Покой

Перцев А.В. Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии. – СПб.: Изд-во Русской христианской гуманитарной академии (РХГА), 2012. – 340 с.

В отечественном интеллектуальном пространстве фигура Ясперса занимает довольно странное положение – признается, что это одна из основных, ключевых фигур интеллектуальной жизни XX века, тот, чье имя постоянно упоминается – но упоминается преимущественно в обзорных работах (и, разумеется, в учебниках) и в основном через запятую. В первую очередь интерес к Ясперсу – производный от интереса к Хайдеггеру, в меньшей степени – к Арендт: показательно, что вслед за двумя ИНИОНовскими выпусками переводов Ясперса (1990 г., затем в 1991 вышедших под одной обложкой («Смысл и назначение истории», переизд. 1994), следующим философским текстом Ясперса стала его небольшая работа «Ницше и христианство» - и в 2001 г. переписка с Хайдеггером [1]. Если говорить о «больших издательствах», то для них главные философские тексты Ясперса оказались непривлекательными – единственное исключение составляет вышедшая в серии «Мировая ницшеана» изд-ва «Владимир Даль» работа 1936 г. «Ницше. Введение в понимание его философствования», причем и здесь внимание было привлечено не столько к самому Ясперсу, сколько к данной им интерпретации Ницше (и ее значения для понимания некоторых моментов хайдеггеровской трактовки).

Ситуация относительно изменилась в последние два года – усилиями А.К. Судакова вышел перевод основной работы Ясперса, его «Философии», о которой автор уже в последние годы жизни писал: «<…> замысел ее заключается в том, чтобы в нынешние времена, весьма скромные в духовном отношении, обрести образ вечного философствования, взятого в полном объеме» [2]. Следом А.К. Судаков подготовил (под заголовком «Разум и экзистенция») переводы трех кратких лекционных курсов 1935, 1936 и 1950 гг., озаглавленных соответственно «Разум и экзистенция», «Философия экзистенции» и «Разум и противоразум в наше время», служащих введениями в философию Карла Ясперса – и одновременно отражающих ее динамику на зрелом этапе. Из основных работ Ясперса неизданной остается на данный момент лишь «Философская логика» (1947), задуманная в четырех томах – из которых появился лишь первый, «Об истине» [3].

И тем не менее осмелимся предположить, что этот относительный публикационный «взлет» вряд ли приведет к существенному увеличению интереса широкой философской публики к текстам Ясперса – в первую очередь именно к тем, где Ясперс непосредственно излагает свои философские воззрения (поскольку и «Ницше» во многом является «введением в понимание философии» самого Ясперса, выстраивающего – пользуясь фигурой Ницше – не столько собственное прочтение последнего, сколько проговаривающего собственную философию, отталкиваясь или «продолжая» Ницше; сразу же оговорим, что здесь мы не видим никакой «злонамеренности» автора – для Ясперса Ницше фигура, пожалуй, слишком значимая, чтобы сохранить должную дистанцию и не пытаться сделать из него «своего Ницше», укладывая в некую схему «прямолинейного развития», где Ясперс оказывается тем, кто договаривает недоговоренное Ницше и указывает на его «ошибки» и «промахи»). И даже прекрасное биографическое исследование, являющееся одновременно своеобразным введением в философию Ясперса, осуществленное Перцевым – не способно, на наш взгляд, изменить ситуацию: о Ясперсе и вокруг него читать гораздо интереснее, чем его самого – его тексты «мертвы» в первую очередь в языковом плане – и в то же время недостаточно архаичны, чтобы дистанция превратилась в нечто, само по себе вызывающее интерес: это (пока?) дистанция устаревшего – т.е. соприсутствующего нашей жизни уже как чужое, но все еще составляющее часть ее обстоятельств.

Чтобы «заниматься философией» - может быть масса причин, начиная от случайностей биографии или особенностей интеллектуальной моды эпохи, но чтобы философствовать – необходимо иметь свой личный интерес, личную озабоченность – и для Перцева философия непременно выступает «личным делом» философа: ключ к конкретной философии, путь к ее пониманию лежит в том, чтобы понять этот личный интерес – что выступало «движком», вынуждавшим или побуждавшим человека пуститься в дело философствования.

Это побуждение одновременно объясняет и специфику языка, черты стиля Ясперса – он избыточно обстоятелен и одновременно отстранен, при постоянном внимании к личному – удивительно безличен. Даже автобиография у него выходит нейтральной, лишь в одной главе явно сбиваясь с общего ритма, начиная звучать некой необщей интонацией – в главе о Хайдеггере, где вместо фраз о роли коммуникации становится видна частица действительного общения – и обида, не проходящая спустя многие годы, в попытке уязвить друга-врага: замечанием о том, что «Бытие и время» не прочел, поскольку не нашел для себя интересным, что был выше по академическому статусу, чем Хайдеггер – но тем не менее отнесся дружелюбно и «как к равному» (во что, впрочем, после такого напоминания поверить оказывается сложнее – но переписка это подтверждает). Раз и в автобиографии приходится с трудом разыскивать фрагменты личного – то с еще большим основанием это можно сказать о других его текстах: Ясперс постоянно проговаривает «личный исток» философствования, но столь же настойчиво изымает себя из текста – т.е., чтобы быть последовательным, чтобы идти как раз в согласии с Ясперсом, необходимо вслед за Перцевым отыскать этот исток.

Впрочем, поиск здесь – это не поиск чего-то преднамеренно сокрытого, а, скорее, перемена взгляда – стремление понять философию как личную, то, для чего она нужна философу, зачем он пускается в это предприятие, без которого не может обойтись в отличие от множества других людей – и что побуждает его выбирать из множества возможных интеллектуальных решений именно то, на котором он останавливается – поскольку ясно, что собственно интеллектуальных причин для этого недостаточно. Поскольку речь не идет о чем-то спрятанном, а лишь о другом, отличном от обычного для истории философии, взгляде – то прочитываются общеизвестные тексты с вопросом о том, каков их мотив. Ясперсом движет не интеллектуальный интерес как таковой, – при всем уважении к нему, являющийся не более, чем получением конкретных ответов на конкретно поставленные вопросы, но не имеющий отношения к смыслу – к тому, что заставляет нас эти вопросы ставить – а воля жить. В юности столкнувшийся с непосредственной реальностью собственной смерти, обреченный жить, умирая – в отличие от большинства из нас переживая это как свою реальность, он оказался в ситуации между сдаться и ждать смерти – подчинив ей всю свою жизнь – или найти ответ, делающий жизнь осмысленной.

Философия для Ясперса вновь становится тем, чем была для древних римлян – не знанием, но путем к мудрости, которая нужна ради покоя, техникой работы над собой, приносящей облегчение, которое не дает ничто другое. В «Философии» он пишет:

«В науках мы обращаемся к бытию, как к существованию в его множественности. Науки тем решительнее овладевают своей истиной в ясности постижимого, чем решительнее в то же время они замечают свои границы и приготовляются к просветлению непостижимого.

Перед лицом этих границ экзистенция прорывает имманентность сознания. В коммуникации я удостоверяюсь в экзистенциальном бытии, но как раз в ней я не достигаю бытия как единого. Ибо мы есмы из истока с другим истоком. Покой единого бытия открывается – если вообще открывается – только как трансценденция» [4],

а в «Философской автобиографии», обращаясь ко времени написания «Философии» и к тому, как создавался текст в общении с женой, он вновь употребляет то же ключевое слово: «Писалось о чрезвычайном, из ряда вон выходящем – но в такой момент, когда мы сами обрели покой, когда наступил миг постижения и нашлись слова, чтобы выразить постигнутое» (стр. 246).

Болезненный с молодости – и научившийся избегать прямых конфликтов – он и в философии сумел пройти «средним путем», принесшим ему славу и авторитет при жизни: проговаривая новое содержание языком, понятным прошлому, излагая несистематическую философию в систематической форме, говоря о личном опыте безлично. Для нуждавшихся в проведи, он давал ее, но проведывал не истины итогов, а способ мыслить – и до некоторой степени способ жить, давал «философскую веру» потерянному поколению – опору, достаточную, чтобы сохранить память о преемственности, когда самой преемственности уже почти не осталось. То, что было преимуществом для своего времени – то стало недостатком для последующего: как подчеркивал он сам, он философствует в эпоху нефилософскую, когда нет больших философов – и его задача показывать, что такое философия, помогать открывать ее заново современникам – другому времени приходится искать своих проводников, в том числе проводников к Ясперсу, способных объяснить природу и корни его способа мыслить и того, почему он оказался значим для многих в его время.

Примечания:

[1] В 2000 г. вышло, впрочем, оставшееся почти незамеченным «Введение» во «Всемирную историю философии» (СПб.: Наука. – серия «Слово о сущем»): довольно странная ситуация, когда посмертно опубликованная рукопись предшествует изданию той – законченной самим Ясперсом – работы, введением в которую она мыслилась (и, по мере осуществления которой, замысел претерпел изменение). «Великие философы» так и остаются недопереведенными: на русском языке осуществлена лишь частичная публикация, включающая (1) введение, (2) главы, посвященные Будде, Конфуцию, Лао-цзы и Нагарджуне, а также (3) заключительная глава 1-й части («Люди, задающие масштаб»), озаглавленная «Суждения в связи с трудом о людях, задающих масштаб (служащих мерилом)» [Ясперс К. Великие философы. Будда, Конфуций, Лао-цзы, Нагарджуна / Пер. с нем. Г.Б. Шаймухамбетовой. – М.: ИФ РАН, 2007].

[2] Ясперс К. Философская автобиография // Перцев А.В. Молодой Ясперс… С. 246 – 247. В дальнейшем ссылки на работу А.В. Перцева и на вошедшую в то же издание в качестве приложения «Философскую автобиографию» Ясперса, переведенную автором исследования, даются непосредственно в тексте.

[3] Любопытным образом, в 1990-е в России оказались изданы практически все значимые психологические труды Ясперса: (1) Собрание сочинений по психопатологии. В 2 тт. – М., СПб.: Издательский центр «Академия», 1996; (2) Общая психопатология. – М.: Практика, 1997; (3) Стриндберг и Ван Гог: Опыт сравнительного патографического анализа с привлечением случае Сведенборга и Гёльдерлина. – СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», Прогресс, 1999.

[4] Ясперс К. Философия. Кн. 1: Философское ориентирование в мире. – М.: Канон+, 2012. С. 71.

       
Print version Распечатать