Кто подёргал за хвост «священную корову»?

Статья Михаила Ремизова и Бориса Межуева «Охота на медведей» вызвала очень разные реакции. При всей проблематичности программных тезисов этого текста он поставил перед читателями один, вполне ясный вопрос: может ли в России быть поколеблена «либералистская» платформа управления страной с идеей слабого государства, усыхающим бюджетом на образование, медицину, науку – то есть фактически с деградационной социальной политикой и отсутствием практики нового действия по развитию страны. Мне этот вопрос представляется настолько важным, что я хотел бы к нему отнестись развёрнуто.

Межуевым и Ремизовым была затронута «священная корова», которую ранее трогать не рекомендовали – подслеповатый с точки зрения постановки прорывных целей, само собой разумеющийся либерализм в управлении. Однако ключевые проблемные точки были выявлены несколько абстрактно, что привело соавторов к очень странному выводу: «Единая Россия», как партия большинства населения, должна уйти в оппозицию реальной партии власти – либеральному истеблишменту – и выдвинуть собственную программу развития страны».

Между тем, в отношении ЕР вопрос на самом деле стоит так. Либо ЕР – это забронзовелое второе издание КПСС, когда гладкая, усыпляющее сознание риторика подменяет остроту необходимого действия. Либо именно ЕР может стать лидером в обществе в организации дискуссии по самым острым вопросам платформы управления страной.

Как спасти либеральную идею от либерализма в управлении?

Как сказал Барак Обама два месяца назад, в Америке наступил момент спутника; для нас это значит, что в России должен наступить момент razvitiya. Но что же мешает осуществлению, запуску процессов развития, что приводит к продолжающемуся обезлюживанию территорий, умерщвлению русских семей, разрастающейся наркомании – героиново-алкогольной болезни людей и экономической наркомании нефтедолларов в российской экономике, снижению уровня образования, изничтожению науки.

По иронии судьбы именно то, что мешает запуску процессов развития, формированию мирового бренда razvitiya, одновременно является главной угрозой уничтожения либеральной идеи в стране. Величайшая ценность либеральной идеи – это идея свободы личности, ничем не ограничиваемой её предприимчивости, не только в экономической области, но точно также и духовной. Речь не идёт о кастрированном требовании прав и свобод индивида. Нет, для понимания проблемы нужен возврат к кантовско-хабермасовской парадигме примата свободы личности и её суверенитета и автономии.

Различать либеральную ценность свободы личности и либерализм в управлении начинают многие, чувствуя, что известные поборники либерализма отнюдь не являются сторонниками либеральной идеи, по-большевицки навязывая как единственно возможное кредо свои собственные представления. Но очевидно, что полнота свободы личности реализуется только в условиях жёстко и эффективно действующего сильного государства, выдвигающего цели и разрабатывающего операции действия. Слабое вялое государство, бросающее экономические и социальные процессы на самотёк, обречено попускать грабёж и насилие над личностью со стороны различных социальных сил других стран и криминала своей собственной страны.

Защите этого тезиса собственно и посвящены замечательных три тома Иммануэля Валлерстайна «Современная миросистема I, II, III». В них показано, что священная английская «революция лишь тогда чего-либо стоила, если она умела защищаться» (В.И.Ленин), а точнее, защищать своего сверхпредприимчивого купца, дипломата, заводчика, финансиста, и затем уже квалифицированного рабочего с мировой фабрики. Поэтому сначала Англия душит пошлинами продукцию индустриально конкурентной Франции, выращивает свои ткацкие производства, а потом под требованиями либерализма и святости свободы конкуренции добивается по Эденскому договору 1786 г. отмены пошлин во Франции, уничтожая французскую промышленность, предварительно всё это уже проделав с Голландией. Не правда ли, знакомая картина?

Понятно, почему этих три тома до сих пор не издаются в России и обсуждаются исключительно эрудированными философами левой ориентации Андреем Фурсовым и Борисом Кагарлицким. В них разрушаются мифы двух самых популярных и умных авторов, на которых построено здание непротиворечивости и самоочевидности гайдарономики: миф свободного рынка без государства, якобы со свободными индивидуумами Хайека, и миф одиночки или группы предпринимателей, по Шумпетеру, которые вырывают у нерасторопных тугодумов предпринимательскую прибыль за счёт креативного разрушения.

Ведь либеральный конструкт «мауизма» (как его назвал В.В.Путин) + кузьминизма хорошо понятен – это институциональная экономика, в которой есть палитра бесконечного числа экономических институтов за исключением целеполагающего, проектирующего и программирующего взрывную точку развития института - государства с новыми подходами планирования, которые должны наконец заменить анемичные прогнозы и воспарённые форсайты. К этой институциональной палитре добавлена гайдаровская расчётность получения финансовой выгоды ото всего за счёт снижения издержек в социальной сфере и получения явной прибыли за счёт прогнозируемой благоприятной конъюнктуры.

Чего нет, и не будет в расчетах Мау? Прежде всего, планирующей и целеполагающей роли государства. В частности, здесь не будет Федеральной контрактной системы, имеющейся в США. В интерпретации Кузьминова-Набиуллиной ФКС окончательно препарирована под систему закупок. Между тем, ФКС в США не сводится только к закупочному механизму, но определяет целевую границу мобилизации множества институтов общества для создания принципиально новых технологических решений под выделяемые государственные нужды.

Кстати, подмена способов государственного целеполагания прозрачностью цифири закупок весьма характерна. Она перенаправляет праведный гнев налогоплательщика на борьбу с коррупцией, оставляя в стороне неконтролируемое (если не отсутствующее) целеполагание государства.

Отсюда срывы оборонного заказа, бомбардировка падающими спутниками Пуэрто-Рико, непонятная инициатива закупки Мистралей и т.п. При подобном подходе государство, которое впрямую не целеполагает и не очерчивает границу достигнутого, а лишь считает прибыль и доход, и создаёт правовые нормы, уподобляется слепоглухонемому, который, никогда не видев солнца, пытается вообразить, что это такое.

Контракт в рамках ФКС США является единицей юридически зафиксированной готовности достигать сформулированную государственными группами цель, которая обеспечивается экономически.

Не принимая систему рационального целеполагания государство отказывается ставить задачи прорыва к новому техно-промышленному и социо-культурному укладу, но осуществляет простую пролонгацию (продление в будущее) настоящего положения вещей на основе расчетов прибыли от продажи нефти, сегодня ещё в условиях прогнозируемого мирового голода – зерна, и т.д. Рецепт, казалось бы, прост – режь «косты», вычисляй конъюнктуру. И всякая попытка противостояния такому устоявшемуся оказалась бы безнадежной, если бы не одно обстоятельство.

Демократия участия вместо демократии обещаний

Продолжающийся финансовый кризис, превратившийся в кризис бюджетных задолженностей национальных экономик, потребовал резкой переоценки мира, в который мы всё по инерции пытаемся встроиться. Стало очевидно, что мировой опыт осваивать надо, синергию во взаимодействии поверх границ искать надо, но безоговорочно подводить себя под образец той или иной национальной экономики или всех мировых экономик вместе взятых бессмысленно.

Стало также абсолютно очевидно – особенно после арабских революций и конфликта в Ливии, что, с одной стороны, основанный на нефтедолларах государственный патернализм не спасает от смуты, если молодёжь не может вырабатывать собственные самостоятельные схемы действия и самоопределения в глобализированной мировой экономической среде. И возникновение подобной смуты – дело только времени.

В этих условиях для партии власти было бы абсолютно бесперспективно намечать и обещать продлеваемую в вечность стабильность той формы жития-бытия, которую мы наблюдали последние пять лет. Обещать своим избирателям строительство «заводов, больниц, пароходов» можно, но бессмысленно. Поскольку всем по факту понятно, что это – обещание, производство фиктивно-демонстративного продукта.

И дело даже не в том, что производства не построят, или не откроют больницы. Ужас в том, что отвёрточные производства для низкоквалифицированного труда построят (а центры R&D и разработческие группы останутся за рубежом), и в больницы привезут новые томографы, в школы – компьютерные доски. Но это и означает продолжение использования нелучшего чужого, когда хочется создавать и применять более интересное и умное своё.

Речь же сейчас идёт о том, чтобы формировать и складывать механизм развития уже сейчас, за год до выборов, во время выборов и после выборов. Налицо вызревающая демократия участия, демонстрации действия, а не обещаний. Нужно фактически уже сейчас показывать направление смещения ядра власти в интересах большинства населения, а не обещать райские кущи после 2012 года.

Сегодня делить уже нечего. Можно только переделывать. Модернизация политическая нужна не сама по себе (в отрыве от задач развития она неизбежно превратится в новую «катастройку»), но как поддержка процессов создания нового общественного богатства, как институциональная защита и поддержка класса, который будет создавать новые возможности для всех за счёт введения в оборот новых технологий. Но сначала должны быть запущены и выращены процессы создания нового общественного богатства.

«Умный» класс - опора нового ядра власти

Почему бессмысленно говорить о «горбе рабочего класса»? Поскольку ядро создания стоимости и нового способа жизни концентрируется не в сфере материального производства.

Основой создания общественного богатства являются научно-технологические, образовательные, управленческие, финансовые группы, объединённые вокруг процесса создания новых технологий. А реальная проблема состоит в том, чтобы «не осословить» сегодняшнее общество, не загнать его в организации каст с членством от рождения. Когда любая бредовая активность в этих кастах будет связываться с «удивительной, потрясающей креативностью» Тины Канделаки и Ксюши Собчак. Это собственно и есть ещё одна из главных угроз либеральной идее, поскольку «Дух дышит, где хочет». Сохранить доступ к перспективным типам занятости для всей молодёжи – важнейшая задача.

А также не закрепить через разваливающееся образование сложившуюся систему каст со школами и университетами для богатых и для навсегда бедных. При подобном подходе нам грозит «вечная манежка» как две капли воды похожая на арабское будоражение.

Эти разнопрофессиональные группы, которые создают новые и технические и социальные технологии, в России есть. Они хотят действовать не в изоляции, делая что-то своё немыслимо русское, но сотрудничать с такими же группами на Западе поверх границ, складывая совместно принципиально новый продукт. Но жить они хотят в России, созидать хотят новую Россию. Эти разнопрофессиональные разносекторальные группы начинают образовывать новый «умный» класс. Это не означает, что все остальные люди не «умные». Просто именно для этих групп визионерство и видение будущего становится способом жизни. Партия большинства должна заметить не гламурную «креативную» тусовку, а этот «умный» класс.

В условиях отсутствия целеполагающего государства Россия эту функцию в России может выполнять формирующийся «умный класс». Это – сетевой класс самонастройки, способный за государство ставить цели развития и определять технологическую границу, которую необходимо перешагнуть для того, чтобы в России был сформирован новый техно-промышленный и социо-культурный уклад. И, фактически, под процессы формирования и складывания этого уклада в стране и нужно проводить политическую модернизацию. С этой точки зрения либерализм в госуправлении – это способ фактически не дать запустить в России новые, фактически неизвестные процессы создания новых технологий и переосвоения территорий страны, у которых есть своя рациональность на основе всего мирового опыта, и будет своя экономика и своя счётность.

В этот формирующийся «умный» класс входят представители развивающего образования, фундаментальной практико-ориентированной науки, инновационной промышленности. Эти группы лиц заинтересованы в создании новых технологий «под ключ» и организации на их основе принципиально новых индустрий. Этот класс не мыслит создание новых технологий в стране за железным занавесом. Он заинтересован в сотрудничестве и синергии движения поверх границ – в технологической реализации под ключ целого ряда до сих опережающих Запад новых научно-технологических идей. Но он заинтересован в том, чтобы жить в России и осваивать её территории.

Путин и Медведев между «умным» классом и бюрократией

И здесь мы подходим к ключевой мысли своей статьи. Путин и Медведев с разных сторон колеблются, то делая ставку на формирующийся умный класс, то откатываются назад, опираясь на правительственную бюрократию и советников, которые по существу враждебны умному классу. И это вполне закономерно – умный класс, который потащит на себя полномасштабную модернизацию, ещё не сложился. На кого остается опираться-то – на старые экономические схемы и бюрократию!

Сразу оговоримся, умный класс – это не креативный класс парфюмеров, поваров и парикмахеров. Умный класс, конечно, включает в себя дизайнеров, который проектируют всё от походки и прически сенатора до его гастрономических ублажений, но это не обслуга и не веселители паразитарного leisure class (класса досуга) по Торстену Веблену.

Умный класс – это класс, который создаёт принципиально новые технологии и технологические решения и продаёт их на мировых технологических рынках. Но «умный» класс – это не класс технократии, не важно, советской или американской, это надтехнологический класс. Иначе говоря, класс, который заинтересован в создании и употреблении технологии, в их использовании.

Конечно, «умный» класс должен быть оформлен в свою партию. Российский народ в целом – это умный народ. Поскольку «Единая Россия» – это партия правящего большинства, она должна быть заинтересована в том, чтобы стать партией становящегося «умного» класса. Но «умный» класс может выскользнуть из-под неё и стать на сторону, например, вообразим трудноосуществимое сегодня, блока ЛДПР и КПРФ.

Поэтому для нас охота на медведей – это охота на тех, кто уже сегодня может и хочет выражать интересы «умного» класса. Ядро будущей власти, которое очерчивается уже сегодня в дискуссиях на тему модернизации, это – конечно же «умный» класс. Но это означает, что целый ряд принципов управления, рассматривающихся сегодня как самоочевидные, должны быть подвергнуты сомнению.

Программа-минимум «умного класса»

И здесь мы бы, конечно, не согласились с помощником президента Аркадий Дворковичем по поводу того, что сегодня стратегии развития страны нет, что она, как говорит и Алексей Кудрин, определится на выборах. Чтобы люди выбрали, надо, чтобы было из чего выбирать, и они могли бы понимать, что им предлагают.

Рискнули бы предположить, что для «умного» формирующегося класса очень важна следующая система постулатов, своего рода программа-минимум:

Модернизация не может быть связана исключительно с заполнением России западными отвёрточными производствами: автомобильными, электронными и т.д. Должны быть созданы и представлены собственные технологические решения. И они в стране есть.

Федеральная контрактная система не должна быть сведена к процедурам госзакупок, она предполагает выдвижение государством стратегических целей.

В России должна быть остановлена смертность и прежде всего русского населения, угрожающая саму существованию государственно-образующего этноса и самой России.

В России должен быть остановлен процесс интеллектуальной деградации населения и предложен проект Новой общенародной российской школы, а не различные куцые формы модернизации и раскурочивания советской школы.

В России должен быть организован процесс перезаселения пустующих земель на основе перспективных поселений и стратегических типов занятости молодёжи. Должен быть сложен инструментарий такого перезаселения, когда данный процесс сможет начаться взрывным образом.

В России должна быть расширена база власти: во власти, помимо безопасников и финансистов, должны оказаться технологи и конструкторы.

В России должно быть создано сильное государство развития.

Брендом России подобно слову SPUTNIK (спутник) должно стать RAZVITIYE (Развитие).

Найти ядро в «ЕдРе»

В России либерализм, в отличие от государства развития и общества развития, представляет собой не что иное, как пристёгивание России к находящемуся в затруднительном положении мировому финансовому капитализму, который в очередной раз был изящно раскритикован Путиным во время своего отчётного доклада перед Госдумой.

Именно эта критика вызвала почему-то странную отповедь известного американского экономиста Пола Кругмана, которого интересует только одно – чтобы американские капиталы безо всяких условий с нашей стороны пришли в Россию. Россию же интересует не любые капиталы, а долгосрочные инвестиции в создание новых технологий: совместно с американцами или независимо от американцев.

Нам представляется, что сегодня перед многими в ЕР может возникнуть следующая дилемма: пристраиваться в рядки кресел тех, кто заблаговременно выстроился за Путиным и Медведевым в меру собственного понимания их электоральных амбиций – или формировать открытое движение стратегии развития, предполагающее использование новых методов управления страной на основе новых программ, проектов и сценариев. Конечно, предъявление подобных программ сделает невозможным пребывание в правительстве значительного числа одиозных фигур. Но сейчас важно не кадровое кровопролитие, а выдвижение новой перспективы. Ядро реальной власти формируется именно здесь.

И В.В.Путин и Д.А.Медведев как люди с огромной политической чувствительностью в первую очередь могут возглавить это движение.