Одноклассники.ру

Mitrofanov Sergey

Говорят, что страну охватила эпидемия воспоминаний. Не знаю, как страну, а у меня действительно одновременно прорезались и одноклассники (35 лет разлуки), и однокурсники (30 лет разлуки), изрядно перепутавшись в чердачных отделах мозга. Все хотели общаться, и дело дошло до того, что каждый раз, отправляясь на инициированную ими встречу, я начинал испытывать чувство, похожее на то, когда становишься ногой на неработающий эскалатор. Должен ехать, а он не едет, возникает чувство секундной невесомости. Должен помнить, а не помнишь. Ждешь, что встретишь одних людей, а приходят совсем другие.

Сложность представил и сам процесс принудительных воспоминаний. Начинаешь зачем-то говорить однокласснику: "Помнишь, как ты..." - а потом вдруг соображаешь, что это относится как раз к однокурснику. Впрочем, неловкость прекрасно забивалась пассионарностью тех и других выпить и закусить.

Причем тут тоже была некая странность. Администрации бывших учебных заведений, ранее воспитывавших в нас настоящих советских людей, теперь с легкостью неописуемой выделяли под наше общение актовые и физкультурные залы, школьно-студенческие кафе. Может, это общий тренд такой, что страна поворачивается к своему прошлому, преодолевая пропасть между советским и российским (и так ведь можно сказать!), но, может, таковы вульгарные последствия рынка. Возможно, таким образом увеличивалась рентабельность "автономных учреждений", но получалось, однако, что они поощряли элементарную пьянку, поскольку никакой иной попытки нагрузить данный контекст идейным содержанием не происходило.

То есть непонятно было, по поводу чего, собственно, встреча... Типа комнаты ужасов: давайте посмотрим, во что мы с годами превратились.

Практический смысл в конечном итоге все-таки проявился у одноклассников. Дело в том, что нашим девчонкам (господи, им же теперь за 50!) так понравилось, оказывается, учиться в нашей физико-математической школе, что они из нее так никуда и не ушли, позднее заделавшись в ней учителями и завучами. Поразительно, но они умудрились под школьной крышей пересидеть и все бури перемен, которыми так богата наша страна, не будучи богатой чем-либо еще. Жертвами стали как раз те, кого школа выпустила в жизнь. Но это-то - если честно - школа и обязана была сделать: поставить человеческий материал в катаклизм.

Однако мои хитрые соученицы, как и было сказано, из нее... никуда не выпустились. Наоборот, они забаррикадировались в ней среди декораций школьного театра и пособий по ботанике, не впустив туда ни перестройку, ни постперестройку, чтобы сегодня, свеженьким, набежать, напрыгнуть на потрепанного товарища по парте.

Общение с ними резко началось, но столь же резко было в конечном итоге мною пресечено. Оказалось, что я совершенно не готов стать очередной луной в их сильно моноцентрической планетной системе. Они тут же потребовали, чтобы я осуществил по отношению к своей родной школе мини-национальный проект, купив, допустим, им лазерный принтер, чего делать я в принципе не хотел. Не из жадности, но не хотел перебегать дорогу Дмитрию Медведеву. Во-вторых, потому что и не собирался. И не то чтобы я не чувствовал душевного родства с альма-матер, но у меня оставалось больше обязательств перед родством биологическим, то есть перед своим собственным подрастающим поколением, нежели перед хитрыми соученицами, которых я в глаза не видел более тридцати лет. Пообещав как-нибудь позвонить, я выкинул эту проблему из головы; впрочем, что встретился - не жалею. Точки надо ставить, вернее, привыкать к тому, что они так или иначе будут поставлены.

И вот о точках. Один ЖЖ-шечный автор проницательно, хотя и цинично, заметил, что "одноклассников" легко вычислить по "нелогичному" поведению.

" В кафе заходят, обнявшись (он ее за талию), лысый мужик и телка. Внутри накурено, и мужик спрашивает телку: ты куришь? Она говорит, что да, мужик кивает: тогда, мол, не страшно. Садятся. Смотрю, думаю: интересно, кем они друг другу приходятся? Если плохо (до такой степени, что мужик не знает, курит ли она) знакомы, то почему обнимаются, если хорошо, то мужик знал бы, что она курит. Вдруг догадываюсь: "Ну конечно, это одноклассники".

Вы можете смеяться - так оно все и было. Моя первая школьная любовь уже умерла, не пережив смерти сына, а вторая - скатилась почти что в нищету (относительную, конечно) вместе с частью поверженного в 1991 году класса номенклатуры. Звоночек из прошлого заставил снова подняться в ее квартиру, которая через много-много лет показалась мне значительно меньше. Светлая гостиная трансформировалась в убогую темную прихожую, где внавалку лежали обувь и одежда, а входная дверь почему-то горела, так и оставшись стоять со старой обуглившейся дыркой. Все еще испытывая нежность, я повел подругу в кафе, что дало ей повод надеть очень дорогую шубу, которая, однако, вышла из моды, по крайней мере, последние двадцать лет. И, наверное, мы поцеловались, что, возможно, тоже было подмечено каким-нибудь ЖЖ-шечным автором и было очередной запоздало поставленной точкой.

И все-таки исследовать "кто есть кто" через много лет - не одно лишь убийство времени ради развлечения, как пытаются представить некоторые молодые исследователи социальных сетей, а еще и способ проникнуть в тайну механики биографий, даже если мы не отдаем себе в этом отчет. На самом деле чаще всего мы просто не хотим знать, что последует дальше и каким законам это "дальше" подвластно. В этом смысле проект "одноклассники" становится опасной игрой с ключом от седьмой комнаты.

Возможно даже, что он - сродни вудуизму, поскольку призраки прошлого легко преодолевают броню склероза.

Однажды одноклассницы отвели меня к Л-овскому. А Л-овский, знаете ли, когда учился, был гений, абсолютный и непреложный. Красавец, он знал языки (наверное, занимался с репетиторами), был спортивен, был первым в матанализе и физике. Ему не было равных, и все подражали ему. Он имел только один недостаток - пятый пункт, который и стал непреодолимым препятствием при поступлении в МГУ. И вот Л-овский, к моему удивлению, почему-то не уехал, поступил в институт попроще, как-то устроился и, кажется, был вполне доволен собой и жизнью. А то, что он не стал академиком или большим ученым, я всегда относил к его эксцентричности, ожидая, что это просто какой-то хитрый маневр, чтобы всех удивить. Евреи ж такие хитрые!

И ему, Л-овскому, действительно удалось меня удивить, когда через тридцать пять лет он открыл мне дверь, опираясь на костыли. Лицо Л-овского ела экзема. "Так не бывает! - мысленно вскричал я. - Это же не американское кино про Россию. Нельзя, чтобы страна буквально переломала такому парню ноги..." Мы обнялись.

Теперь Л-овский жил один. Когда попал в аварию, жена ушла. Меня почему-то особенно тронули его холостяцкие макароны по-флотски в холодильнике и то, что он демонстрировал индустриальный пейзаж с балкона, как будто тот был творением его собственных рук. Он и вправду очень радовался, что я пришел, хотя мы никогда не были большими друзьями. Я спросил, есть ли прогресс с ногами. "О, да, - с прежней уверенностью закивал он, - теперь уже все хорошо". Л-овский умер через полгода, оставив меня гадать, что за секретный иероглиф записал он во всеобщей Книге Судеб. Может, это иероглиф того, что, когда тебе многое дано, ты обязан и многое совершить, а если уклонился, тебя стирают...

А вот однокурсники почти все уцелели. Метафизикой здесь и не пахло. Может быть, потому, что в профессиональном плане всех нас толкнули в одну сторону, а там уж мы сами разбежались по своей воле в зависимости от предпочтений, морали и убеждений. Собравшись снова вместе, мы получили как бы идеальную социологическую лабораторию с неограниченным количеством времени на проведение эксперимента. В результате выяснилось, что на группу пришлось четыре полковника ФСБ, которые непрерывно и однотипно, как под копирку, делились возмущением от стояния в очереди за иномаркой и рассказывали про детей, которые учились теперь за границей. У нас такие зарплаты в ФСБ? А вот те, кто остались работать инженерами по специальности, вели жизнь попроще - ведь отрасль по-прежнему лежала, что бы про нее ни говорили кандидаты в президенты - и выказывали легкую неуверенность в будущем. Как сказал один из инженеров, всему виной сокрушительная победа "Единой России" на выборах. Хозяин ушел работать в Думу, вот и ожидаются сокращения.

Специально из Америки - поесть наших салатов оливье с майонезом - приехал гражданин США В-овский, и теперь его хлопал по плечу предполагаемый стукач (который, я думаю, однажды сдал меня за чтение нелегальной литературы). Тот не отходил от В-овского ни на шаг - как приклеенный. В свою очередь, В-овский выглядел странно. Он пришел в родных американских штанах, которые - чтоб вы знали - сидят обычно мешком и мышиного цвета, в хлопковой рубашке - на манер тех, в которых чернокожие рабы собирают на плантациях кукурузу. Говорят, что это оттого, что американцы все так ходят, но, с другой стороны, отнюдь не у каждого американца из распухшего носа торчит вата.

"Это тебя так Родина уже встретила?" - с мгновенно возрожденным сарказмом поинтересовался я. "Нет, - зашмыгал В-овский, - это тут у вас воздух такой, что я совсем не могу дышать. Как вы тут живете?"

Позже В-овский отвел меня в сторону и, понизив голос, поинтересовался: "Раньше нам все в России казалось опереткой, а теперь какая-то готика пошла...Тут все говорят... э-э... про какой-то план Путина. Он вправду есть или это одна мистификация?" "Несомненно есть", - мрачно уверил я.

По плану Путина наступал Новый, 2008 год.

       
Print version Распечатать