Кажется, в 2008 году я занялась коллекционированием ссылок на тему “возвышенного” в современном искусстве. Еще искусствовед Ханс Зедльмайер писал, что высокая духовность погребена под обломками европейской культуры. Философ Валерий Подорога в интервью сказал, что “быть возвышенным – значит, быть немодным”, а арт-критик Екатерина Деготь в образности переплюнула обоих. Побывав в 2008 году на выставке абстрактного экспрессиониста Марка Ротко в Tate Gallery, она написала, возможно, самые цитируемые слова в своей жизни: “Длинная череда темно-серых стен с абсолютно одинаковыми — и по размеру, и по цвету — абстрактными картинами, излучающими немыслимую и ни на чем не основанную духовную претензию. <...> Все-таки нельзя забывать, что изначально абстрактное искусство задумывалось как грандиозное надувательство, как грубый отказ дать обывателю картинку с голой теткой”.

Собственно, зачем Марк Ротко и Барнет Ньюман, евреи, чьи родители эмигрировали в США из России, писали двухметровые полотна с “духовной претензией”? Затем, чтобы передать их ощущение божественного присутствия. Сочетание цветов на огромных полотнах в полтора-два метра может передать особое эмоциональное состояние: “Люди, плачущие перед моими картинами, получают тот же религиозный опыт, который был у меня, когда я писал их”[1]. Более того, большинство названий картин у Барнета Ньюмана говорит об интенции возвышенности: Единство, Начало, День Первый, Адам и т.д. Полотна абстрактных экспрессионистов (добавляя также Поллока) называют “пост-военной мифологией Бытия” (Genesis). Стоит сделать скидку на то, что полотна свидетельствуют об иудейской религиозности, нежели христианской.

Каковы причины непонимания современной арт-средой искусства, ориентированного на Возвышенное и духовный опыт? Этот вопрос задает Джеймс Элкинс в своей книге “On the Strange Place of Religion in Contemporary Art” (2004), так что “религиозный дискурс” игнорируется не только в России. Элкинс говорит, что арт-журналы принимают статьи, связанные с религией, только если они критикуют религию. Художник и теоретик Анатолий Осмоловский, например, публично высказывался о том, что живопись Марка Ротко – это, прежде всего, живопись “цветовых полей”, а также “action painting”, никакой духовности в этих полотнах нет. Однако, когда сам Марк Ротко слышал о себе как о “художнике цветовых полей” или “художнике действия”, он очень расстраивался, утверждая, что люди ничего не поняли в его картинах.

Итак, в чем причина непонимания художников с “духовной претензией”? Может быть, в левом дискурсе современной арт-среды российская при этом копирует европейскую? Но в Европе и США религиозные корни остались, а Россия после 70 лет религиозных гонений предстала страной победившего атеизма. Поэтому совершенно естественно, что современные художники, которые хоть в какой-то мере работают с “религией”, зачастую не понимают смысла, которым наделены их действия. Вспомним, например, перформанс Авдея Тер-Оганьяна “Юный безбожник” (1998), когда он публично рубил иконы. Современный художник говорил, что эта акция – против засилья церкви в обществе. Потом многие коллеги пытались оправдать акцию, говоря, что иконы были не настоящие, а “всего лишь” репродукции, купленные в софринской лавке задешево. То есть рубка икон производилась без понимания символической подоплеки, например, того, что икона – это не картина: репродукция продолжает быть равнозначной оригиналу, потому что является изображением лика святого. А если обратиться к работе Павла Флоренского “Иконостас”, то икона – это вообще сам святой, символически представленный на ней.

Можно долго говорить об игнорировании религиозного в современном искусстве, о том, как это связано с нехваткой культурного багажа, или попросту безграмотностью в истории искусства, если бы не одно но. Дело в том, что не одни только современные художники игнорируют религию, даже не пытаясь узнать, что именно они критикуют. Церковь также упорно игнорирует современное искусство. Летом 2010 года современные художники устроили выставку "Двоесловие/Диалог" в церкви Св. Татьяны при МГУ – это одна из немногих попыток наладить диалог современного искусства и религии.

Многолетняя тяжба православного сообщества с современными художниками привлекла мое внимание акциями “Запретное искусство” и “Осторожно, религия”, инкрустированными бесконечными судебными процессами. Однако, об этих выставках, равно как и о Тер-Оганьяне, знала только “интеллигенция”, которую сейчас, как Диоген с фонарем, разыскивает либеральная пресса. О Pussy Riot и о “сегодняшних гонениях на церковь” знают многие: прихожане, которых священники призвали на всеобщий молебен «в защиту доброго имени Церкви и поруганных святынь» 22 апреля. В связи с этим на сайте Православие.ру начали публиковать фрагменты книги “Анти-искусство” (2011) Андрея Яхнина, в прошлом, современного художника.

Решив не ограничиваться тем, что происходит в современном искусстве, Яхнин дерзнул рассказать о его корнях, о русском Авангарде. По Яхнину, Малевич – это поклонник Дьявола, умело замещающий христианскую символику на сатанинскую. Например, Яхнин пишет: “Малевич декларировал уничтожение, аннигиляцию формы и ее признаков. В этих работах Малевич, придававший огромное значение символичности своих жестов, попытался расправиться с главным символом Божественного присутствия в мире – светом”. Похоже, что автору практически неизвестны теоретические труды Малевича. Малевич писал о свете, ссылаясь на Священное писание. Размышляя в 1924 году о Боге, Малевич цитирует Иоанна Богослова: “Бог есть свет и нет в нем никакой тьмы”, “Соединение с Богом, разумеется, только в свете. Нужно быть светлым, чтобы соединиться с Богом”. Далее – цитируются слова ап. Павла: “Все же обнаруженное делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть”[2]. Поэтому утверждения Яхнина о том, что у Малевича «белая живопись – символ «несвета» как минимум безосновательны.

Разумеется, Яхнин критикует “Черный квадрат”, ставя в упрек Малевичу стремление освободиться от формы в движении к Ничто. По какой-то странной прихоти, автор “Анти-искусства” связывает это движение с богоборчеством. Сам же Малевич описывал это так: “ощущение Бога стремилось победить ощущение Дьявола и победить в то же время тело, т.е. всю материальную заботу, убеждая людей “не собирать себе злата на земли”. Уничтожение, следовательно, всех богатств, уничтожение даже Искусства...»[3]. Мы видим, что речь идет не о богоборчестве, а о прославлении Бога, ради которого Малевич призывает оставить мир телесный ради мира духовного. Следовательно, движение к Ничто – это не термин французской философии, а стремление отринуть земное (форму, содержание) ради Божественного (супрематизм, абстракция). Книга в целом также лишена какого бы то ни было профессионального научного анализа. Ссылки на религиозные догматы отсутствуют, основной аргумент автора – это “святые отцы”, какие именно – тоже неясно. На сайте Православие.ру книгу предлагают сделать учебным пособием по contemporary art, что, с моей точки зрения, нанесет непоправимый урон образованию в сфере искусства в православных учебных заведениях.

Выходит, что у православных та же самая проблема, что и у современных художников – довольно поверхностное понимание основ русской культуры. На самом же деле – и здесь можно сослаться как на русских[4], так и зарубежных искусствоведов[5], – русский авангард тесно связан с русской иконой. Нельзя обвинять художников в сатанизме только на том основании, что не понимаешь смысл авангардного искусства. Как минимум, необходимо заглянуть в их тексты: справиться о том, что мотивировало художника предпочесть абстракцию мимесису. На мой взгляд, книга “Анти-искусство” – это пример непонимания православными различия в путях постижения Бога. Ярлык “сатанизм”, примененный к Малевичу или другим абстракционистам, – это запрет через абстракционизм прийти к русской иконе, и далее, к православию.

Следовательно, православным нужно знать язык авангарда, чтобы понимать искусство авангардистов. С другой стороны, современной арт-среде также необходимо ознакомиться с истоками Авангарда. Иначе получается двусторонняя борьба с ветряными мельницами. Конкурс во взаимном непонимании. Пока что именно это сближает арт-среду и православных.

Примечения

[1] John Golding. Paths to the Absolute: Mondrian, Malevich, Kandinsky, Pollock, Newman, Rothko, and Still. Princeton University Press. 2000. P.222

[2] Малевич К.С. Собр. соч. в 5 тт. Т.5. М.: Гилея, 2004. С.400.

[3] Малевич К.С. Мир как беспредметность // Он же. Собр. соч. в 5 тт. М.: Гилея, 1998. Т.2. С.115. (кур. мой – Т.Л.)

[4] Сарабьянов Д.В., Иньшаков А.Н. и др.

[5] Jean-Luc Marion, Marie-José Mondzain, Andrew Spira and others.