает инициативу. Да и зеркальным образом можно отвечать до поры до времени. Те, кто хоть немного умеют играть в шахматы, знают, что на первый ход белых фигур еще можно отвечать симметрично, но если продолжать так и дальше, скорый мат неизбежен. К тому же из-за обладания правом первого хода белые выигрывают чаще. Право ходить первым полезно не только в шахматах: ограничившись и в дипломатии "зеркальной стратегией", Россия обрекла бы себя на роль хронической неудачницы.

Однако попытки России получить на Западе "добро" на свою новую инициативность, на естественное желание выигрывать натыкаются на все большее сопротивление. В своей статье министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров пытался уговорить США смириться с неизбежным. Однако эту статью, написанную для "Foreign Affairs", американцы, как известно, отвергли. Взамен они предложили свой собственный, "улучшенный" вариант, под которым отказался подписываться уже Лавров.

Между тем в оригинальном варианте этой статьи под заголовком "Сдерживая Россию: назад в будущее?" автор пишет следующее: " Это вовсе не удивительно, что Россия теперь использует свои естественные конкурентные преимущества. Она также инвестирует в свои человеческие ресурсы, стимулирует инновации, интегрируется в глобальную экономику и модернизирует собственное законодательство". По мнению министра, Запад должен радоваться, но вместо радости оттуда доносятся лишь призывы к "сдерживанию" усилившегося конкурента. Лавров этому удивлен: вероятно, мировая политика в идеале представляется ему рыцарским турниром или, на худой конец, шахматным чемпионатом, где белыми и черными играют по очереди, а за соблюдением правил следят строгие и неподкупные судьи...

Особенно раздражает российского министра иностранных дел навязчивое желание стран Запада распространить влияние своих собственных моральных ценностей на сферу международной политики. " Холодная война" представляла собой шаг в сторону от вестфальского стандарта государственного суверенитета, который исключал (моральные) ценности из сферы межгосударственных отношений", - пишет Лавров. Он, правда, не призывает напрямую вернуться к "вестфальским стандартам", однако противопоставление их с очевидно негативной ситуацией "холодной войны" говорит о том, что российский министр видит себя в качестве некоего продолжателя "вестфальской линии" в дипломатии.

Это еще спорный вопрос, что и как происходило в Европе в старые добрые "вестфальские времена" на самом деле, однако теперь ветер там явно дует в противоположную сторону. После прихода к власти нового французского президента, заявившего о выработке кардинально новой, основанной на стремлении к активному преобразованию мира внешней политики, о пересмотре внешней политики объявил и новый английский министр иностранных дел.

Теперь влияние британской внутренней политики на внешнюю уже не будет скрываться, как некая постыдная привычка или венерическая болезнь. Напомним: одним из самых распространенных российских обвинений в сторону западной дипломатии является то, что поступки западных стран "носят политизированный характер" или "обусловлены внутриполитическими причинами". Новая внешняя политика будет вообще неотделима от внутренней. Ну а то, что внутренняя политика Великобритании неотделима от морализаторства и "джентльменской чести" - все уже поняли в ходе "дела Литвиненко".

Таким образом, на любые российские обвинения (в том числе и на обвинения в "двойных стандартах") англичане всегда смогут ответить, что так подсказывает им чувство собственного достоинства, а также соображения собственной внутренней политики, которые священны и не подлежат обсуждению. Наконец-то мы "дождались": вслед за США и крупнейшие европейские страны приступили к глобальной экспансии своих внутренних проблем и национального менталитета.

В такой ситуации возмущаться против "двойных стандартов", конечно, можно, но это совершенно бесполезно. Согласитесь, обвинять другие страны в применении "двойных стандартов" в то время, когда на них построена вся мировая политика, - не самый лучший ход. К тому же рассчитывать, что закон восторжествует на мировой арене, было бы немного наивно в свете того, что творится внутри практически любого суверенного государства. В России (и, я уверен, в любой из стран бывшего СССР) для того, чтобы чиновник просто исполнил свою святую обязанность, нужно дать ему и его начальнику взятку. Чтобы суд судил справедливо и по закону, необходимо судей либо "подмазать", либо на них "надавить". То есть без совершения преступления невозможно гарантировать соблюдение ни одного закона.

Не могу говорить обо всех без исключения странах, но что-то мне подсказывает, что природа человека везде одинакова и ситуация с правосудием не очень отличается от российской и в примерных западных странах. Достаточно посмотреть стандартный голливудский боевик со стандартным сюжетом, где нормой "законопослушного" поведения является следующая установка: чтобы защитить один закон, можно и нужно нарушить десять. Как говорится, "двойные стандарты" налицо, на них вскормлены целые поколения. Чего же в Кремле тогда хотят от сферы международных отношений? Хотелось бы, чтобы ожидания чиновников даже в такой "золотой клетке", какой является российский МИД, стали хоть немного более реалистическими.

В частности, трудно ожидать от Запада того, чего ожидает от него российский министр. Лавров пишет о "стимулах к кооперации" энергопоставщиков и энергопотребителей", основанной на взаимной дополнительности тех стран, у которых имеются запасы углеводородов, и транснациональных корпораций, обладающих технологиями. Однако, во-первых, технологии национального значения в западных странах защищаются государством и поэтому принадлежат скорее всей нации, чем одной частной компании. А во-вторых - на Западе понимают, что Россия, в отличие от других мировых экспортеров энергоресурсов, способна развивать и свои собственные технологии, становясь все более независимой.

Поэтому, с точки зрения той же Европы, в значительной степени зависимой от российских энергоресурсов, технологический контроль за российской добывающей промышленностью никогда не будет восприниматься как гарантированный. В свете последнего намерения российских элит к развитию страны в качестве мирового центра технологии в Европе никогда не поверят в то, что взаимная зависимость России и Европы останется таковой и впредь. Действительно: другие крупные мировые поставщики энергоресурсов в обозримом будущем будут полностью зависеть от западных технологий и поставки вооружения, но о России это утверждать невозможно.

Если лоббируемая теперь отраслями обрабатывающей промышленности и ВПК модель экономического роста будет принята, основа "взаимодополняемости" России и Европы подвергнется ускоренному размытию. На одностороннюю же зависимость от России ЕС не готов. Другими словами, то, что Лавров описывает как "ошибку Запада" по отношению к России, есть просто рациональная политика в рамках собственной системы политических ценностей. В ряду этих ценностей - недопущение чрезмерной либо неравноценной зависимости от кого бы то ни было, кто не входит в круг "европейской семьи". Так что, говоря о "естественной взаимозависимости", Лавров невольно вскрывает болезненную точку в российско-европейских отношениях, которую сам будто бы и не замечает.

Сам он считает западный негативизм по отношению к России проявлением недобросовестной конкуренции. И выход из него Лавров видит в выработке правил "честной конкуренции", общих для всех игроков, но с учетом "разницы в ценностях и паттернах развития". Согласившись с необходимостью учета разницы в системах ценностей, отметим все же, что это существенно отличается от мира Вестфальской системы, в котором единственными легитимными "общечеловеческими ценностями" были по умолчанию ценности культуры и морали западной ветви христианства. Именно поэтому и удавалось сравнительно легко выносить их "за скобки". Ценности в политике присутствовали всегда, но тогда о них не упоминали, поскольку в этом не было необходимости. Побудительные основы политики были однозначно понятны всем даже без специального упоминания. Современный мозаичный мир многокультурья, наоборот, нуждается, на наш взгляд, в более эксплицитном изложении побудительных и запретительных мотивов, называемых "ценностями".

Происхождение собственно "ценностей" (values) довольно очевидно. За исключением чувства самосохранения и других инстинктов базисного уровня, человек действует так, чтобы повысить себя в своих собственных глазах. Однако конкретный паттерн поведения, способный повысить самоуважение, может быть разным в зависимости от воспитания, культурного влияния и, конечно, собственного личностного выбора. Все это формирует систему оценок, относительно которых, как в системе координат, становится возможна какая-либо самооценка, а значит - собственное поведение приобретает смысл. Таким образом, "система ценностей" - это пароль к социальному поведению человеческого вида, без которого оно полностью теряет осмысленность. На уровне политического поведения это означает, что система ценностей всегда имплицитно встроена в политическую сферу, независимо от того, излагается она в явном виде на политическом подиуме или нет. Предположив отсутствие влияния "ценностей" на политику, мы должны были бы обнаружить, что мировая политика управляется исключительно простейшими биологическими инстинктами, что явно не стыкуется с наблюдениями.

Итак, "идеология прагматизма и здравого смысла", приверженцем которой (если верить его собственным заявлениям) является Сергей Лавров, тоже должна базироваться на каких-то ценностях. Иначе была бы непонятна мотивация многих российских политических акторов и, прежде всего, самого Лаврова, который столь энергично отстаивает позицию России на международной арене. В то же время те, которые не соглашаются уточнить свои политические приоритеты, ставят себя в положение человека, который что-то упорно скрывает. Такому человеку, естественно, никогда не будет доверия. Поскольку ценности в политической сфере принимают форму идеологии, можно утверждать, что мнимое или действительное отсутствие идеологии - один из существенных факторов недоверия к России в целом. Эта поза умолчания справедливо воспринимается как попытка маскировки истинных побудительных мотивов. Ну как можно доверять людям, мотивы поведения которых непонятны?

Все же нам представляется, что на Западе в некоторых случаях понимают Россию даже лучше, чем в самой России. Переход России к более жесткому стилю в политике по мере укрепления ее положения в экономике и политической сфере уже давно предсказывали некоторые наблюдатели на Западе, и именно это и произошло, хотя сам Путин уверял своих западных коллег в неизменном дружелюбии. Вообще говоря, есть предел, до которого даже такой опытный конспиратор, как Путин, может "шифроваться" и диссимулировать свои намерения. Некоторые вещи, например стремление к расширению влияния, присущи человеческому виду в целом, поэтому упорное отрицание российской элитой своих гегемонистских устремлений вызывает на Западе смешок и недоверие: неужели кремлевские политики - это какой-то генетически измененный продукт? Вот американцы (а теперь уже и европейцы) беззастенчиво заявляют: "наши ценности незыблемы". Читай: " будем делать то, что сами хотим!" В конце концов, российским элитам следует уяснить, что "то, что естественно, не безобразно", - и перестать видеть в западных политиках, всего лишь четко следующих инстинкту власти, злодеев и ретроградов. А иначе получается нестыковка...

Проблема и в нестыковке политического языка, которым Россия пытается разговаривать с Западом: с одной стороны, в Москве стремятся, чтобы российские элиты были приняты в "семью европейских народов" как равные, а с другой - продолжают считать, что у нее есть право и даже обязанность оставаться со своей моральной исключительностью, в то время как американцы и большинство европейцев оказываются "моральными уродами", которых надо исправлять, отучать о "двойных стандартов", "пережитков холодной войны" и т.д.

Но если Запад - это клуб русофобов, спрашивается: зачем туда стремиться? И правда, зачем? Есть хорошая русская пословица: "В чужой монастырь со своим уставом не суйся!" Недавно эту пословицу очень кстати напомнил российский президент, встречаясь с представителями молодежных движений. Так вот, если российская элита чувствует, что обладает своей собственной моралью, свободной от "двойных стандартов", "узости мышления" и т.д., лучше сразу явить ее миру, не рассчитывая на одобрение или согласие Запада. Пускай будет плохонький закон, но свой, и тогда уж пусть они не суются со своими "уставами". По крайней мере, это могло бы быть сказано открытым и понятным языком.

Но посмотрим, что пишет Лавров: " Логично было бы, чтобы страны сконцентрировались на своих собственных конкурентных преимуществах, а не пытались навязать свои ценности другим. Американские попытки поступать подобным образом ослабляют конкурентные позиции Запада". Получается, что российского министра иностранных дел в вопросе о ценностях более всего на свете беспокоит "ослабление конкурентных позиций Запада". Оставим реальное положение дел в стороне, поговорим еще раз об убедительности заявлений, делаемых без приведения ясных мотивов. Такое заявление, наверное, было бы уместным, если бы обладало хотя бы долей риторической убедительности, но кто же в него поверит?!

И далее: " Сегодня антиамериканизм не слишком популярен в России. Но возвращение к политике сдерживания может спровоцировать взаимное отчуждение между американцами и русскими... Россия, США и Европейский союз должны работать совместно, чтобы сохранить единство евро-атлантического пространства мировой политики". Вот что, оказывается, угрожает Москве: рост антиамериканизма и угроза "евро-атлантическому пространству". Очевидные же факты говорят совершенно о другом: Россию, и в том числе официальную, сохранение евро-атлантического пространства не радует ничуть, а наоборот - очень беспокоит его расширение. Зато народный антиамериканизм растет и становится немаловажным фактором сохранения внутренней стабильности государства. Ну почему же министр иностранных дел лжет столь неумело? И, в общем, неудивительно, что статью в США захотели "поправить".

Дальше - больше: " Образующийся раскол в Европе подогревает националистические сентименты (в России) и угрожает единству континента". Те, кто считает "раскол европейской цивилизации" проблемой, могут успокоиться: Россию к "европейской цивилизации" в ЕС не относят. Вспомним также, что европейские государства постоянно воевали между собой за первенство в ойкумене, а затем - в глобальном мире. И если теперь воевать перестали, то вовсе не потому, что перевоспитались или "поменяли мозги". Европейские страны стали объединяться, только осознав, что ослабли относительно других мировых игроков. Объединение было вынужденным решением, но цели остались прежними: расширение сферы европейского влияния. Теперь же Европа сильна настолько, чтобы (в случае успешной интеграции) быть способной при необходимости бросить вызов любому мировому игроку. Что касается "единства континента", то, если бы Россию могли нарезать ломтиками и подать к европейскому столу уже сейчас, это давно было бы сделано. Ну а целую Россию Европе просто не переварить...

Если же российская власть действительно теперь выберет сценарий опережающего развития экономики за счет стимулирования высокотехнологических отраслей, то Европа станет главным конкурентом. Именно европейцев придется силой "выкуривать" из многочисленных и доходных экономических ниш, занятых ими в "веселые 90-е". Продолжать как ни в чем не бывало прежние "сердечные" отношения в такой ситуации вряд ли станет возможно, если только российский бизнес не согласится сдавать свои собственные интересы.

Что касается "общеевропейских ценностей", то разговоры о них пока что привели лишь к тому, что европейцы стали считать российские энергоресурсы почти своими собственными "ценностями", на которые они "по родственному" имеют право. То есть "союзничество на основе ценностей" не просто маловероятно, но и невыгодно для России, ведь у нее имеются реальные ценности, а в Европе - только витиеватые слова о ценностях, которые европейцы пытаются продать всему миру по цене настоящих. Менять одно на другое - получится неравноправный обмен. России лучше бы держать свои богатства "ближе к телу" и не втягиваться в азартную игру, в которой ставкой являются ее природные богатства, какого бы "евро-атлантического единства" такая игра ни сулила. Иначе она в один прекрасный момент может обнаружить, что не только ее духовные, но и материальные ценности уже считаются общими.

       
Print version Распечатать