Постсоветский Урал

Район вокруг Москвы во главе с Москвой, по привычке называемый Центральным (или Центральной Россией), в современной России (РФ) именовать так совершенно неверно, ибо он находится отнюдь не в центре, не в средине нынешнего государства, а, напротив, на самом западном краю страны; кстати, ведь именно к северу от него лежит совершенно правильно названный Северо-Западный район. Былая "Центральная Россия" - это теперь Западная Россия. Имя же и смысл Центрального района страны по праву должны принадлежать Уралу - самому центральному макрорегиону нынешнего государства, самому внутреннему и наименее приграничному, да и соседствующему-то с окраинной, малосущественной, незначительной, периферийной частью Казахстана. Урал - Центр России ; Урал сейчас - это Центральная Россия, к этому следует привыкать. Именно потому, что Урал - и сам по себе вполне единый - сочленяет Запад и Восток России, соединяет в своем культурном ландшафте их черты, крайне неоправданным выглядит его разрыв между двумя разными федеральными округами - Уральским (б ольшая часть которого - уже Сибирь) и Приволжским.

В последние годы мне довелось немало путешествовать по Уралу, несколько раз пересекать его с запада на восток и наоборот, бывать в его столичных городах-миллионерах и вторых городах, забираться в самую глубинку1.

Геологически Урал - как горы - стар, очень стар; исторически же молод или даже очень молод.

Урал - район горнозаводской, горная промышленность вдавилась в культурный ландшафт Урала, преобразовала и организовала его и практически все в нем определила; Урал - край естественных гор и искусственных антигор. Урал как регион и был создан (это специфика нашей страны, что в ней города и регионы конструируются, создаются и задаются) - равно в екатерининское и в советское время - исключительно для добычи полезных ископаемых, прежде всего металлов (и прежде всего черных металлов), и производства изделий из них, в основном - если не преимущественно - военной техники. Ландшафт Урала - горнозаводской милитарогеннный культурный ландшафт. Ландшафт целой большой природной страны (природная страна - высшая единица отечественного физико-географического районирования) был целенаправленно освоен исключительно для решения военных задач растущей империи. Узкоцелевое преобразование ландшафта целого большого края - цена борьбы России за выход к морям и получения военно-имперского статуса.

Урал - район сугубо внутренний, укрытый, далекий - особенно в советское время - от всяких заграниц и врагов; но его военно-промышленнная нагрузка делает его парадоксальным образом пограничным регионом, раз его основные военные продукты предназначены для внешнего употребления, взаимодействия с внешним миром. Внутренний Урал сыграл огромную роль во внешних военнно-силовых взаимодействиях державы. Таков парадокс: внутренний Урал был основой силовой внешней политики России. Впрочем, сейчас, особенно учитывая инверсию ВПК и ЕЭК (о чем уже писалось2) внутренние, далекие от всех границ ресурсные районы Сибири служат основой внешней торговой политики России. Верно, нефтью отраднее торговать, чем нацеливать танковую угрозу?

Урал - район городской, на большей части его территории собственно сельской местности либо вовсе нет, либо она имеет сугубо подчиненное значение. Об этом свидетельствует и немалое число геометрически прямолинейных границ административных районов - так расчленяют либо пустое, либо малосущественное пространство. Сами же "городские" земли - если включать сюда и многочисленные большие открытые разработки полезных ископаемых, карьеры, отвалы пустой породы, шлака и проч. - занимают гигантские площади, во много раз б ольшие, нежели собственно города в узком смысле. Земельные ресурсы используются крайне расточительно, просто варварски, никакой рекультивации уже отработаннных земель не ведется; никакие новые фирмы отходы и заброшенные земли горнодобывающей промышленности не осваивают и не перерабатывают; значит, земельных ресурсов пока - здесь - хватает (а у стран-соседей?). Земля используется, а потом забрасывается... Урал - район многочисленных больших промышленно-городских агломераций и в определенном смысле и масштабе и сам огромная промышленно-городская агломерация. Ландшафт Урала перегружен производственными объектами, "продавлен" ими, тяжел, как тяжела его промышленность.

Культурный ландшафт Урала не слишком сложен, но очень мозаичен, что первоначально было связано с тем, что исходные поселения=заводы возникали на всех сколько-нибудь крупных месторождениях полезных ископаемых; а заводская деятельность была и приоритетной, и привилегированной. Современный Урал - это несколько гроздей поселений и предприятий среди слабенького фона; своего рода ландшафт-созвездие с резчайшими переходами и практическим отсутствием переходно-экотонных зон. На слабую и малосущественную лесную и сельскохозяйственную (актуальную лишь на самом юге в целом таежного края) основу как бы сверху наложена тяжелая индустриальная сеть; эта сеть хорошо связана очень густой сетью электрифицированных железных дорог: даже подъездные пути предприятий электрифицированы, а это большая редкость. Культурный ландшафт региона в высшей степени азонален, природная (природные зоны) и антропогенная (зоны вокруг городов) зональность куда слабее, нежели размещение минерального сырья, на его основе - заводов и уже на их основе - городов. Города и промышленные узлы района слабо связаны со своим лесным и аграрным окружением; вообще разнотипные компоненты культурного ландшафта территории взаимодействуют малопродуктивно; на Урале много как бы лишнего или совершенно безразличного пространства, то ли лишившегося населения, то ли толком никогда и не населенного. Стыки разнотипных ландшафтов скорее беднее содержанием, бесформеннее и просто замусореннее, нежели сами основные соседствующие ландшафты. Непродуктивное соседство - важный индикатор экстенсивности и даже неполноценности культурного ландшафта.

Множество больших и малых старых и довольно новых городов Урала устроены и обустроены в общем однотипно - старая промзона вокруг пруда (я описал этот архетип подробнее на материале Нижнего Тагила3), одна или несколько относительно новых промзон и связанных с ними селитебных районов; но вот новых крупных постсоветских промышленных зон нет вообще. Вряд ли дело когда-нибудь дойдет до постсоветского Уралмаша... Все это на фоне кое-какого - а где-то и очень даже заметного - горного рельефа. Почти везде есть горка, откуда виден весь город. Практически все города Урала связаны железнодорожным сообщением, имеющим прежде всего производственную надобность; но и электрички ходят (довольно редко), все более дополняясь уже не столько старыми автобусами со льготами, сколько новыми - и куда более частыми - юркими маршрутками без льгот. Вид, процветание, благосостояние, довольство жителей, даже качество асфальта, ухоженность и породный состав растений парка или сквера - все это зависит от современного состояния градообразующего предприятия. Пользуется спросом на мировом рынке титан (его раньше поглощала отечественнная военная промышленность) - и героем смотрится Верхняя Салда с НПО АВИСМА, российская и чуть ли не мировая столица титана. Но и тут количество средств еще не перешло в качество нормальной городской среды, хотя у помпезного ДК разбит очень недурной живописный сквер с фонтаном, а качество нового (советского) жилья вполне приличное; может быть, Верхняя Салда - процветающий поселок, но язык не поворачивается назвать его цветущим городком (уж очень избирательно легло в его ландшафте богатство). Впрочем, и Верхняя Салда - как и все уральские города - имеет большой частный одноэтажный жилой фонд с удобствами, соответственно, во дворе. При индустриализации денег на жилую застройку не хватало; многое осталось нетронутым практически с времен самостроя тридцатых. Повезло Нижней Салде или Кушве меньше - и все соответственно плоше и проще. Зависимость города от одного-единственного предприятия - это просто неразвитость городского начала. Да и город ли поселение, в смысловом, финансовом и символическом центре которого находится завод, предприятие, фабрика; поселение ли город, что вращается вокруг заводика как его спутник...

Урал - макрорегион полицентричный (как Поволжье, Сибирь, Дальний Восток); тут своеобразная компенсаторика: моноцентрична страна в целом, моноцентричны ее кирпичики-регионы, но зато полицентричны многие промежуточные макрорегионы. У Урала по крайней мере два традиционных претендента на общеуральскую столицу - Пермь и Екатеринбург. Пермь - своего рода внешняя столица, Уральский Петербург с процветающим небольшим центром города; внутренняя же столица, средоточие черт, проблем и даже внешнего облика уральского города - Екатеринбург.

В Екатеринбурге также полно трущобной одноэтажной застройки на окраинах - и плохой асфальт там же, так же обтекают его городские кварталы находящийся в самом центре гигантский Уралмаш, он так же фрагментарен и состоит фактически из множества разных поселений при разных промышленных объектах, есть и пруды и проч.; он уральски типичен. Однако разницу нельзя не заметить. Екатеринбург - и дело тут не в единственном на Урале метро (пока еще малофункциональном - одна линия, но замахнулись на три) - город быстро обновляемый. С Метеогорки видишь просто лес кранов, строительный бум. В город пришли деньги - или город стал зарабатывать деньги. Благосостояние центра просто бросается в глаза; существенно, что уже появляется новая архитектура (по-моему, правда, отнюдь не такая яркая и стильная, как в Нижнем Новгороде). Биржи, банки, офисы, конторы, кафе, рестораны, клубы, серийные магазины и просто магазины; книжные магазины с таким обилием прославляюшей Урал, область, город и его власти, местных олигархов литературы - сотни томов. Отреставрированнные до слепящего золота храмы; помпезный храм на крови на месте ипатьевского дома. Однако и здесь до поновления рядовой жилой застройки дело не дошло (а дойдет ли до нее дело где-нибудь в России?).

Многое из того, что могло быть сейчас на Урале в расцвете, читается в его ландшафте с большим трудом и лишь при очень внимательном всматривании. Урал обладает огромным интеграционным потенциалом, это самый интегрирующий современную Россию макрорегион; единство Урала как ничто укрепляет единство России. Его географическое положение - сугубо контактное, стыковое, на нем объективно лежит миссия сшивания и скрепления малоосвоенного ресурсного периферийного Востока страны и (относительно) освоенного провинциального Запада - но как же мало чувствуется эта роль, как плохо она исполняется, как слабо насыщена содержанием. Только у Екатеринбурга есть некоторые потуги в этом направлении, но ведь это роль не города, а макрорегиона в целом. Нет никаких признаков того, что контактно-коммуникативная роль могла бы со временем заменить явно отходящую военно-индустриальную. Почти не читается скрепляющая роль двух половин России и в символическом самоопределении территории, где ее место занимает граница Европа/Азия, абстрактно мыслимая как ось Урала; однако сейчас эта граница лишена серьезной смысловой и символической нагрузки. Образно-символическая роль Урала как главной стяжки постсоветской России остается не актуализированной. Центральной Россией Урал себя не ощущает.

Тем более трудно себе представить, что у туризма и рекреации региона в перспективе столетия явно больше шансов, нежели у всей тяжелой промышленности; ну какая может быть специализация на горнодобывающей промышленности и/или металлургии через столетие? Красивый горный хорошо расчлененный ландшафт (то есть очень емкий, с хорошей возможностью естественной изоляции), пригодный для большей части видов отдыха умеренного пояса, с массой всяческой экзотики вроде минеральных богатств и целых пещерных краев, богатая и очень мифологизированная история, быстро музеефицирующиеся целые отрасли производства вроде старых заводов или так ладно вписанной в горный ландшафт огромной сети узкоколеек (они безжалостно и бессмысленно забрасываются и даже демонтируются)... Есть все основания для специализированного экологического, ландшафтного, минералогического, спелеологического туризма, туризма узкоколеек, столь престижного в западном мире. Есть основания и для бурно растущего эзотерического туризма в этом краю загадок, легенд, тайн и прямых бурных фантазий - тут тебе и мощное бажовское движение, и целый идеологический вулкан Аркаима; уже сейчас Урал - край эзотерического туризма и реального религиозного синкретизма. Все бы так. Но две вещи - как и во всех регионах постсоветской России - мешают туристическому буму: инерция территориальной структуры ландшафта и ментальность населения, которое худо-бедно умеет обращаться с землей, лесом, скотом, машинами и механизмами, даже начальством - но плохо умеет обращаться с туристами и, говоря совсем минорно, не умеет обращаться с собственным будущим.

1 Каганский В. Из уральского дневника // "Русский журнал", 03.08.04.; Внутренний Урал // "Отечественные записки", 2003, # 3 (12).

2 Каганский В. Россия: инверсии советского пространства // "Русский журнал", 20.09.04.

3 Каганский В. Бедный город богатых заводов // "Русский журнал", 04.04.05.

       
Print version Распечатать