"Рио-де-Жанейро – это моя мечта, и не смейте касаться её своими грязными лапами!" - говорил Остап Бендер. По не вполне понятным причинам, которые, безусловно, не исчерпываются географией, Латинская Америка приковывает внимание наших соотечественников. Здесь мы можем вспомнить не только Остапа Бендера, но и тысячи домохозяек, затаив дыхание наблюдавших за дикими розами и просто мариями. Но картина не настолько печальна, и далекому загадочному континенту есть что предложить и более изощренному потребителю.

В двадцатом века Латинская Америка стала источником мощнейшего потока пользующейся бешеной популярностью среди интеллектуалов литературы. Имена Борхеса, Маркеса, Картасара и многих других часто произносятся с придыханием и пиететом. Чаще всего авторов из Аргентины, Бразилии и прочих стран записывают в какого-то странного магического реализма, наверное, в большей степени из-за эффекта магического очарования, чем из-за использования конкретных литературных приемов.

Так же оказался в ряду магических реалистов и новоиспеченный лауреат Нобелевской премии Марио Варгас Льоса. Автор более чем 30 романов, переведенных, по меньшей мере, на 31 язык, уже многие годы считался кандидатом на получение Нобелевской премии. Не ясно, существует ли пресловутая "нобелевская очередь", но Варгас Льоса первый латиноамериканец, получивший премию по литературе с 1990 года, когда ее получил мексиканский поэт Октавио Пас, большой друг Льосы. А за прозу последним с континента получал Нобеля Маркес аж в 1982 году.

Казалось бы, континент немаленький и писателей на нем живет множество. Но так сложилось, что, в частности, с этими двумя лауреатами Нобелевской премии по литературе Ваграса Льосу связывают непростые и политически обусловленные отношения. Наверное, это характерно для региона, в особенности для ХХ века. Политика пронизывает все сферы и смешивается с личной жизнью. Каждый латиноамериканец немножко революционер.

«Писатель не должен превращаться в статую», - однажды сказал в интервью Варгас Льоса. Активная политическая позиция, участие в жизни общества, журналистская деятельность и преподавание стали для него средством такого не-окаменения, страховкой от башни из слоновой кости.

В шестидесятые годы Льоса, как и многие латиноамериканские интеллектуалы его поколения, приветствовал кубинскую революцию. Он пристально изучал марксистские тексты, но, несмотря на это, а возможно и благодаря этому, его политические предпочтения вскоре изменились. В 1971 году Кастро заключил под стражу поэта Эберто Падилья; для Льосы это событие стало решающим. С тех пор режим Фиделя Кастро стал для него ярчайшим примером угнетения свобод человека, за которые отныне он борется. Движение вправо по политическому спектру привело Льосу в стан либертарианцев, где он остается и по сей день.

В 1990 году Варгас Льоса баллотировался в президенты Перу, своей родной страны, от союза правоцентристских партий «Демократический фронт», но проиграл «темной лошадке», Альберто Фухимори, и после этого уехал в Европу и даже получил испанское гражданство. Уже с другого континента Льоса продолжает вмешиваться в латиноамериканскую политику. Он критикует Уго Чавеса за подавление демократических институтов в стране, подшучивает над своим другом Октавио Пасом, называя политический режим в Мексике «идеальной диктатурой».

В 2003 году Варгас Льоса предпринял ряд поездок по оккупированному американскими войсками Ираку. Он относится к числу общественных деятелей, поддерживавших вторжение союзных войск в это государство, поскольку, с точки зрения Льосы, бороться следует с любыми автократическими режимами, будь они правыми, левыми, религиозными или секулярными. В своих путевых заметках, публиковавшихся в ряде испаноязычных изданий, Льоса описывает проявление личных свобод, которые открывают для себя жители страны после свержения правления Саддама Хусейна. Но и здесь он остался не только журналистом, но и писателем. Кит Джонсон, один из спутников Варгаса Льосы во время его поездок по Ираку, вспоминает, как на ирако-иорданской границе во время заминки с документами писатель спросил пограничника: «Вы знаете, кто я? Меня три раза включали в шорт-лист Нобелевской премии по литературе». Полковник скривил губы. «Но Вы же не выиграли, верно? Не переживайте, несмотря на это, мы вас пропустим». Тень нобелевского неудачника очень долго висела над Варгасом Льосой, вероятно, совершенно незаслуженно.

Но премия все-таки нашла своего героя. Больше всего повезло даже, наверное, не Льосе, а Принстонскому университету, где писатель сейчас выступает в качестве приглашенного профессора. Живой классик, и без того украшающий расписание любого университета, теперь, во время работы в Принстоне стал еще и нобелевским лауреатом. Не повод ли это для радости администрации учебного заведения? Варгас Льоса читает на испанском языке курсы по писательскому ремеслу и художественным особенностям работ Борхеса. Кстати, академический интерес к другим латиноамериканским писателям Льосе вполне свойственен: докторскую диссертацию в 1971 году он защитил о романах Маркеса.

Но глубокий научный интерес и принадлежность к одному писательскому племени не помешали Варгасу Льосе еще в 1976 году поставить Маркесу прекрасный фиолетовый синяк. Этот инцидент в одном из театров Мехико бурно и долго обсуждался. Несколько десятков лет писатели не говорили после этого случая. Причиной скандала, что неудивительно, стало расхождение в политических взглядах: в вину Маркесу ставилась дружба с Фиделем Кастро.

«Я убежден, – говорит Льоса. – Что Латинская Америка станет по-настоящему и навсегда демократичной, только когда изобретут вакцину против нерациональных, примитивных идей, противоречащих свободе – идей, которые воплотить может только супермен». Возможно, такая вакцинация – цель его персональной революции, которую он проводит и в литературе, и в своей общественной деятельности.