Рассуждение первое: уличная война, ноябрь 2004

"Оранжевая революция" на Украине все более напоминает репетицию грядущих, значительно более страшных и разрушительных, событий в России. В этой связи имеет смысл поговорить об организации гражданского сопротивления технологиям мнимо ненасильственной революции ("бархатной революции", "революции роз", "оранжевой революции"). Эти технологии разработаны и используются специально для слома политических систем, которые способны оказать достаточно жесткое сопротивление революции насильственной, в которых бессмысленно устраивать военные перевороты, вооруженные штурмы президентского дворца и т.д. Вместо гранат, пулеметов, танков, главным видом оружия является невооруженная толпа, занимающаяся "тусованием".

Современный "средний европеец", живущий в любой части света, совершенно не горит желанием проливать свою кровь за какие-либо политические и социальные идеалы, он совершенно не стремится ложиться под танк с мыслью, что тот переедет, стрелять в полицейского, зная, что тот может выстрелить или хотя бы звездануть дубинкой в ответ. Тем более насильственная технология революций является не самой эффективной, напротив - история той же Европы - это кладбище провалившихся вооруженных восстаний, что не замечается лишь потому, что редкие удачные революции прозвучали намного громче. Многие из насильственных революций также содержали в себе удачный зародыш "ненасильственного" давления, вспомним, например, знаменитый поход женщин на Версаль, возглавленный проституткой Теруань де Мерикур и приведший к фактическому падению французской монархии за три года до ее юридического упразднения.

Суть "ненасильственной" технологии - в эксплуатации "системных дыр" в архитектуре современного государства, исповедующего принцип уважения гражданских свобод (в частности, свободы слова и собраний), отказывающегося от неправового насилия по отношению к гражданам и вообще четко отличающего насильственный мятеж от ненасильственного мирного гражданского протеста. При этом используется дополнительная характеристика современных политических систем - неодобрение насилия по отношению к тем, кто формально нарушает право, но не совершает насильственной агрессии. Без учета этой, не формализованной в законодательстве, "оговорки" технология не действует. Скажем, "оранжевая революция", скорее всего, невозможна в США, поскольку там полиция обычно разгоняет незаконные митинги и шествия вне зависимости от поведения их участников. Особенно эффективно действие технологии лжененасильственной революции в тех случаях, когда речь идет о свержении затравленного международным сообществом, не ощущающего твердых властных полномочий от имени нации политического режима. Cамым подходящим моментом для такой революции являются выборы, в ходе которых доказывается мнимая нелегитимность существующего политического режима.

Начинается все с "мирного протеста" против нарушений, фальсификаций и т.д. Митинг организуется как шоу - с музыкой, символикой, тусованием и - на вполне законных, правовых основаниях. Однако по ходу митинга уже заведенную и сплоченную символикой и шоу толпу призывают к нарушению "во имя свободы" второстепенных положений законодательства - объявлению митинга бессрочным, началу голодовки, разбитию палаточного лагеря. Здесь - решающая развилка для властей. Они должны поступить строго легально, а именно вытеснить митингующих с площади и разогнать митинг силой, вне зависимости от его содержания и поведения митингующих. Dura lex sed lex. Если власть не принимает этого абсолютно легитимного решения, то ее дело можно считать проигранным, поскольку она теряет моральные и правовые основания для применения силы, а политическим, как мы уже сказали, парализована заранее. Толпа разрастается и обрастает "хозяйством", поскольку обеспечение "мирного волеизъявления людей" оказывается гуманитарной задачей, - подтягиваются палатки, полевые. Толпа превращается в армию, обросшую обозом и маркитантками.

Следующим шагом является призыв перейти к "ненасильственно" силовым действиям - перекрытие движения, блокада правительственных зданий, коммуникаций, занятие тех или иных зданий. Все эти действия совершаются при минимальном уровне "насилия", то есть побоев, стрельбы. Напротив, о необходимости "не поддаваться на провокации" говорится постоянно. В этом, собственно, и заключается вся "ненасильственность". По сути, конечно, перед нами типичное вооруженное насилие. Только вместо огнестрельного оружия используется толпа - масса невооруженных людей обладает сама по себе достаточной пробивной силой. Это дубина весом в несколько десятков тонн. Если взять толпу в 200 тысяч человек и принять ее средним весом 100 кг, то ее мощность будет равна мощности ядерного заряда, сброшенного на Хиросиму. Одного этого факта достаточно, чтобы понять: ни о какой "беззащитной и безоружной" толпе речь не идет. Просто передвигаясь и давя массой, такая толпа способна произвести чудовищные разрушения. По крайней мере, небольшой отряд ОМОНа, даже со средствами усиления, сопротивляться последовательному давлению этой толпы, не смущаемому противодействием, окажется неспособен. Однако еще важнее психологический эффект - в толпе много женщин, "детей", "молодежи", толпа выступает "за свободу", и это все подавляет сопротивляемость противоположной стороны, особенно - не имеющей сверхмотивации.

По сути, речь идет об использовании добровольного живого щита, то есть тех же методов, которые используются классическим терроризмом. Только вместо взятия в заложники речь идет о самозахвате. Перед нами страшная сила, способная осущестить насилие любого масштаба и при этом остаться безнаказанной, поскольку она не ведет с точки зрения классической уличной войны никаких боевых действий и не применяет оружия.

Осуществив безнаказанно действия в рамках мнимого ненасильственного сопротивления и оставшись безнаказанной (ведь люди "силы"-то не применяют, а от репрессий за нарушение закона власть отказалась еще на предыдущем этапе), толпа может перейти к последнему и решительному акту разрушения власти - "штурму", то есть открытому насилию, совершаемому толпой. К тому моменту право толпы на насильственное насилие уже легитимизировано предшествующими "ненасильственными" действиями, не получившими отпора. Не сопротивлявшиеся прежде, потому что "еще рано", власти теперь обнаруживают бессмысленность сопротивления, потому что "уже поздно", и власть, легитимность, порядок уже утрачены пассивностью на предшествующем этапе. "Народ победить нельзя", а по сему случаю "народу" предоставляют возможность получить формальный контроль над символическими объектами и символами - резиденцией главы государства, парламентом и т.д. После чего "не стрелявшая в народ" армия может с чистой совестью сдаваться.

Понятно, что нормальное силовое противостояние государства этому лжененасилию невозможно. Поскольку если государство способно противостоять (как в Белоруссии), то лавочка лжененасилия попросту закрывается. В этом случае главу КГБ увольняют за невинные "разговоры" с демонстрантами, а их самих бьют за малейший факт выхода за пределы очерченного им загона и за превышение отведенного времени на минуту. Если государство дозволяет вызреть "оранжевой революции", то, значит, оно уже неспособно его победить.

Не будем обсуждать всевозможные альтернативные подходы к сопротивлению лжененасильственной революции. Прежде всего, потому что они нерелевантны объекту. На другом уровне можно пытаться разрушить ее идеологию, ее дискурс, ее организационные структуры и цепи коммуникации, но с самой толпой, когда она соберется, иными методами сделать ничего будет нельзя. Кроме того, для глобального организованного противодействия необходим ресурс государства или крупных корпораций. Мы же исходим из того, что государство находится в глубоком нокдауне, а корпорации уже оказались неспособны самоорганизоваться на отпор толпе на предварительных стадиях. Будем исходить из того, что толпа нам дана уже как факт.

Единственным выходом в ситуации, когда толпа уже собралась, является полноценное гражданское сопротивление мнимому ненасилию. Это сопротивление должно носить характер партизанской войны и носить насильственный или хотя бы квазинасильственный характер. Основным содержанием и целью такого гражданского сопротивление должно стать разрушение консолидированной карнавальной толпы, занимающейся "ненасилием" постановка ее перед жестким выбором - насилие или неучастие. В этой ситуации контрреволюционеры должны быть готовы выступить и против "революционеров", и против сил "правопорядка", своим бездействием фактически разрушающих этот правопорядок. Для этого необходимо определенное мужество и презрение как к собственной безопасности, так и к собственной "репутации" среди обывателей.

Поэтому начинать лучше с квазинасильственных форм, которые могут быть противопоставлены квазиненасильственным и будут квалифицироваться лишь как хулиганство. К таким формам могут относиться залив революционеров краской, забрасывание яйцами, овощами, тортами, полив толпы ледяной водой, забрасывание дымовыми шашками и петардами. Такие действия могли бы совершаться небольшими группами "партизан".

Несколько более разнообразными могли бы быть действия больших и организованных групп защитников порядка, в случае, если их удастся создать и будут иметься политические силы, готовые их мобилизовать. К числу таких действий может быть отнесена, прежде всего, контрблокада революционных толп. Толпа должна быть полностью блокирована представителями партии порядка на сравнительно небольшой площади, являющейся центром революции. Силы порядка должны полностью перекрыть въезды и выезды, входы и выходы из этой зоны, блокировать не только наземные коммуникации, но и метро и, по возможности, подземные ходы. Силы порядка не должны прибегать к более насильственным действиям, нежели сами революционеры, однако должны давать понять, что в случае попыток организованного прорыва контрблокады могут произойти столкновения, нежелательные для "дела революции".

Особенно важно для сил порядка в этом случае найти взаимопонимание с правоохранительными органами. Если причиной пассивности последних является не сознательная измена, а просто нерешительность власти, то милиция, солдаты и т.д. могут быть распропагандированы на выполнение их долга в рамках строгих служебных инструкций, а не распоряжений начальства. При этом условии правоохранители могут обеспечить серьезное силовое прикрытие силам порядка, однако на это нельзя ни полагаться, ни рассчитывать. Напротив, исходить нужно из предположения, что, скорее всего, власть натравит органы именно на защитников порядка, а не на революционеров.

Поэтому костяк партизан порядка должен быть составлен из тех, кто готов рискнуть свободой, здоровьем и даже жизнью во имя защиты страны как целого и государственной системы в принципе, не рассчитывая на похвалу со стороны конкретного государственного аппарата. В лучшем случае такие партизаны могут рассчитывать на снисхождение суда присяжных, если до него доживут.

При этом никто, кроме партизана - одного, группы, партизанской армии порядка, не сможет остановить толпу и не в силах будет спасти государство от окончательного распада и узурпации антинациональными силами. Бессмысленно также рассуждать, способны ли партизаны порядка совершить "обновление государства". Его все-таки должны проделать совсем иные, политические силы. Задача партизан порядка не столько в том, чтобы изменить политическую структуру, сколько в том, чтобы сохранить саму возможность ее изменения, не допустить коллапса и переформатирования в несуверенную, контролируемую извне химеру, которую навязывают революционеры.

-->

Рассуждение второе: oфисная война, январь 2005

Развитие революционных событий в России приобрело несколько иной, более "умный" оборот, чем мог ожидать автор этих строк в ноябре 2004-го, обнародовав в своем интернет-дневнике первую часть "Партизан порядка". Надежда на то, что для организации "какой-то там по счету русской революции" будут использованы толпы, аналогичные толпам в Сербии, Грузии или на Украине, оказалась слишком оптимистичной. Фактически был нанесен удар по самому слабому месту в структуре современной российской государственности - по властным структурам и их отношениям с народом. Граждане России не пошли бы массой митинговать за "российского Ющенко", но самая униженная, угнетенная и порабощенная часть населения не могла не возмутиться в ответ на провокационно-подчеркнутую насмешку и неуважение над оставшимися у нее немногими правами. Это возмущение носит абсолютно легитимный характер, и все здравые общественные силы, от большинства политических партий до Патриарха, уже признали справедливость и законность протеста. Настоящие организаторы революции не столько манипулируют толпой изнутри, сколько искусно направляют ее извне, вызывают "огонь на себя". Будучи по должности представителями государства и формально представляя государственность, они заставляют бить по ней протестную волну, не связывая с этой государственностью никаких интересов, кроме корыстных.

В этих условиях, тот, кто попытался бы, для того чтобы остановить "революцию пенсионеров", использовать рецепты первой части настоящего рассуждения, - впал бы в величайшую ошибку. Может быть, для другой ситуации и обстоятельств эти рецепты еще понадобятся, но сейчас пытаться остановить протестующую толпу так же бессмысленно, как пытаться остановить возвращающую удар боксерскую грушу вместо того, чтобы содрать перчатки с самого боксера. Социальный протест носит реактивный и реакционный, а не революционный, характер. Настоящей революционной силой, революционной армией, уничтожающей государство, фактически стала армия чиновников на всех ее уровнях. Ее способность провоцировать революционный взрыв значительно превышает любые возможности толпы, и сейчас, сознательно или бессознательно, этот механизм работает по полной программе.

Чтобы доказать способность даже самой незначительной административной структуры провоцировать беспорядок и нагнетать социальное напряжение, возьмем небольшой пример. Непонятно почему, но никто из московских политологов не обратил внимания на то, что с Нового года вступило в действие не только законодательство о монетизации, произошло и еще одно важное событие - значительно, практически на треть, подорожало метро. Одна поездка стоит теперь 13 рублей вместо 10. Это повышение было совершено без широкого оповещения общественности и создало для всех пассажиров московского метрополитена своеобразную мини-катастрофу. Оказалось, что вместо обмена десятирублевой бумажки на магнитную карточку теперь необходимо еще дать и получить сдачу, что критически тормозит процесс приобретения проездных документов. Вестибюли метрополитена в часы пик заполнены толпой раздраженных, уставших и опаздывающих по делам людей, которые вынуждены стоять в очереди "из-за какой-то карточки". Одновременно в тех же вестибюлях на глазах у этой толпы разыгрываются драматические сцены "не пропуска" контролерами и милиционерами бывших льготников, ныне своих льгот лишенных. Из двукратного в течение одного дня стояния в той же очереди человек выходит только с одним чувством - чувством ненависти и морального отвращения к "этому государству", презентующим свой "антинародный" характер в самых мелочных и вульгарных формах. Я готов, хотя и с трудом, поверить в то, что речь идет о непреднамеренной, случайно сложившейся провокации, но речь идет все-таки о провокации.

Российское чиновничество, воспроизводя по своей иерархии сверху вниз телодвижения и заявления своего начальства, вполне способно совершить в России "революцию клерков", то есть чредой унижений и оскорблений довести народ до ненависти уже не к себе конкретно, а к власти и политической системе как таковой. При этом всей этой армии совершенно не обязательно сознательно соучаствовать в каком-либо заговоре. Достаточно небольшого количества заговорщиков в числе министров и глав департаментов, достаточно некоторого количества идиотских инструкций и пары-тройки рекомендаций по хамским ответам досаждающим, как, и без того не слишком отягощенная вниманием к нуждам граждан, система полностью сконцентрируется на их оскорблении и провоцировании. Классическими формами такой "революции клерков" может стать искусственное усложнение и затягивание процедуры при осуществлении самых простых и необходимых многим гражданам операций, искусственное создание очередей, нарочито оскорбительные замечания и отговорки в адрес недовольных, отказ от исполнения своих прямых обязанностей. Все это вполне может быть замаскировано под якобы обычное для России офисное разгильдяйство. Однако масштабы этого разгильдяйства способны приобрести непереносимый характер и в итоге привести к побоищам и другим всплескам массового недовольства.

Власть уже фактически приняла на себя в целом ответственность за чиновничий произвол и не собирается и не планирует предпринимать меры для его ограничения. По сути, поручения разбираться с причинами и последствиями чиновного террора предоставлено самим "террористам". Более того, не может не возникнуть ощущения, что речь идет о попытке политической системы совершить "политический суицид", чего Россия ни в коем случае допустить не должна. Вполне возможно, нынешний "суицидник" вполне заслуживает виселицы, но даже и в этом случае его необходимо бережно вынуть из петли, надеть наручники, отвести в камеру, законно судить, рассмотреть все необходимые апелляции и лишь затем, в случае их отклонения, вздернуть вполне официально. Ни в коем случае нельзя дать "закрыть лавочку", одновременно с этим "закрыв" и Россию. В этих условиях партизанская тактика противодействия революции по-прежнему остается практически безальтернативной.

Что могут сделать партизаны порядка в этих условиях? Не так уж и много, но все-таки. Партизан порядка, находящийся на госслужбе и столкнувшийся с фактом саботажной и диверсионной деятельности в рамках своего учреждения, должен по меньшей мере исправить ситуацию в рамках свои должностных полномочий, а при возможности добиться от коллег и руководства более точной и четкой работы и исполнения должностных инструкций. Особое внимание следует обращать на случаи откровенно провокационной несправедливости, не оставляющей гражданину ничего, кроме активного и переходящего в "прямое действие" протеста.

Те из партизан порядка, кто столкнется лицом к лицу с "революцией клерков" в качестве жертвы, должны принести в жертву главное - свое время и "нежелание связываться". То есть перед лицом административного хамства и саботажа необходимо отстоять свои требования, заставить административную машину функционировать в установленном порядке и режиме. В случае, если в оправдание своего саботажа чиновник может сослаться на что-то большее, чем собственно "мне некогда", и привести какую-либо "инструкцию", необходимо выяснить источник и время издания этой инструкции, особенно обращая внимание (и привлекая внимание общее) на инструкции, изданные в последние полгода-год и могущие быть частью провокационной деятельности. Каждому случаю саботажа и провокационной деятельности следует придавать максимально широкую огласку в рамках имеющихся возможностей - от обращения к прессе до сообщения через Интернет или хотя бы по цепочке личных знакомых. На местах следует создавать "группы давления" из пострадавших, которые вместе будут выяснять у чиновников суть происходящего и добиваться нормальной работы.

Целью всех этих действий гражданского сопротивления, как уже было подчеркнуто, должно являться не пресечение нормального функционирования государственных учреждений, не изменение законного порядка, а, напротив, его восстановление. То, что нас не устраивает в легальном порядке государства, - проблема серьезная, но отдельная от попыток разрушить государство как таковое при помощи уличной революции или офисной революции, провоцирующей уличное противодействие. Задача партизана порядка в условиях офисной революции - заставить государство функционировать в тех условиях, когда те, кто это государство на данный момент представляет, пытаются остановить это функционирование.

Эпилог: революция и кристаллизация

Революция, несомненно, является фетишем эпохи "модерна". Революционное действие по тотальному обновлению социального порядка и замене существующей социальной системы проективной утопией (будь то либеральной, социалистической или национальной) считается единственным возможным и допустимым социальным действием. Даже тогда, когда, казалось бы, предпочтение отдается эволюционному и ненасильственному социальному процессу, как в либеральных демократиях Запада, все равно возможность этого процесса обосновывается как прошлой революцией, так и скрыто-революционным характером самого политического процесса. Фактически идея современной демократии представляет ее как "перманентную революцию" буржуазного стиля, заменившую единовременные насильственные толчки несовершенного прошлого. И даже в рамках этих толчков время от времени говорится о "революциях" в те периоды, когда изменения происходят быстро и носят масштабный характер (переход от 4-й к 5-й республике во Франции, "Новый курс" Рузвельта, тэтчеризм). Революция - это универсальная форма социального процесса эпохи модерна.

Однако "модерн" исчерпывает себя, в том числе и в собственных глазах, прибавляя к себе беспомощную приставку "пост-". Это "пост-" не составляет нового эпохального отличия, это всего лишь знак усталости процессов "модерна", невозможности их осуществления на естественной социальной энергии и необходимости перехода к провокационным и игровым технологиям. Именно такой характер носят все "революции" последних десятилетий, носящие от начала до конца манипулятивный, вторичный характер. В этих революциях не радикальные социальные изменения достигаются при помощи частных выступлений и личного протеста, инициирующего протест всеобщий. Напротив, частные изменения совершаются при помощи тотальной эмуляции протеста, носящего всеобщий и системный характер. Постреволюция нуждается в создании искусственной социальной ситуации, провоцирующей изменения и перевороты, причем степень искусственности может доходить до полной театрализации "злодейской" власти и героической и благодетельной "оппозиции".

Нормальный социальный процесс, процесс какой-то новой эпохи, имя которой еще не придумано, идет совсем иными, не постмодерными путями. Это путь оформления в устойчивые структуры случайно сформировавшихся значимых систем и изменений и их генерализации до уровня всеобщего социального порядка. В противоположность взрывному и вулканическому характеру революций "модерна" и пиротехнике постреволюций эти изменения скорее можно сравнить с процессом кристаллизации. Порой очень медленной, но верной. Российское общество развивалось последние годы именно по этому кристаллизационному пути и постепенно начало устанавливать (и восстанавливать) свою структурность. И провокация взрыва, несомненно, призвана не столько убрать реальную гниль, сколько разрушить именно кристаллические образования. Характерно при этом, что провокация народного недовольства ведет, в частности, к тому, чтобы под удар были подставлены реальные структуры народной самоорганизации - ветеранские и инвалидские комитеты, являющиеся важнейшей несущей конструкцией современного российского общества.

Поэтому задача партизан порядка и партии порядка в целом не в том, чтобы "свалить" государство, но и не в том, чтобы поддерживать провокации, направленные этим государством против самих себя. Задача в том, чтобы продолжить процессы социального кристаллообразования, процессы "реакции", становящиеся первостепенно важными для новой эпохи. В момент возникновения социального пожара кристалл должен быть не разрушен, а закален и заточен.