О чем думает Россия?

Экспертный диалог «Что думает Россия», проходящий в Москве с 28 июня по 3 июля и организованный «Русским институтом» и болгарским Центром либеральных стратегий, – первый из четырех запланированных на ближайший год-полтора семинаров, которые можно объединить под условным названием «Что думает БРИК».

Цель организаторов очевидна. Она состоит в том, чтобы понять, что же представляют из себя четыре страны, которые аналитиками банка Goldman Sachs еще в 2001 году были названы как потенциальные лидеры мировой экономики в 2050 году (по расчетам GS, к 2050 году совокупный ВВП этих четырех стран должен превзойти совокупный ВВП «большой семерки»). Точнее, не сами по себе эти страны, а, скорее, представление об их стратегических целях и перспективах развития, бытующие среди соответствующих туземных элит. Как ожидается, в течение ближайших нескольких месяцев аналогичный диалог состоится в Индии, затем в Китае и, наконец, в Бразилии.

Темы сессионных заседаний московского диалога были сформулированы мастерски. Учитывая, что в первый день большинство западных участников будут страдать от того, что по-английски называется jet lag (смена часовых поясов), для первых двух заседаний были выбраны темы, по которым вряд ли можно было бы ожидать сколько-нибудь значительного выхода за рамки хорошо известных любому специалисту по России стереотипных (а учитывая советское – пусть даже антисоветское – прошлое большинства российских участников, я бы даже сказал, пропагандистских) клише: «Управляемая и неуправляемая Россия», «Путинский консенсус в обществе и его оппоненты: есть ли альтернатива?»

Впрочем, если в течение первой сессии западные участники откровенно боролись с jet lag, то уже на второй было заметно некоторое оживление. Похоже, сама формулировка «путинский консенсус» вызвала некоторое недоумение у зарубежных участников: почему в название темы вынесено имя российского премьера, если главой государства де-юре является президент? В концентрированном виде этот вопрос выразился в колонке «Великий русский инквизитор» одного из участников конференции, обозревателя The Washington Post Дэвида Игнатиуса. А в интервью, которое я взял у Игнатиуса в день публикации его колонки, он, отвечая на мой вопрос о российских и американских ожиданиях, связанных с предстоящим визитом Барака Обамы в Москву, заметил: «Несомненно, Обаме предстоит выслушать несколько жестких замечаний от Путина». Я несколько невежливо перебил его: «А вы не оговорились?» «Нет, – ответил Игнатиус. – Я сказал это вполне осознанно: ни для кого не секрет, что главной фигурой в России является Владимир Путин».

Впрочем, старший директор международной консалтинговой фирмы Kissinger Associates Inc., бывший советник президента США и бывший директор по вопросам России в составе Совета национальной безопасности Томас Грэм отметил, что статья Дэвида Игнатиуса во многом отражает те стереотипы восприятия России, которые определяют мнение большинства американского экспертного сообщества: «Это типичный взгляд американцев на Путина, на внутреннюю политику России. Я не совсем согласен с мнением Дэвида Игнатиуса. В России существуют свободы, по крайней мере, личная свобода, свобода выражения своего мнения. Есть вещи гораздо более интересные, чем политика. И когда есть свобода говорить то, что хочется, ездить, куда хочется, верить в то, во что хочется, то эта вторичная свобода достаточна. Если я не получаю удовольствия от политики, зачем мне ей заниматься?»

Том Грэм также отметил, что для большинства приехавших в Москву экспертов конференция может быть очень полезной, поскольку на ней «представлена достаточно полная картина дебатов в России по самым разным вопросам». Единственное, на что он посетовал, – это то, что диалог не состоялся двумя-тремя неделями раньше, когда советники президента Обамы готовили его визит в Москву. Тогда, по мнению Грэма, он «мог бы положительно повлиять на встречу Обамы и Медведева» Теперь же, «в результате неполного или не всегда адекватного представления о России акценты в разговоре Обамы с Медведевым могут быть поставлены не совсем верно».

Третий день диалога задал совершенно иной тон дискуссии. Темой заседания были «Дилеммы российской модернизации». Тональность выступления главного докладчика Владислава Иноземцева и подавляющего большинства выступающих с российской стороны была предельно пессимистичной: на перспективы модернизации российской экономики выступающие смотрели довольно мрачно, считая крайне маловероятным, что России удастся в ближайшем будущем слезть с «нефтяной иглы». Диссонансом на этом фоне звучала точка зрения Иосифа Дискина, пытавшегося доказать, что само по себе развитие нефтедобычи может и должно стать стимулом к развитию высоких технологий в сфере разведки, переработки и транспортировки нефти (равно как и других природных ресурсов), но этот голос тонул в общем грустном хоре голосов других российских участников.

Западные участники конференции, которые до того в течение двух дней слушали в массе своей вполне оптимистичные заявления об управляемости России и об общественном консенсусе, похоже, были удивлены. Одна из участниц даже обратилась ко мне с вопросом: «А у вас что, принято так открыто критиковать власти?» Пришлось объяснить ей, что бытующие на Западе слухи об ограничении свободы слова и СМИ в России несколько преувеличены.

Правду сказать, склонность западных участников с готовностью следовать утвердившимся в западном обществе и экспертном сообществе стереотипам восприятия России отметил не я один, но и многие российские участники. Как отметил генеральный директор Фонда эффективной политики Кирилл Танаев, «уровень российской дискуссии достаточно высок. Однако удивительны вопросы, которые задают наши западные гости. Они показывают удручающий уровень представлений европейцев о том, что из себя представляет современная Россия и о том, что здесь на самом деле происходит. И это при том, что многие из участников – не случайные люди, а специалисты. Масса реалий нашей жизни – вне поля их внимания. Видимо, это адекватный слепок с современного западного общества, которое Россию не знает и по большому счету ей не интересуется».

Дискуссия выявила и то, что какого-то единого «западного фронта против России», о котором часто говорят наши ура-патриоты, также не существует. Один из участников диалога, Кеннет Джовит, профессор политологии из США, вступил в яростную полемику не с российскими экспертами, а со своими западными коллегами. «Почему вы требуете от России отказаться от авторитаризма и немедленно перейти к демократии? – задал он почти риторический вопрос. – Вспомните: Соединенные Штаты на заре своего существования также приняли авторитарную модель правления и не отказывались от нее в течение нескольких десятилетий. Это вполне естественно для стран, переживающих переходный период своего развития». Другие западные участники, впрочем, его не поддержали.

А председатель «Европейской инициативы стабильности» (организации, которая занимается взаимоотношениями Евросоюза со странами Юго-Восточной Европы и Турцией и штаб-квартира которой располагается в Стамбуле) Геральд Кнаус откровенно недоумевал: почему Россия не может последовать примеру Турции и «открыться» для Европы, как это сделала Турция в начале 2000-х годов? «Посмотрите, – сказал он мне, – между Россией и Турцией так много общего. Имперское прошлое, немыслимые экономические трудности 1990-х годов, балансирование на грани гражданской войны, постоянные конфликты с соседями. Тем не менее, Турция смогла все это преодолеть и добилась колоссальных успехов, в том числе в вопросах модернизации своей экономики. Почему Россия не может сделать то же?»

Если же оценивать конференцию в целом, то надо отметить, что она и не ставила перед собой задачу выработать какое-то единое мнение и тем более – практические рекомендации для политиков. Как заметил один из организаторов диалога, председатель совета директоров Центра либеральных стратегий Иван Крастев, «перед конференцией не стоит цели прийти к консенсусу. Идея совсем в ином – понять, как другие представляют мир». А говоря о предстоящем визите Барака Обамы в Москву, Крастев отметил: «За последние 20 лет несколько раз люди предвкушали начало стратегического партнерства, и каждый раз было разочарование. Кроме того, для американцев Обама – это второй Кеннеди. Для русских – это молодой Горбачев. Поэтому главное – не ждать от предстоящей встречи исторических перемен. И помнить: Обама решил приехать в Россию до того, как он посетит Китай».

       
Print version Распечатать