Победители проиграли побежденным

Сопроводительные программы задавили конкурс

«Проще простого», «Путешествие с домашними животными», «О Саре» - много ли вам говорят эти названия? Меж тем все это – победители московского кинофестиваля последних трех лет. Победители разделяют судьбу тысяч других лент, выходящих ежегодно в мире: наутро после премьеры о них едва помнят.

Хочется верить, что судьба картины Николая Досталя «Петя по дороге в царствие небесное» сложится иначе: фильм не забудут и он даже полюбится нашей публике так же, как, согласно опросам и критиков, и зрителей, полюбился на московском кинофестивале фильм Киры Муратовой «Мелодия для шарманки». «Нашей публике» - потому что такая лента как «Петя…» если где и может попасть в конкурсную программу, то только в России. У нас все еще в моде стиль ретро, старомодное кино, обрывы сюжетных линий и общее ощущение стенгазетности происходящего. Замечательная литературная основа (в основе сценария проза Михаила Кураева) и первоклассные актеры еще не делают кино – нигде, кроме как у нас. А когда еще вдобавок читаешь в рецензии: «Добрый "Петя...", в отличие от безжалостной муратовской картины, типичный гуманистический кинематограф», понимаешь, что большего оскорбления для произведения искусства, чем слово «типичный», не придумаешь..

Наверное, другого выбора жюри, возглавляемое Павлом Лунгиным, сделать и не могло. И что в очередной раз главная награда фестиваля миновала Киру Муратову, есть своя логика (актрисе муратовского фильма Лене Костюк все же досталась награда за лучшую женскую роль).

Вообще обсуждать распределение призов – удовольствие для умалишенных, успокаивающее и отвлекающее одновременно, вроде разгадывания кроссворда. Хотя можно порадоваться за несравненного Владимира Ильина, обретшего «Серебряного Георгия» как лучший актер за роль в «Палате N 6». То самоуглубленный, то отсутствующий взгляд Ильина-Рагина придает фильму метафизическое измерение, без которого экранизация чеховского рассказа превратилась бы в мертвенно-скучную попытку эксперимента. Действие перенесено в наши дни, но сохранен язык первоисточника. Впечатление звуковой архаики, столь естественной у Чехова и столь режущей слух в современных интонациях, не разрушает ни современная картинка, ни принцип телерепортажа, использованный режиссером Кареном Шахназаровым как основной прием. Есть вещи, которые надо делать либо радикально, либо не делать вовсе. Оставить русский язык XIX века и показывать русскую реальность XXI века – значит с самого начала пуститься во все тяжкие конфликта между вербальным и визуальным. Из этого спора ничего путного не получилось – кроме Ильина, который, впрочем, способен вытянуть на себе любой киноопус.

Но в целом куда интереснее кино, построенное на актерских ансамблях. Как, например, мексиканская лента «Пять дней без Норы» - печальная и одновременно ироничная история о том, как в Мексике хоронят еврейку-самоубийцу. Режиссер Мариана Ченийо получила приз за лучшую режиссуру, хотя, справедливости ради, надо воздать ей должное и как автору диалогов.

А вот в «Пропавшем без вести» Ноа Бушела диалоги самые простые, как и положено фильму жанра «нуар». «Пропавший без вести» выглядит данью памяти жанру, почившему вроде бы в бозе, но по-прежнему имеющему верных почитателей. Это ностальгия по целой эпохе, сотканная и из прямых цитат, и из упоминаний разных героев и актеров, вроде Хемфри Богарта, и из законспирированных отсылок, вроде картины Эдварда Хоппера «Нью-йоркское кино», которую – в виде детской копии – рассматривает в финале герой (а прежде к картине отсылал сон, в котором детектив видел свою жену). В итоге во отдельности все вроде бы просто, а вместе складывается как будто спаяно. А бывает ведь наоборот – и замысел велик, и по отдельности хорошо, а вместе не смотрится. Или смотрится, но пустыми глазами – как фильм закрытия «Джонни Д.». Грамотно сделанный, с хорошим актерским трио (Джонни Депп – Кристиан Бэйл – Марион Котийяр) на вечную гангстерскую тему… но сколько уже можно длить этот сериал «из жизни инфузорий»? Что в Америке гангстеры были в чести, сегодня знает любой ребенок. Но если в вестернах есть своя поэзия, то в гангстерском кино верх берет набор штампов без малейшего смысла. Это бигмак, с каждым годом становящийся все дороже и дороже. Стоит ли им закрывать фестиваль?

Главные радости и боковые программы

Как и «Пропавший без вести», на цитации строился и другой замечательный фильм, показанный на кинофестивале, уже в рамках программы «Перспективы» («Пропавший без вести», надо сказать, никаких наград не получил). «Луна» англичанина Данкена Джонса, сына Дэвида Боуи, - это тоже hommage, на этот раз жанру научно-фантастического кино, расцветшему в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Страдания Сэма Рокуэлла на лунной станции, его странная дружба с роботом, подлость его работодателей – все это оборачивается тоской по несуществующему дому, чувством абсолютного одиночества и беззащитности маленького человека, причем не столько перед космическими, сколько земными просторами.

Смыслово к «Луне» примыкает «Путешествие на Луну» турецкого классика видеоарта Кутлуга Атамана. Статус международной звезды не спас Атамана от типичной реакции российских критиков: пресс-показ в «Художественном» завершался в пустом зале, хотя лента его и человечная, и этнографическая (то есть исследовательская) одновременно. Атамана интересует фантастика с обратным отсчетом времени, он «реконструирует» события 1957 года, когда в небольшой турецкой деревне узнали о советском спутнике и сами решили полететь на Луну. Воздушный шар не лучшее для этого средство, зато сколько событий в жизни каждого! Так сохраняется важнейший масштаб жизни – личное переживание.

А главный приз в «Перспективе» (это второй, «малый» конкурс фестиваля) достался грузинской ленте «Зона конфликта» - о путешествии двух очень непохожих людей в Нагорный Карабах периода войны. Выбор жюри выглядит как скрытый упрек «большому конкурсу», да и всему отечественному кинематографу, отказывающемуся иметь дело с наиболее острыми современными проблемами.

С другой стороны, искусство ведь не принадлежит современности напрямую, его сюжеты не связаны оковами с газетными новостями или коллективной памятью? Оно может просто пугать, или даже пугать непросто, как «Антихрист» Ларса фон Триера. Вот образец фильма, порождающего немоту! Шарлотта Гейнзбур, конечно, великая актриса, за роль у Триера приз в Каннах получила (странно, что ее партнеру Уиллему Дефо ничего не досталось). Но после «Антихриста» еще больше усиливается ощущение, что Триер мизантроп каких мало. И даже посвящение Тарковскому, которым завершается его лента, этого чувства не отменяет. Жертва оказывается подлинным злодеем, пугающимся собственной природы.Помогающий не в силах понять того, кому оказывает помощь, и в итоге сам становится жертвой. Здесь не спасает ни наука, ни любовь, а отсылка к средневековым гравюрам о ведьмовстве выглядит для Триера важным аргументом: зло торжествовало всегда, и даже женоубийство является лишь временным спасением. Кажется, правда, что в глубине души он иронично относится ко всем умственным построениям, и с пониманием воспринял бы ту смесь вздохов ужаса и нервного смеха, что сопровождала премьерный показ «Антихриста» в Москве.

Впрочем, как посмотришь «ленты о жизни», будь то «Голландия» - об устрашающе-унылых буднях нидерландской провинции (на фестиваль лента попала самотеком: режиссер Тийс Глогер прислал ее на диске, отборочная комиссия работу приняла), или австрийская «Кома» - о добросердечном буржуа и проститутке, исповедующей садо-мазо, так и подумаешь: а можно ли еще быть оптимистом? Человеческая порода так настойчиво проявляет себя сборищем вырожденцев, что порой трудно сопротивляться этому самоопределению. Тут только память о будущем и спасает.

В интеллектуальной резервации

Среди 24 программ фестиваля особое место занимает документальное кино. Вернер Герцог уже не в первый раз поражает воображение московских зрителей как документалист – его фильм «Человек-гризли» пару лет назад просто взорвал мышление. История о человеке, возомнившем себя равным с гризли и жестоко за это поплатившимся, лишний раз напомнила о скромном месте homo sapiens в природе, его неоправданных попытках претендовать на нечто большее чем он есть. «Встречи на краю света» посвящены путешествию в Антарктиду, и она оказывается совершенно иным континентом, чем может себе представить телезритель. Но сможет ли он увидеть фильм Герцога?

Вся надежда, казалось бы, на телевидение – кому же еще показывать фильмы документальной программы «Свободная мысль»? Но не факт, что наше телевидение эту программу ММКФ одолеет, даже на уровне канала «Культура». Трогательная забота о рейтинге сводится на телевидении к тотальному интеллектуальному аборту. Даже фильмам болгарской программы, одной из самых интересных на нынешнем фестивале (ее и назвали не по-русски, но все равно понятно: «Български фокус»), вряд ли повезет с нашим ТВ. Хотя, например, «Единственная история любви, о которой не написал Хемингуэй» Светослава Овчарова - вполне зрелищное и одновременно качественное кино. А ведь прошлогодний успех на фестивале болгарского «Дзифта», давал, казалось бы, телевизионщикам рискнуть и поставить на кино бывших соцстран, пусть и небольшие ставки.

Из документалистики есть шанс разве что у фильма «Прокофьев: неоконченный дневник» Иосифа Фейгинберга, выходца из СССР, занявшегося в Канаде кино. Во-первых, у него телевизионный формат: 52 минуты. Во-вторых, у автора репутация «нового Бруно Монсенжона», режиссера, умеющего гениально рассказывать о музыке – именно так Фейгинберга и представляли фестивальной публике (хотя его «Глен Гульд: путешествие в Россию», показанный на прежнем фестивале, оказался занудливым). В-третьих – и это самая выгодная позиция для нашего ТВ – в картине нет проблемного взгляда на композитора. Основные рассказчики здесь сын и внук Прокофьева, плюс директор его парижского архива, а также профессор из Принстона, восстановивший знаменитую дягилевскую версию балета «Стальной скок» в оформлении Георгия Якулова. Фрагменты этого балета – самое интересное, что есть в фильме. Наследники, как обычно, бормочут что-то нейтральное, хотя именно один из сыновей, Святослав Сергеевич, предпринял фундаментальную работу по изданию дневника Прокофьева (двухтомник вышел на русском языке в 2002 году и до сих пор не распродан). Но внятного, аналитичного рассказа о композиторе сквозь призму его дневниковых записей так и не получилось. Вместо этого – сплошные недоговоренности и замалчивания (вроде развода с женой Линой или истинных причин возвращения в СССР), упрощения и сглаживания (вроде отношений со Стравинским и Дягилевым). В общем, вполне официальный, одобренный семьей взгляд на гения, в котором варилось все, а потомкам же предлагают забыть о темных сторонах и предаться глянцу.

Спасибо, наелись.

Фестиваль как долг

Московский кинофестиваль – практически единственная возможность в столице увидеть в течение недели сразу много качественного кино. Того, что вряд ли когда еще покажут. Вне фестиваля московская киножизнь по мировым меркам на удивление провинциальна. Там, где в европейских столицах цветут небольшие кинотеатры, показывающие в день десятки некоммерческих фильмов со всего света (район Одеона в Париже лучший тому пример), у нас цветут игровые салоны, кафе с сумасшедшими ценами и бутики никем не покупаемых товаров. Поэтому на ММКФ лежит особая ответственность за киноздоровье москвичей и гостей столицы. Поддержать это здоровье он не в состоянии, но дать подышать кислородом хотя бы на неделю может. Что и делает – чего стоит хотя бы специальная программа «Грузинское кино от “Клятвы” до “Покаяния”», нарушающая неявные антигрузинские установки в нашей культурной политике. А возрождение из небытия замечательной ленты Евгения Шифферса «Первороссияне»? Ее представили в рамках интереснейшего проекта Евгения Марголита «Социалистический авангардизм». Жаль только, что в фестивальном каталоге режиссером назван не Шифферс, но «прикрывавший» его и картину ленинградский режиссер Александр Иванов.

Сочетание абсурдности с авангардизмом – типично русская история. Очередным ее проявлением стала судьба редакции «Искусства кино». Как раз в дни фестиваля было объявлено, что Союз кинематографистов изгоняет редакцию из принадлежащего ему помещения. На пресс-конференции председатель СК, Никита Михалков цитировал в свяиз изгнанием журнала Столыпина: «В политике нет мести, но есть последствия». Циничный комментарий связан с тем, что главный редактор «Искусства кино» Даниил Дондурей, вместе со многими своими коллегами осмелился выступить против дорогого Никиты Сергеевича, при котором Союз терял собственность или сдавал ее в аренду сторонним организациям по заниженным ценам. Но вдохновенный певец власти, трудяга-барин Михалков всю жизнь чувствует себя в силе, и теперь даже в поздравительном порыве обнял Николая Досталя, который зимой тоже выступал против него. Так традиции социалистического авангардизма перекочевывают с киноэкранов в наши трудовые будни. На то они и праздник.

* * *

Кино меняется на глазах. Фестиваль, отметивший в этом году свое 50-летие, вступил в новую эру. Уже сейчас многие фильмы показывались не на традиционной пленке, как раньше, но на Digital Betacam, HDCAM, HD SR или просто HD. Что будет лет через 20, не возьмется предсказать никто. Разве что в одном можно быть уверенным: человеческий материал останется прежним. Гремучая смесь святости и дерьма своих пропорций в нем не изменит.

       
Print version Распечатать