Павловский подвел итоги

От редакции. В издательстве «Европа» вышла новая книга Глеба Павловского: «Гениальная власть! Словарь абстракций Кремля». М.: Изд-во «Европа», 2012.

* * *

Павловский выпустил книжку. Сначала - о плохом. Он поступил со своим текстом худшим образом: издал себя в серии «Политучеба». Какая такая «политучеба»?! Разве что на Селигере. Вместо портрета самого Павловского - уж если и продавать читателю заметки «главного консультанта Кремля», то с его крупным портретом – на обложке какая-то собака (возможно, лабрадор Кони?). Получив книжку, из нее нужно сразу вырезать ножницами предисловие. В котором на четырех страницах 8 раз упоминается Сурков, по 1 разу – Гефтер, Навальный и Ясин.

После чего можно и даже нужно прочесть очень интересный текст. Он состоит из 23 маленьких эссе, собранных в виде «словаря кремлевских абстракций». Эти 23 термина выбраны Павловским, разумеется, не из академических соображений. Задача не в том, чтобы охватить весь словарь «кремлевских концептов» (например, нет статей «тандем», «средний класс», «модернизация», «нацпроекты» и т.д. и т.п.). Павловский выбрал концепты, с помощью которых он хочет создать связное описание путинизма как системы политической власти.

Базовая идея Павловского примерно такова: какой-то другой деятель (а не Путин), возможно, выбрал бы другую стратегию для второго десятилетия постсоветской России. Путин же выбрал возможную для себя. Она заключалась в том, чтобы сконструировать из России нечто («имеющее товарный вид»), что можно было бы «продать» глобальному миру. Грубо говоря, Путину Россия досталась - как Мубараку Египет – с колоссальными дефектами. Из плохого пластилина надо было слепить нечто, что после позорных 90-х может хоть как-то стоять на «пластилиновых ногах» в составе «мирового оркестра». Глобальный мир, вообще говоря, не строг. Не слишком строг. Он легко терпит многообразие форм политической жизни. Кроме того, вместе с крушением двухполярного мира лидирующая группа государств больше не настаивает на «нормативной демократии». Да и для Путина никакой «нормативной демократии» никогда и не существовало. Она его не интересовала. Как Мубарак или – ранее – Ататюрк, он должен был положить в колбу реальные субстанции, которые ему достались, и начать их вываривать. А субстанции постсоветского общества на территории РФ, согласно словарю Павловского, это СТРАХ, НАСИЛИЕ, НЕФТЬ, ВОЛЮНТАРИЗМ (готовность к чрезвычайщине), КАВКАЗ. Спрашивается: как все это оформить так, чтобы выставить на продажу? Павловский показывает как это было сделано. Так называемая ВЕРТИКАЛЬ ВЛАСТИ – это не «вертикаль», и не «власть». Это уникальный институт для прокупки региональных элит.

Создание нового «регионального менеджмента» при Путине, как пишет Павловский, это способ вывести на мировой рынок «капитализируемый суверенитет России», который брендирован через самого Путина. То есть вся система дотаций регионов, которая является «бизнесом на отсталости», вся система «откатов», система невозможности регионов выйти на кредиты, минуя Москву, система создания «региональных боссов» (Павловский избегает употреблять слово «губернаторы») – все это ведет к созданию «своего рода суверенитета». Но его – в путинской системе – следует понимать исключительно как «бизнес-актив». У нас нет государства, как пишет Павловский. Но зато есть «постмодернистская государственность». И в результате вполне признанная в глобальном контексте.

Надо подчеркнуть, что Павловский вовсе не осуждает Путина. Он просто показывает, на каких реально сваях держится путинизм. Он описывает, как путинизм воспроизводит насилие, страх, накапливает резервы, как он транслирует обществу свою «экономическую» мотивацию. Путин ведь – «искренний пацан». Он ведь никогда и не выступал с риторикой Вацлава Гавела. Напротив, он всегда подчеркивал сугубый прагматизм своей стратегии. «Бизнес Кремля связан с превращением суверенитета России в основной актив. Это дело рискованное, - пишет Павловский. – Зато, выйдя на мировой рынок, суверен-коммерсант монополен – никто не сделает бизнес в обход центра».

Далее Павловский просто, лаконично и без излишней образности (в которой упрекал его Ю.М.Лужков) показывает, что представляют собой в этой системе «большинство», «демократия», «конфликт», «народ». Особенно хороша у Павловского глава «Государственность». В 90-е годы ядром государственности был доллар («у кого доллар, тот и властелин»). При Путине ядром государственности стали «резервы». Кудринские резервы. Все институты у нас глубоко вторичны по сравнению с этой кубышкой.

Мысль Павловского примерно такова: Путин и его команда не ставили себе задачи что-то «благоустраивать» в России. Благоустройство – даже если оно кое-где и появилось – это случайное следствие другой стратегии. Стратегии «работы по периметру». Существует некий воображаемый, не совпадающий с госграницами НЕБЕСНЫЙ ПЕРИМЕТР РОССИИ. И на периметр нужно, как это сделал Мубарак, выставить убедительный образ стабильности, способствующий признанию страны в качестве, например, места активного, дешевого и безопасного отдыха. То есть как-то продать свой естественный ресурс. У Мубарака – это оазисы в пустыне. А у нас – нефть и газ. К нефти и газу надо было пристроить некие не вызывающие больших сомнений у «покупателя» муляжи общественных институтов (выборы, парламент, налоги и т.д.).

Впрочем, эти муляжи в своей книжке Павловский вообще берет за скобки. Они не представляют для анализа никакого интереса. Поскольку реальное управление осуществляется с помощью, образно говоря, «резервуаров» (резервуар страха, резервуар насилия, резервуар «властной уникальности», резервуар сакральности, резервуар стабфонда и т.д.). Да, как пишет Павловский, «все это делает нашу систему – демократия она или нет – колдовской и непредсказуемой». Но могла ли она быть другой? Можно ли было как-то иначе «капитализировать» РФ и вставить в глобальную рамку, имея на руках сепартистский Кавказ, элиты, привыкшие к чрезвычайщине, плохое советское институциональное наследство и проч.? А кто его знает? У власти оказался бывший глава внешнеэкономического департамента. Так сложилось. Нет государства (а есть «государственность»), нет институтов (а есть только стабфонд и бюджетный пузырь), нет федерализма (а есть ручное управление всеми резервуарами из центра). И как результат: Путин – это только мировой торговый бренд, который обеспечивает, как пишет Павловский, баланс между населением и мировым рынком.

Можно ли перейти от «политики чрезвычайщины» к «политике нормы»? Этим вопросом заканчивает Павловский свой «кремлевский словарь». Позиция Павловского была им уже сформулирована ранее, в 2010 и первой половине 2011. Он считал, что Медведев – неплохая форма для того, чтобы плавно переплыть от путинизма в новые воды. Медведев, по словам Павловского, это «утопия нормы». Но - испугались. Чего? Испугались того, что «евроатлантизм» Медведева, его ценностная риторика, его намерение «систематизировать» путинскую систему приведет к тому, что «плохой мубараковский периметр» будет нарушен, а взамен не будет приобретено ничего. В результате «наша модель суверенитета так не похожа на наши мечты о мирном государственном будущем». Этими словами и заканчивает Павловский свой занимательный словарь русской власти.

Понятно, что главный вопрос – т.е. вопрос о том, а какая русская политическая система вместо путинизма может быть успешно встроена в глобальный порядок, в мировой рынок – остается за пределами этого словаря. Что мы могли бы предложить окружающему нас миру вместо «бренда Путин» (кстати, кажется, 3-го по популярности среди мировых брендов по списку Forbes)?

Даже если допустить, что у России есть «отложенный спрос» на демократию, нормы, институты, на справедливый суд, на самостоятельность регионов, на конкурентные выборы, ужас заключен в том, что Путин потому-то и третий в списке Форбс - он создал одну из – увы! - лучших, конкурентоспособных и признанных в глобальном мире систем власти, для государств «типа россия-египет». Это хорошо эшелонированный, застрахованный, удачно проданный Западу политический режим. Можно ли кого-то убедить в том, что это режим с колоссальными рисками, что дефолт в нем заложен как родовой признак? Можно. Но если предъявить убедительный образ другого, но также хорошо «продаваемого» режима. Так, видимо, считает Павловский.

Сайт издательства

       
Print version Распечатать