От редакции. В Интернете мало проектов, подобных этому. А точнее нет вообще. И с содержательной, и с визуальной точки зрения, сайт «Чубакка» очарователен. Как указывают авторы проекта, это явление постмодернизма, данное нам в (ярких) ощущениях (добавляем мы). Но подробнее о том, что такое «Чуинька» ниже в тексте. Расспрашивал Антона Кораблева, главного редактора проекта и создателя кучи всяких других вещей типа сообщества «Hello, Zizek», Александр Павлов. Картинки к интервью любезно нарисовал 04_.

* * *

РЖ: Антон, скажу честно, Ваш проект в интернетах выглядит весьма убедительно. Правда, «убедительно» – совсем не то слово, которое я хотел бы употребить в отношении «Чубакки». Он хорош и с точки зрения контента, и содержания, хотя, на мой взгляд, и довольно хулиганский. На самом деле он мог быть и чуть менее озорным. Расскажите, как придумали проект, почему именно разрабатываете те темы, которые там представлены (Винсент Гало, Том Уэйтс и т.д.), кто заходит к вам и много ли у вас посетителей?

Антон Кораблев: По естественным причинам я не в состоянии адекватно оценивать свою деятельность, поэтому не особо тревожусь мыслями по поводу Чубакки. Я глубоко убежден, что комментарий автора к собственным произведениям – не более чем мнение одного из читателей. Ведь, в конечном итоге, тексты пишутся не авторами, авторы – механизмы, видимость слов и концепций. Дело в актуальности: некой симфонии с ситуацией. Чубакка, как проект, не имеет никакой ценности вне того, кто его воспринимает, и, по всей видимости, наш реципиент нуждается в дозе крамольного контента.

В первую очередь, мы стремились создать христианский торрент-трекер, после которого не хотелось бы вымыть глаза с мылом: некую территорию виртуальной автономии, где на текстуальном поле встречаются традиционные оппозиции, типа левых и правых; дигитальную бухту, где Брет Истон Эллис соседствует с Винсентом Галло, а Эмиль Чоран шлет воздушный поцелуй Александру Барду. В итоге получился чизбургер из православия, где царство борща и уюта.

РЖ: Кто целевая аудитория «Чубакки»? Если это интеллектуалы, то вряд ли слишком старые, не так ли? И если Вы «закладываетесь» на них, то востребован ли проект именно ими? Вообще есть ли какой-то серьезный фитбэк, или даже несерьезный?

А.К.: Я серьёзно интересуюсь теми, кто серьёзно интересуется подобными вопросами. Если откровенно, то я соблюдаю дистанцию в общении с читателями. Не вижу смысла поступать иначе. Во мне нет потребности или необходимости обрастать новыми знакомствами на несколько часов или читать кому-нибудь проповеди на тему «Южная Корея и кинематограф». Как говорил Рэй Чарльз: «Все люди для меня выглядят одинаково». Путь от первого признания к первому осуждению в наши времена оказывается гораздо короче, поэтому я не примеряю на себя одежду человека с улицы. Все, что я делаю, я делаю для себя, а не для аудитории. О ней попросту нужно забыть. В тот день, когда я начну думать о целевой аудитории, Чубакка полиняет.

РЖ: Почему Вы решили назвать проект «Чубакка», хотя, как утверждаете, даже не видели «Звездных Войн»? Кстати, несмотря на то, что Вы отзываетесь о сериале с пренебрежением, на мой взгляд, фильм абсолютно вписывается в Ваш проект и про него надо бы дать материал. Почему, например, не «Йода», не еще что-то забавное? То есть я хотел бы знать, есть ли какой-то дополнительный смысл в названии или это «просто прикольно» и хорошо отражает суть проекта?

А.К.: 04_, мой близкий друг и соратник, один из самых знаменитых пиксель-арт художников на всем постсоветском пространстве, однажды рассказал мне, что они с его девушкой мимяу, каждое 18 марта празднуют самопровозглашенный День Чубакки. Собственно, это и было отправной точкой. Нам нужен был некий скелет, узнаваемый персонаж, культовый образ, вокруг которого можно было бы формировать дискурсы и смыслы. В принципе, это мог быть кто угодно. Например, робот-гедонист или Анхель Батиста, но огромное количество реминисценций в массовой культуре, а также культовый статус «Звездных Войн» окончательно определил выбор.

Мне еще нравятся картинки с таким резиновым, жирным ублюдком из «Звездных Войн», который похож на космическое желе. Я не помню, как его зовут, но вот он тоже очень крутой. Но его мы приберегли для следующего проекта.

Что же касается звездной саги, то я действительно до сих пор не имел чести лицезреть детище дедушки Джорджа. Вернее, несколько раз я, краем глаза, видел, что фильм идет по ТВ, но в холодном поту убегал подальше от телевизора. Столкновение с Чубаккой, как второстепенным героем новеллы, может разрушить пространство фантазии, где Чубакка – главный богатырь, обер-фюррер и атлет, прокачивающий мозги, как бицепс.

Но, поверьте, никакого пренебрежения нет и в помине. На самом деле, все очень прозаично. Дело в том, что борода Джорджа Лукаса уступает бороде Александра Дугина. Да что говорить, даже борода Михаэля Ханеке смотрится внушительнее. Борода – это важно, с такими вещами даже либералы не шутят. Лучше без нее, чем с такой, как у Джорджа. Как его можно уважать после этого?

РЖ: Знаете, проект, как, видимо, Вы и задумывали, получился явно «постмодернистским». Почему Вы решили сделать его именно таковым? Вас привлекает это течение современной мысли, или Вы просто-напросто отдаете должное духу времени, так сказать, соблюдаете «статус кво»?

А.К.: Постмодерн – это нежно, ласково и мило. Мне предельно нравится ситуация, когда интерпретация доминирует над произведением: только представьте какие бытовые мудрости можно извлечь из черепных коробок зэков из Воркуты, если попросить их описать hello kitty. Я хотел совершить радикальный шаг по ту сторону добра и зла, и заполнить Чубакку самыми разными смыслами, мнениями, чтобы в рамках проекта уживались многовекторные идеи, антагонистические суждения, конфликтующие фразы, дабы эти рамки, в итоге, деконструировались в глазах смотрящего. Но, несмотря на оформленную структуру и представления в моей голове, проект сам требовал быть именно таким: обо всем и ни о чем одновременно. Чуть-чуть из Ницше, немного из Тарантино.

РЖ: Дизайн проекта, – вероятно, не Ваша работа, но Вы ведь как-то участвуете в создании гениальных картинок, которые, без сомнения, придают «Чубакке» особенный шарм?

А.К.: Скука тесно соседствует с такими именами, как Ролан Барт, Жан Бодрийяр или Герберт Маркузе, поэтому, как Вы правильно подметили, дизайн – действительно важный элемент сайта. Ведь, как и предсказывал в очередном делириумном экстазе Жиль Делез, мы живем в период расцвета символов запредельного; в век писательской машинерии, где знаки комбинируется по лекалам с оттенком авторской стилистики. Нынче "чистый текст", опирающийся на сухие силлогизмы, выглядит пошло и асоциально, как усы Игоря Николаева, и без завлекающих вкраплений, мазков и элементов не дееспособен, пребывает в статусе «без права на существование» с малым сроком годности. Это вынужденная и необходимая мера – скрашивать боль текстов.

Возьмите любой современный текст. Он конструируется из огромного числа отработанных элементов. Он не изобретает новых компонентов, не акцентирует внимание на утонченной проработке деталей. Он не основан на революционных прозрениях или деструктивных прорывах. Чистейшая мимикрия и комбинаторика. Тот же Славой Жижек – лексический эпигон Жака Лакана, а Лакан, в свою очередь, – усложненная копипаста Зигмунда Фрейда. Вся философия ХХ века – один большой комментарий к трудам Ницше, Маркса и Фрейда. И так до бесконечности. Так через нас проявляет себя сокрушающая сила знакового прошлого.

Если детишки, скучающие на абонементе в интернатской библиотеке, лет через десять и вспомнят, допустим, о Славое Жижеке, то исключительно как о вечно вспотевшем, неопрятном, картавом бородаче, который предложил миру нестандартный взгляд на лидеров тоталитарных режимов (сквозь призму голливудского кинематографа). Или, как об узурпаторе риторики западного капитализма, но не как о серьезном философе или хорошем интерпретаторе Жака Лакана.

Но вернемся к макияжу, тут есть принципиальный момент, на котором я хотел бы акцентировать внимание: визуальная часть сайта – это вселенная, отраженная в оптике художника, а не дизайнера. На квадратный метр дизайнеров больше, чем бухгалтеров, но мир по-прежнему такой же уродливый, как и был. С 04_ у нас сложился органичный тандем: паровая машина задумок. Мы, в буквальном смысле, фонтанируем безумными идеями и решениями, как лифты на эмпайр-стейт-билдинг, доставляющие туристов на смотровую площадку. Я порой шучу, что мы – Линч и Бадаламенти, но эту шутку никто, кроме меня, не слышит.

РЖ: Ну, теперь эту шутку прочитают многие :)

Судя по всему, по крайней мере, глядя на контент, у проекта есть идеология. Создается впечатление, что Вам интересна контркульутра или же все совершенно немассовое – Кроненберг, Берроуз, Гегель, Том Уэйтс, Криспин Гловер, Умберто Эко, «Рыбалка с Джо» – при этом Вы ориентируетесь на «популярность»: все смешивается с Фредди Крюгером, Чаки, Псоем Короленко «and so on, and so on». Что это – постмодернистский шик – смешение высокого и низкого? Или что-то другое?

А.К.: Концепция «хорошего вкуса» мешает людям наслаждаться вещами, которые им на самом деле нравятся. Все крутые режиссеры, писатели, музыканты, философы, ну то есть те, которые мне нравятся, утверждают, что Криспина Гловера не любит только Владислав Листьев и то, потому что мертв. Я же, в отличие от Влада, люблю всех, кого вы только что перечислили и даже больше.

Я давно подметил, что чем умнее и культурнее человек, тем утонченнее он способен себя обманывать: нет ни высокой культуры, ни низкой, ни мейнстрима, ни альтернативы, ни массового, ни элитарного. Есть единство многого: сплав жанров и институций. Весь этот водораздел – всхлип прошлого. Нужно быть ближе к земле, к нашим младшим братьям: животным. Квас, еврейские погромы, карты, сушеная рыба, Коломбо по пятницам.

РЖ: Как часто происходят обновления, сколько времени уделяете проекту?

А.К.: Я, как Брежнев, – молодой и энергичный лидер, у которого постоянно не хватает времени на регулярные обновления, тем не менее, мне каким-то чудом удается поддерживать ресурс в актуальном состоянии.

РЖ: Есть ли мысли расширить его или сделать коммерческим (кажется, у него есть в этом смысле потенциал)?

А.К.: Будущее подобных ресурсов, как Чубакка, – это максимум визуального контента плюс текст, размером с твиттерное сообщение. Я не знаю, как капитализировать подобные вещи, но от ваших долларовых переводов не откажусь. Я, знаете ли, очень большой эстет, особенно за бюджетные деньги.

Беседовал Александр Павлов